– Это критика или самокритика?
– Это констатация, – Игорь Петрович ладонью по своему колену, словно подводя черту под пикировкой, – довожу до вашего сведения, что час назад в Питере мы взяли еще одного из представленного Михаилом списка потенциальных террористов.
– Будете ломать его там?
– Там ему оказали первую помощь и отправят в Москву.
– Не могли взять целого? – поморщился Виктор Николаевич.
– Могли, но не сочли нужным. С ним, в общем, и так все понятно. Осталось выяснить дальнейшие цели и, если повезет, заказчика.
– Чем он занимался?
– Тем же, что и остальные шестеро задержанных. Подготавливал склады оружия, продовольствия, взрывчатки. Мы его взяли на третьем. Поставщиков держим под контролем, но пока не берем.
– Чай будешь пить? – спросил Виктор Николаевич, вставая из-за письменного стола.
– С лимоном.
– С лимоном, – согласился Виктор Николаевич, достал из шкафа электрочайник, проверил, есть ли в нем вода, и включил чайник в розетку.
– Да, – скептически протянул Игорь Петрович, – мастер чайной церемонии сошел бы с ума, увидев, что ты вытворяешь с божественным напитком.
– В одноразовых пакетиках напиток не может быть божественным. Пей, что дают. Вот тебе, кстати, лимон, блюдце и нож – работай. И думай.
– О чем?
– О сокровенном. Прояви дедуктивные способности и ответь мне, тебе ничего странного не приходит в голову при анализе всего происходящего.
– Приходит.
– И?
– Если ты не возражаешь, я бы с большим удовольствием послушал тебя, – серьезно ответил Игорь Петрович.
Виктор Николаевич налил кипяток в чашки, бросил туда же пакетики с чаем:
– Тебе с сахаром?
– Естественно, нет, нужно проявлять хоть немного уважения к чаю. Остатки уважения к остаткам чая.
– Как знаешь, как знаешь, – Виктор Николаевич положил себе в чашку две ложки сахара и сел в свое кресло.
Игорь Петрович аккуратно отпил из своей чашки.
– Знаешь, мне последнее время очень не хватает Михаила, – сказал Виктор Николаевич.
– Что так? – спросил Игорь Петрович, внешне никак не удивившись смене темы. – Никто не дерзит?
– Нет, хотя и это тоже. Мне последнее время не нравится оставлять его без присмотра. Я себя неуютно чувствую.
– Я тебя понимаю. Когда всплыла эта история с его секретной группой…
– С его секретной частной группой, – поправил Виктор Николаевич. – В старые времена человек попадал в автомобильную катастрофу и за куда меньшие прегрешения.
– Это уже второй раз он играет с огнем, – сказал Игорь Петрович.
– Ты имеешь ввиду весь этот фарс с книгой?
– Я имею ввиду, что никто даже не попытался наказать Михаила, устроившего такую утечку информации. Как там назывался этот шедевр?
– »Игра в темную».
– И ему это сошло с рук!
– Это сошло с рук не только ему. Это сошло с рук и мне и тебе, между прочим.
– Раз уж у нас с тобой начался такой разговор, так может, ты пояснишь мне, как именно все происходило? – Игорь Петрович отставил в сторону недопитую чашку. – Некто Заренко пишет книгу, в которой достаточно подробно освещает несколько секретных операций нашего и смежного ведомств, ненавязчиво разглашает суть программ «Сверхрежим» и «Спектр», треплется об операции «Шок» и близко к тексту пересказывает разговоры, которые, по определению, не мог слышать. И остается жив. И никто не летит со своего места, и никто не лишается погон. И никто…
– Почему никто? Меня, например, повысили. И тебя тоже.
– Так это была твоя идея?
– Не совсем. Идея принадлежала Михаилу. Он явился ко мне как-то вечерком и попросил, чтобы того украинского журналиста оставили в покое. Я был слегка потрясен.
– Могу себе представить…
– Не можешь, Игорь, не можешь. Я только что собрался подавать рапорт на повышение Михаила, и вдруг он… У меня появился соблазн тут же, не выходя из кабинета, приказать по телефону убрать журналиста, тем более, что Михаил даже попытался на меня давить. Запахло шантажом… А потом Михаил смог мне открыть глаза на проблему несколько с другой стороны. Он предложил использовать Заренко. Очень эффектно и эффективно использовать.
Я подумал и дал добро. И даже поделился своей информацией. Удивлен?
