Библия.
Турман насторожился. Он не припоминал, чтобы у них в номере была Библия, хотя был уверен, что осмотрел каждый шкаф и ящичек в обеих комнатах. Это и настораживало. Он впервые оказался в отеле без Библии в номере. Не важно, намеренно это случилось или случайно, но ему стало не по себе.
Они с Рейчел и детьми заняли места в центре зала. Достаточно близко, чтобы хорошо было видно, и достаточно далеко, чтобы улизнуть, если возникнет необходимость.
Солнце поднялось к вершинам предгорий, из-за одного из пиков показался его белый полумесяц. Небо озарилось, и тени, точно персты, вытянулись в сторону Реаты.
Из-за каменной глыбы показался священник и выступил вперед.
На нем не было ничего, кроме стрингов и лосиной маски.
Со стороны набожных зрителей послышались возмущенные вздохи, и люди тут же потянулись к выходу. Пожилая пара в переднем ряду встала с оскорбленным видом, захлопнув Библии и с изумлением выразив возмущение. Справа приятная на вид семья устремилась прочь из амфитеатра, словно их преследовали демоны, — и если задуматься, Лоуэлл и сам готов был поверить в это.
— Друзья, единоверцы, сородичи! — произнес нараспев священник.
Хотя голос его приглушала лосиная маска, его было слышно по всему амфитеатру:
— Давайте же склоним головы и помолимся. О, всемогущий Пан!..
— Простите, простите…
Перед Турманами прошла женщина с дочерью. Она прикрыла девочке глаза, чтобы та не смотрела на сцену, и они спешно двинулись к выходу.
Священник выпятил перед зрителями черный, едва прикрытый пах.
— …не взыщи с нас за выходки наши и прости насмешки наши, как мы простили твои. Введи нас, просим тебя, в искушение…
— Пропустите! — сердито потребовал толстый мужчина, проталкиваясь к боковому проходу.
Лоуэлл не двигался с места. Ему хотелось досмотреть все до конца. У них в семье не соблюдались религиозные традиции, и он не думал, что им покажут нечто такое, что могло бы безвозвратно травмировать детей. Кроме того, ему было интересно, чем все это закончится. Скорее всего, отвратное зрелище распугает всех через минуту-другую, но мужчине хотелось узнать, все ли этот «священник» продумал, чтобы провести службу целиком.
Хотя Турман чувствовал, что что-то в его поведении было не так. Он хоть и считал себя агностиком, но такое зрелище должно было возмутить его, вызвать у него отвращение. Ему не следовало сидеть здесь с таким равнодушным, довольным видом. Однако он сидел. Как сидели и Рейчел, и близнецы с Райаном. Казалось, их всех заразило благодатным спокойствием. Ведь большая часть людей все же остались в зале. Многие из них сидели с тем же выражением отстраненного любопытства.
— …во имя Пана игра наша. Аминь.
Откуда-то из первых рядов донесся грубый, раскатистый смех Блоджетта:
— Аминь, брат!
Словно по сигналу, справа показался первый луч солнца и осветил трех гремучих змей. С грозным шипением они одна за другой ползали по сцене, очерчивая бесконечный круг. Священник с лосиной головой резко наклонился и голой рукой схватил одну из них. Она извивалась и билась в его хватке, а две другие змеи поползли друг за другом, еще теснее сузив круг.
— Возрадуйтесь же! — воскликнул священник.
Он протиснул яростно извивающуюся змею между лосиными челюстями и откусил ей голову. Длинное тело рептилии стало двигаться еще быстрее, судорожнее. Кровь хлынула из него, точно вода из шланга. Пастор направил поток на себя, и алая жидкость потекла по его груди и животу, заливала ему ноги. Он стал похож на лося, вставшего на задние лапы, с которого содрали шкуру. Затем он выплюнул змеиную голову и сунул умирающее тело себе под черные стринги. Подержал там, пока агония не прекратилась и змея не повисла бессильно, подобно громадному фаллосу.
А после священник заплясал.
И монотонно запел.
В словах песни не было никакого смысла. Они смутно напоминали язык североамериканских индейцев, но казались неестественными, выдуманными. Лоуэлл понятия не имел, настоящие это слова или же священник просто играл на всеобщем настроении и пытался произвести впечатление. Тем не менее другие начали подпевать, и вскоре Блоджетт и его разнузданные приятели в переднем ряду встали и пустились в пляс, издавая воинственные кличи. Поначалу Турман решил, что они потешались над священником. Но секунды перерастали в минуты, и он понял, что эта компания вовсе не насмехалась над пастором, а присоединилась к нему. Лоуэлл заметил, как и некоторые другие мужчины вскочили и заплясали, точно евангелисты, которым в религиозном бдении явился Святой Дух. То были в основном Койоты, не Кукушки. Но по-настоящему Турмана обеспокоило то обстоятельство, что семьи танцующих мужчин тоже присоединились к этому балагану. Жены и дети подпрыгивали и с невнятными, ритмичными криками выбегали в проходы.
