И тут же у него звонит телефон. Мы оба подскакиваем. Он выхватывает его из кармана:
— Это Мартинес.
Мое сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди.
— Детектив, вы на громкой связи, — сообщает Бен, глядя мне прямо в глаза.
— Я была у Донны, — говорит Мартинес, — в доме ее нет. Но на кухне странный алтарь в честь Аманды и Николь. Там колыбелька, над ней мобиль с бабочками, детское платьице, вырезки из газет с некрологом. Дверь была не заперта. Но «Шевроле» Донны стоит возле дома, — она на мгновение замолкает. — Даже не знаю, как сказать… На входе есть кровь, видны следы борьбы. Если вы можете предположить, куда поехала Донна… Надо действовать быстро.
— Нет, нет, нет! — плачу я, но тут же вытираю слезы. Сейчас нет времени жалеть себя или бояться. Я хватаю Бена за руку. — Куда Донна может поехать? Если она захватила Тессу и Куинн, где она спрячется? — не успевает он ответить, как меня осеняет. — У Николь дома! Если Донна установила шпионские приложения на ее телефон и компьютер, она может попасть в дом. Или ее пускала Тесса. Это очень хорошее укрытие, ведь никому в голову не придет там искать!
— Ладно, я еду туда, но это займет какое-то время. Держитесь. И оставайтесь там, где вы сейчас, — Мартинес вешает трубку.
Мы в пяти минутах езды от дома Николь.
— Мы приедем туда быстрее, — говорю я. Бен колеблется. — Ради Куинн!
Прыгаем в его «Алтиму» и летим по Вест-Норд, оставляя за собой улицы, пока наши тормоза не визжат на Норд-Стейт, нарушая тишину шикарного района. Когда мы поворачиваем на Ист-Белвью, у меня начинает дергаться мышца на ноге. Сдернув с себя ремень безопасности, я хватаю из сумки перцовый баллончик. Мы выходим из машины и бежим к дому Николь. Но на подъездной дорожке Бен хватает меня за руку, не давая постучать в дверь:
— Погоди. Надо действовать осторожно. Если там Донна с Куинн и Тессой, нельзя ее спугнуть.
Вырываю руку. Если Донна что-то сделала с Куинн, я схвачу ее за горло и буду давить изо всех сил. Но вообще-то он прав.
— Давай обойдем дом и заглянем в окна, — предлагаю я.
На цыпочках мы крадемся туда, пригнувшись, когда проходим около раздвижной стеклянной двери. На втором этаже — небольшая терраса, ее двери открыты. Слышен детский плач.
Подняв голову, я вижу рыжую женщину, которая стоит спиной к нам, держа на руках Куинн. Она выходит на террасу и вплотную приближается к перилам. Здесь высоко, почти семь метров, и я инстинктивно выставляю вперед руки, чтобы поймать Куинн, если она упадет.
Женщина поворачивается.
Это не Донна.
Это Тесса в рыжем парике.
Мы с Беном бежим к входной двери, но она заперта. Я мечусь в поисках другого входа. Цепляясь за ветки кустов и скользя на камнях, бегу к боковому фасаду и замечаю двухстворчатое окно. Со всей силы ударяю в стекло локтем, но оно остается невредимым, ни трещинки. Бен спешит ко мне и начинает молотить по стеклу кулаком, даже не прикрыв его ничем, пока на землю не начинают сыпаться осколки. Он подсаживает меня в окно, потом забирается сам.
Мы в туалете.
— Пойдем, — говорю я одними губами.
Он кивает и становится передо мной, с его руки капает кровь. Мы идем в спальню на втором этаже.
Зайдя туда, мы замираем. У стены скорчилась рыдающая Донна. Руки у нее связаны, а на шее алеет большой кровоподтек. На полу валяется рыжий парик, рядом — открытый пузырек с таблетками.
— Это не я! — шепотом говорит Донна.
— Не двигайтесь! — произносит голос позади.
Мы с Беном оборачиваемая. Там стоит Тесса, ее светлые волосы растрепаны. Она крепко-крепко прижимает к себе Куинн.
— Станьте спиной к стене, рядом с Донной, — командует она.
Мы с Беном очень медленно подходим к дрожащей Донне. Она смотрит на нас, ее голубые глаза полны слез, боли и раскаяния.
Мы делаем, как велела Тесса. Я чувствую, что Бен дрожит. Я смотрю на Куинн и в ее синих глазах вижу страх.
