“Пожалуйста,” ответил я. Я повернул машину и направился к выезду из Переулка Аллигатора. Я думал, что Чацкий заснул, но на середине пути по грунтовой дороге он заговорил.
“Я рад, что твоей сестры здесь не было,” сказал он. “Увидеть меня таким. Это … Слушай, я действительно должен собраться, прежде чем…” Он резко остановился и полминуты молчал. Мы тряслись по тёмной дороге в тишине. Тишина была приятным изменением. Я задавался вопросом, где Доакс и что он делает. Или возможно, что делают с ним. В связи с этим, я думал, где находится Рейкер и как скоро я смогу привезти его куда-то ещё. Куда-нибудь в тихое местечко, где я смогу подумать и поработать в мире. Я задумался о размере арендной платы за Ферму Аллигаторов Блейлока.
“Может быть, будет лучше, если я не побеспокою её больше,” внезапно сказал Чацкий, и мне потребовалась минута, чтобы понять, что он все еще говорит о Деборе. “Она не захочет оставаться с таким, как я стал, а я не нуждаюсь в жалости.”
“Волноваться не о чём,” ответил я. “Дебора абсолютно безжалостна.”
“Скажи ей, что всё хорошо, и я вернулся в Вашингтон,” сказал он. “Так будет лучше всего.”
“Может быть лучше для тебя,” сказал я. “Но меня она убьет.”
“Ты не понимаешь,” сказал он.
“Нет, это ты не понимаешь. Она велела мне тебя вернуть. Она так решила, и я не посмею ослушаться. Она больно дерется.”
На некоторое время он притих. Потом я услышал тяжелый вздох. “Я просто не знаю, смогу ли я.”
“Могу вернуть тебя на аллигаторную ферму,” бодро предложил я.
Он ничего не сказал после этого, так что я покинул Переулок Аллигатора, сделал первый разворот, и направился к оранжевому сиянию огней на горизонте под названием Майами.
Мы в тишине проехали весь путь назад к первым признакам цивилизации, жилым домам и ряду торговых центров справа, через нескольких миль после будки дорожной пошлины. Затем Чацкий сел и пригляделся к огням зданий. “Я должен позвонить.”
“Можешь взять мой телефон, если оплатишь соединение,” сказал я.
“Мне нужна заземленная линия,” сказал он. “Телефон-автомат.”
“Ты отстал от времени. Телефон-автомат будет не легко найти. Никто больше их не использует.”
“Поищем здесь,” сказал он, и хотя это не приближало меня к моей заслуженной ночи крепкого сна, я приблизился к краю дороги. Милю спустя мы обнаружили минимаркет, около входной двери которого до сих пор висел телефон-автомат. Я помог Чацкому добраться до телефона, он наклонился к аппарату и снял трубку. Он поглядел на меня и сказал, “Жди там,” что прозвучало слишком властно для того, кто не способен ходить без посторонней помощи, но я вернулся к машине и сидел на капоте, пока Чацкий разговаривал.
Древний Бьюик с пыхтением припарковался рядом со мной. Несколько низкорослых темнокожих мужчин в грязной одежде вышли и направились к магазину. Они уставились на бритого налысо Чацкого, стоящего на одной ноге, но оказались слишком вежливы, чтобы что-нибудь сказать. Они вошли внутрь, стеклянная дверь прошуршала позади них, и я ощутил, как долгий день прокатился по мне; я устал, моя шейная мускулатура закаменела, и я так и не смог никого убить. Я чувствовал себя разбитым, и хотел лишь вернуться домой и лечь спать.
Я задался вопросом, куда доктор Данко отвёз Доакса. На самом деле это было не важно, просто праздное любопытство. Но когда я подумал о том, что он действительно отвёз его куда-то и скоро начнет делать с сержантом разные непоправимые вещи, я понял, что это первая хорошая новость за долгое время, и почувствовал прошедшую через себя. теплую волну. Я свободен. Доакс исчез. Кусочек за кусочком он покидает мою жизнь и освобождает меня от нежеланного рабства Ритиной кушетки. Я снова мог жить.
“Эй, приятель,” позвал Чацкий. Он махнул мне обрубком левой руки, и я встал и подошел к нему. “Хорошо,” сказал он. “Давай двигаться.”
“Конечно,” ответил я. “Двигаться куда?”
Он посмотрел вдаль, и я заметил, как напряглись мускулы его челюсти. Парковочные огни минимаркета отразились от его головы. Удивительно, как по другому выглядит лицо, если сбрить брови. В этом было что-то жутковатое, как грим в низкобюджетном фантастическом фильме, так что, хотя Чацкий и должен был выглядеть жестким и решительным, когда он уставился на горизонт и сжал челюсть, но вместо этого казалось, будто он ждет чудовищной команды от Беспощадного Минга. Он просто сказал, “Отвези меня к моей гостинице, приятель. Мне нужно работать.”