– Нет. Так я себе это и представлял в общих чертах. Для людей знающих – книга как предупреждение. Для людей не знающих – просто чтиво. А для журналиста – шанс остаться в живых.
– Что значит шанс? Гарантия. Пока он жив, к его книжке тиражом в десять тысяч интерес проявляется постольку поскольку. А если он вдруг умрет… Так что, внешне, у меня были связаны руки. Михаила пришлось отодвинуть в тень. Только совсем недавно удалось вытащить его обратно.
– А за это время он успел провернуть свои дела, и мы уже имеем дело не только с Михаилом, но и с его организацией, ни размаха, ни состава мы себе не представляем.
– Ни структуры, – протянул Виктор Николаевич. – Ни задач, ни целей.
Игорь Петрович внимательно посмотрел в глаза Виктору Николаевичу. Тот взгляд выдержал.
– Ты хочешь сказать, что Михаил…
– Нет, естественно, Михаил не Враг. В этом я уверен на двести процентов. И задачи у него, скорее всего, противоположны. Тут мне видится нечто другое. Нечто другое…
Игорь Петрович молчал.
– Все это слишком удачно совпало. Мы застукали Михаила на горячем именно в тот момент, когда возникла проблема «Армагеддона». Михаил оказался самым подготовленным к этому, его организация включилась с пол-оборота. Вывод: Михаил готовился именно к «Армагеддону».
Мы получили информацию о начале именно через Михаила. Так?
Игорь Петрович кивнул.
– А за какое время до начала операции он сам получил информацию об «Армагеддоне»? За месяц? За два? А за сколько времени до «Армагеддона» мы вычислили деятельность Михаила?
– За месяц. Он прокололся… – Игорь Петрович осекся, – он специально подставился?
– Не исключено. Если бы мы его вычислили раньше – состоялся бы большой скандал, и у Михаила не было бы шансов уцелеть, как бы хорошо я к нему не относился, и как бы далеко не зашла демократизация в силовых структурах, – Виктор Николаевич невесело усмехнулся.
– А если бы мы не вычислили его совсем, то он бы не получил карт-бланш на свою деятельность, – подхватил Игорь Петрович.
– И получается, что мы старые идиоты не годимся и в подметки нонешней молодежи. Но что самое грустное, мы бы без Михаила оказались совершенно не готовыми к проблемам типа «Армагеддона». Я думаю, что три четверти всего происходящего по этой теме мы даже и не представляем себе.
– Ты говоришь это так спокойно?
– А как я должен это говорить? Со слезой в голосе? Или биться в истерике? Как?
– Мы можем еще отозвать Михаила… – Игорь Петровимч осекся и покачал головой, – не можем.
– Не можем, – подтвердил Виктор Николаевич. – Мы ведь и сами работали над чем-то схожим. Межгосударственная система поиска информации и предварительного оповещения – красивая идея. И во что сейчас превратился «Спектр»? В вялую консультативную структуру. Наша информация по «Сверхрежиму» превратилась в пугало, в которое почти уже никто не верит. Что, наверное, к лучшему. Психокодирование людей – сама по себе вещь грязная, а использование таких людей…
Игорь Петрович засмеялся.
– Что смешного услышал?
– Не стоит так искренне каяться передо мной.
– Да? Извини, привычка. Мы просто не можем не превращаться в политиков. И наши помыслы о высоких интересах и предназначении наталкиваются на необходимость юлить, выбивать средства, согласовывать меры, определять их адекватность и до потери пульса бояться подставить не себя, а свое начальство. Иначе начальство не даст нам возможности защищать свои высокие идеалы… Миша молодец, он это понял. И он вовремя это понял и вовремя принял меры. Он абстрагировался от всей этой белиберды, он не разменивается на все эти скачки по пересеченной местности. И не бросается на камни, брошенные по кустам.
– Ты говоришь так, будто завидуешь ему.
– Может, и завидую. Даже скорее всего завидую.
Игорь Петрович кивнул:
– Я тебя понимаю.
– Я себя сам не понимаю, – усмехнулся Виктор Николаевич. – Я знаю одно, Михаил после всего этого у нас работать не будет.
– Думаешь, его не простят?
– При чем здесь, простят или не простят. Он не вернется. Он все это затеял ради того, чтобы заявить о себе и дать понять нам, что он полезен именно в этом качестве, именно в этом качестве мы должны будем с ним сотрудничать…