— Что ты хочешь сделать с Куинн, Тесса? — спрашивает Бен, наклонившись вперед.
Тесса с блаженной улыбкой подходит к открытой двери, ведущей на террасу.
— Я ее спасу. Полиции я расскажу, будто Донна преследовала Николь за то, что та убила Аманду. Я нашла Донну здесь, но слишком поздно. Передозировка. Куинн была одна и плакала, — лицо женщины спокойно, но глаза безумны. — А потом тетя Тесса получит опеку над ней.
Донна, упав набок, стонет:
— Я во всем виновата. Это она — та журналистка. Простите меня…
Я смотрю на пузырек с таблетками. На нем имя Николь. Трогаю Бена за руку и показываю глазами на таблетки.
— Что там за лекарство, Тесса? — спрашивает он очень спокойно.
Она пинает баночку ногой, пара таблеток выскакивает на пол.
— А тебе лучше знать, Бен. Это ты принес их Николь.
Он смотрит на круглые белые таблетки и вдруг ахает:
— Это не «Ксанакс», который она просила. Это «Золпидем», сильное снотворное. Николь никогда не требовалось снотворное.
— Однако все узнают, что она послала тебе сообщение и попросила принести ей «Ксанакс», а ты принес «Золпидем». Таблетки так похожи… Однако врач мог бы заметить разницу. А если уж он захотел бы превратить сестру в параноика…
— И спровоцировать самоубийство, — добавляет Бен с плохо скрываемой яростью в голосе.
— Какая жалость, что у Николь уже было паническое расстройство! Эти таблетки просто довели ее до края. Буквально.
Куинн свешивается у нее с руки, и шейка девочки опасно откидывается назад.
— Это ведь ты отправила сообщение с телефона Николь, не так ли? Чтобы я забрал выписанное лекарство, — говорит Бен.
Я вонзаю ногти в ладонь до крови. Если бы просто отнять Куинн у Тессы!
— Ты подменила таблетки, — с отчаянием констатирует он.
Тесса рывком прижимает Куинн к груди, малышка хнычет.
— А ты хоть что-нибудь когда-нибудь сделал для Николь, Бен? Ничего. А я? Как ты думаешь?
Он молчит. Я смотрю на рыжий парик, валяющийся на полу, и вспоминаю ужас в глазах Николь тогда, на платформе. Вспоминаю, как она оглядывалась по сторонам, боясь увидеть ту, которая угрожала им с Куинн.
— Ты преследовала Николь, притворяясь Донной или Мелиссой? — осторожно спрашиваю я.
— А ты-то уж и подавно не имеешь права задавать мне вопросы, — шипит Тесса, — ты вообще никак не связана с Николь. Это я должна была стать заместителем генерального директора. Николь никогда не предлагала этого мне, не давала мне право голосовать. Это я должна была получить Куинн! И акции «Дыхания» должны быть моими!
Детский плач терзает мне сердце.
— И что это за чертова мать, которая доверяет ребенка незнакомке?
Та, что не доверяет никому, кого любила. Та, у чьего мужа была любовница. Та, что принимала лекарства, вызывающие депрессию и паранойю.
Мой голос дрожит, но я все-таки спрашиваю:
— Ведь Грег не спал с Мелиссой?
— Николь стоило обращать больше внимания на своего мужа. Я просто помогла ему.
Она опять сплющивает Куинн, бедный ребенок не прекращает рыдать.
Итак, у Грега был роман с Тессой. Но причастен ли он к смерти Николь?
Однако тут становится не до расспросов: вновь застонав, Донна пытается встать, и Тесса пинком сбивает ее с ног. Я сдерживаю крик, страх приковывает меня к стене. Я чувствую прикосновение Бена и беру его за руку. Если бы достать баллончик из сумочки… Но Тесса увидит, она успеет ударить меня до того, как я это сделаю.
Мне страшно, но все-таки я продолжаю говорить с ней:
— Тесса, мы знаем, что П.-из-Чикаго — это ты.
Она поворачивается и смотрит на меня. В ее взгляде, кажется, не осталось ничего человеческого.
— Но винят всегда мужа, ведь так? У Грега был доступ к компьютеру и телефону Николь. А он мертв.
— Нет, он жив, — вставляет Бен.
Тесса вздрагивает, ошарашенная этой новостью.
— Грег все нам рассказал, Тесса, — вру я, — и копам тоже. Они в любую минуту могут появиться здесь.
Куинн продолжает плакать, и Тесса встряхивает ее:
— Заткнись!