“Как насчет больницы?” Спросил я, думая, что он, скорее всего, не ограничится тростью из крепкого тиса. Но он покачал головой.
“Я в порядке,” сказал он. “Я буду в порядке.”
Я взглянул на две повязки из белой марли, там где должны были быть его рука и нога, и приподнял бровь. В конце концов, раны были еще достаточно свежими, чтобы нуждаться в перевязке, и Чацкий по меньшей мере должен был чувствовать легкую слабость.
Он смотрел вниз на свои два обрубка, и словно резко сдулся, на мгновение став немного меньше. “Я буду в порядке,” сказал он, и немного выпрямился. “Давай двигаться.” И он выглядел настолько усталым и грустным, что у меня не хватило духу сказать что-нибудь кроме, “Хорошо.”
Он допрыгал до пассажирской двери автомобиля, опираясь на мое плечо, и когда я помогал ему сесть, мимо всей толпой прошли пассажиры старого Бьюика, неся пиво и свиные шкварки. Водитель улыбнулся и кивнул мне. Я вернул улыбку и захлопнул дверцу. «Crocodilios», сказал я, кивая на Чацкого.
“Ах,” ответил водитель. “ Lo siento.” Он сел за руль своего автомобиля, а я за свой.
Чацкий молчал большую часть поездки. Однако, сразу после въезда на I-95, он начал ужасно дрожать. “Вот блядь.” Я просмотрел на него. “Наркотики,” сказал он. “Действие проходит.” Он сжал начавшие стучать зубы. Дыхание с шипением выходило из него, и я заметил капли пота на его лысине.
“Не передумал насчет больницы?”
“У тебя есть что-нибудь выпить?” На мой взгляд, он довольно резко сменил тему.
“Кажется, есть бутылка воды на заднем сиденье,” сказал я услужливо.
“Выпить,” повторил он. “Немного водки, или виски.”
“Я не держу ничего такого в машине.”
“Блядь,” выдохнул он. “Просто отвези меня в гостиницу.”
Я так и сделал. По причинам, известным только Чацкому, он остановился в «Мятеже» у Коконат Гроув. Это была одна из первых роскошных высотных гостиниц в районе и когда-то часто посещалась моделями, директорами, наркодилерами, и прочими знаменитостями. Здесь все еще было очень мило, но уже не столь исключительно, поскольку некогда простоватая Коконат Гроув переполнилась роскошными высотными зданиями. Возможно Чацкий был здесь в период расцвета и остановился тут по сентиментальным причинам. Вы действительно можете заподозрить сентиментальность в человеке, который носит кольцо на мизинце.
Мы спустились с I-95 на Дикси Хайвей, я свернул влево на Юнити и покатился вниз по Бейшор. «Мятеж» находился справа неподалёку, и я остановился перед гостиницей. “Просто высади меня здесь,” сказал Чацкий.
Я уставился на него. Возможно, наркотики повредили его разум. “Разве ты не хочешь, чтобы я помог тебе добраться до комнаты?”
“Я буду в порядке,” сказал он. Возможно, это стало его новой мантрой, но он не выглядел в порядке. Он сильно потел, и я не мог представить, как он собрался добираться до своей комнаты. Но я не из тех людей, которые злоупотребляют нежеланной помощью, так что я просто ответил, “Хорошо,” и смотрел, как он открывает дверь и выходит. Он целую минуту неустойчиво балансировал на одной ноге, держась за крышу автомобиля, прежде, чем его заметил швейцар. Швейцар, нахмурясь, рассматривал сверкающее лысиной явление в оранжевом комбинезоне. “Эй, Бенни,” окликнул Чацкий. “Дай мне руку, приятель.”
“Мистер Чацкий?” неуверенно сказал он, и затем его челюсть отвисла, когда заметил некомплект конечностей. “О, Боже.” Он трижды хлопнул в ладоши, вызвав посыльного.
Чацкий повернулся ко мне. “Я буду в порядке.”
И действительно, когда вы не нужны, ничего не остается кроме как удалиться, как я и поступил. Последний раз я видел Чацкого, когда он опирался на швейцара, пока посыльный вёз к ним от входа в гостиницу инвалидное кресло.
Близилась полночь, когда я спустился с Главного Шоссе и поехал домой, с трудом веря, что всё это случилось сегодня вечером. Вечеринка Винса словно прошла несколько недель назад, а он вероятно, еще даже не выключил свой фонтан фруктового пунша. После моего Испытания Стриптизершами и спасения Чацкого с фермы аллигаторов, я заработал отдых, и признаюсь, мысли о чём либо кроме как заползти в кровать и натянуть одеяло, не умещались в моей голове.
Но конечно, зло вроде меня никогда не отдыхает. Мой сотовый телефон зазвонил, когда я свернул налево на Дуглас. Весьма немногие звонят мне, особенно поздно ночью. Я поглядел на телефон; это была Дебора.