В бесконечном распеве священника стали проскальзывать понятные слова: «смерть», «убить» и совершенно неуместное «рододендрон». Остальные продолжали извергать всякую бессмыслицу. Лоуэлл начал догадываться, что людей загипнотизировали. Он не верил, что такое возможно, пока несколько лет назад не увидел нечто подобное на ярмарке округа Ориндж. Турман задумался о том, что псевдосвященник собирался делать с прихожанами, как только все они окажутся под его властью. Некоторые из зрителей, еще сохранивших здравый рассудок, вставали и, обходя помешанных танцоров, направлялись к выходу. Лоуэлл решил, что самое время последовать их примеру. Он понятия не имел, чем закончится эта служба, но теперь сознавал, что ему и не хочется этого знать.
— Пойдемте, — сказал он и взял Рейчел за руку.
— Давайте… — начала было она, но увидела выражение его лица и кивнула.
Дети, один за другим, молча последовали за ними.
Они вышли из амфитеатра и преспокойно пошли обратно в номер. Восходящее солнце светило теперь слева от них. Лоуэлл принял решение.
— По-моему, нам лучше уехать, — объявил он. — Сегодня же.
Ему тут же захотелось забрать обратно слова, которые так неожиданно сорвались у него с языка. Но за спиной послышался ритмичный напев священника и его новых последователей, и мужчина понял, что это побуждение было ему навязано. Тогда он ускорил шаги.
— Поехали домой, — повторил Турман.
Он ждал возражений, надеялся хоть что-то услышать в знак протеста. Но увидел лишь облегчение на лицах своих родных, и это придало ему уверенности.
— Встретимся в номере, — сказал он. — Я схожу выясню, что там с машиной.
— А мне можно с тобой?
Райан смотрел на него с такой надеждой, что Лоуэлл невольно улыбнулся:
— Конечно. Идем.
— Подхалим, — пробормотал Кёртис себе под нос.
В иное время отец упрекнул бы его за такое. Но сегодня это прозвучало откликом их обычной жизни. И он ничего не стал говорить.
Они разошлись на пересечении тропинок у мексиканского фонтана. Рейчел с близнецами пошли в номер, а Лоуэлл и Райан побрели к главному зданию. В вестибюле отец и сын направились прямиком к стойке консьержа.
— Мне аккумулятор в машину поставили или нет? — недовольно спросил турист. — Пора бы уже.
— И вас с добрым утром, мистер Турман. Я как раз разговаривал с Ласло, нашим главным механиком. Он уверяет, что машина будет готова к полудню.
Старик простодушно улыбнулся.
— Я вам не верю, — ответил Лоуэлл.
Приятно было произнести эти слова, приятно было возразить одному из представителей Реаты.
— Я не механик, — признался консьерж. — Поэтому могу лишь передать слова Ласло. Но он говорит, что аккумулятор здесь и, как только он закончит чинить один из наших картов и заменит какую-то штуку в воздуходувке, сразу займется вашей машиной. Поставит аккумулятор, и она будет на ходу.
— Где этот Ласло? — спросил Турман. — И где моя машина? Если аккумулятор здесь, я и сам его поставлю.
— Этого мы вам не можем позволить, — улыбнулся консьерж. — Это наша обязанность.
— Я могу подписать отказную.
— Не понимаю, чего вы так разнервничались. Реата из кожи вон лезет, чтобы вам угодить. Вам не придется буксировать машину в Тусон, мы починим ее прямо здесь, и аккумулятор вы получите по оптовой цене благодаря скидкам, которые предоставляют нашему механику. Все, что вам нужно, это немного терпения. Можете вы сделать мне одолжение?
Лоуэллу захотелось двинуть старика по лицу.
— Мы сегодня уезжаем, — проговорил он медленно. — Мне нужна моя машина.
— Гости выезжают в час, — так же медленно ответил консьерж. — Машина будет готова к полудню. Так что у вас останется еще уйма времени.
Они смотрели друг другу в глаза, и Турман наконец отвернулся. Чего он пристал к человеку? Консьерж просто сидел за стойкой и отвечал на звонки. Он понятия не имел, что происходило на самом деле. Что действительно стоило сделать, так это разыскать здешнюю мастерскую и поговорить с кем-нибудь из механиков лично.
