— Возьми их.
— Что ты делаешь? — вскинулся Митч.
— Я спасаю ваши жизни, — сказал Ромео. — Всех вас. Возьми их, Клио.
Отец было двинулся к нему, но Ромео вскинул пистолет.
— Если ты подойдешь хоть на шаг ближе, я убью кого-то из твоих детей.
Отец остановился. У него открылся рот.
Внезапно Ромео резко выкинул руку — и схватил Джейса за шиворот:
— Этого? Его первым?
— Нет! Пожалуйста, не надо! Не трогай моего сына! — Отец упал на колени.
«Не это ли и я должна сделать? — подумала Тара. — Опуститься в грязь и молить. Почему бы и нет? Неужели я такая холодная и равнодушная? Так ли это? Меня это не волнует? Что со мной делается?»
Отец продолжал просить:
— Делайте то, что вы считаете правильным, сэр! Вы знаете, что правильно. Но не трогайте моего сына, молю, молю, Господи. Это я во всем виноват. Заставьте меня расплачиваться!
Ромео не обратил на него внимания. Он сказал Клио:
— Давай, девочка. Мы можем спасти ее. Помнишь? Помнишь, как мы спасли Тару?
Внезапно она рывком забросила все пилюли в рот. Сделала глоток джина и проглотила их.
— Нет! — вскричал отец. — Не делай этого, Клио! Ради бога, ты убьешь себя!
— Это было очень смело, девочка, — тихо одобрил Ромео.
Тара видела слезы на его глазах. Он боролся с ними, когда вынул из кармана еще две янтарные бутылочки и высыпал пилюли на ладонь Клио. Двадцать пилюль. Синие и желтые. И показал жестом: сосчитай их.
Что она и сделала.
Мать начала всхлипывать. Отец мучительно застонал.
Ромео высыпал еще пилюли. Но Клио, смертельно бледная, прошептала:
— Разве недостаточно?
Отец, всхлипывая, молил пощадить ее жизнь.
Тара просто стояла рядом. Когда Ромео поднес руку Клио ей ко рту, она сказала:
— Будь смелой.
И она проглотила пилюли.
Затем Ромео повернулся к Таре и сказал:
— А теперь мы подождем. Подождем и посмотрим, как она умирает. Тара, простись с ней, ладно? Скажи своей подруге, которая так любила тебя, что она отдала свою жизнь как предупреждение тебе. Это та цена, которую ты заплатила. Попрощайся с ней.
Но вместо этого Тара сказала:
— Да имела я тебя.
Она испытала облегчение. Когда этот сукин сын сказал: «Попрощайся с ней», она поняла, что надо сделать. Ее словно подтолкнуло. Наконец она справилась с несказанным ужасом и ощутила свободу. Она подошла к Клио и сказала:
— Давай! Идем.
Ромео заорал:
— Убирайся от нее!
Но она не обратила на него внимания. На глазах у всех она обхватила плечи Клио и помогла ей сделать несколько неверных шагов к «либерти». Клио попыталась высвободиться из ее рук, бормоча:
— Дорогая, если все в порядке, я лучше просто… просто лягу здесь… и просто посплю немножко…
— Спать будешь потом. Шевелись. — И она потащила ее за собой.
— Стоять! — потребовал Ромео.
Но Тара даже не посмотрела на него.
— Я начну убивать! — сказал он.
— Хорошо, но сначала убей меня. Ее ты уже убил. Теперь моя очередь.
— Я убью твоего брата, — сказал Ромео. — Прикончу всех. Немедленно. В любом случае!
И только сейчас Тара обернулась. Она бросила на него беглый возмущенный взгляд. А затем сказала Клио, чтобы та пошевеливалась.
— Немедленно! — снова заорал он. Перевел пистолет на отца.
Тара краем глаза заметила это движение. Она не остановилась. Рывком откатив заднюю дверь «либерти», она помогла Клио влезть в машину. Все это время она ждала звука выстрела.
Затем Тара услышала голос Шона:
— Дай им уехать.
Ромео вроде смутился:
— Что?
— Опусти пистолет, — сказал Шон.
— Это цена, — продолжал настаивать Ромео. — Цена, которая обговорена. Они знали эту цену!
— И они уплатили ее, — ответил Шон.
— Пришло время кары!
— Не сейчас, — сказал Шон. — Сейчас пришло время милосердия. Давай доставим ее в больницу, Митч, двинулись.
Он помог отцу встать. И сказал Таре:
— Давай поторопимся. Я поведу машину.
Все сели в салон. Но прежде чем Тара успела закрыть дверцу, она услышала слова Ромео, сказанные этим странным далеким голосом школьника:
— Они что, забыли о Ромео? Они что, забыли о цене?
Шон включил двигатель и с грохотом сорвался с места. По земляной дороге Грин-Свамп-Роуд он летел под 70 миль в час, а на Купер стал выжимать все девяносто. Шины визжали на поворотах. Он кинул свой сотовый Пэтси на заднее сиденье и сказал:
— Вызывай больницу. Скажи им, чтобы они были готовы встретить нас.
Он пролетел I-95 и, не обращая внимания на встречное движение, проскакивал на красный свет. Он уходил вправо, резко брал повороты и сигналами разгонял испуганных водителей. Джейса на заднем сиденье стало мутить, и он стонал. У Митча глаза вылезали из орбит. Пэтси забилась в угол и молчала. Но Шон не мог сбросить скорость: дорога была каждая секунда. Жизнь Клио висела на ниточке, и единственное, что еще держало ее в этом мире, была Тара. Разговаривая с ней, она вела ее через Долину смерти. Шон не снимал руку с клаксона, и кварталы летели мимо. Он повернул направо на Алтаму, следуя указателю «Больница».
Время для милосердия. Время для любви, нежности и светлого прощения.
Он свернул налево на Шрайн-Роуд и подрулил к подъезду скорой помощи. Врачи уже ждали. Они тут же переложили Клио на каталку и позволили Таре сопровождать ее.
Шон посмотрел на часы на приборной панели. Прошло всего четырнадцать минут после того, как они покинули берег ручья. Какой-то шанс есть?
Он с Ботрайтами остался ждать в приемной. Через полчаса влетела мать Клио, почти обезумевшая от страха. Вышел какой-то санитар и проводил ее.
Вокруг, чтобы посмотреть на Шона и Ботрайтов, сновали сестры и ординаторы. Один из них даже набрался храбрости спросить:
— Это вы выиграли джекпот, правда?
Пэтси кивнула.
Нянечка сказала:
— Дух Божий почиет на вас.
А другая пробормотала:
— Аминь.
РОМЕО пробирался сквозь палящую жару. На карте дорога Грин-Свамп казалась прохладной и тенистой, но на самом деле ее прямая линия была залита беспощадным солнцем, повсюду трещали цикады, а Ромео казалось, что у него распухли мозги от того взгляда, что кинула на него Тара.
Солнце уже миновало большую часть восточной стороны неба, и слепни кружились вокруг него, как электроны; через несколько миль он решил, что дальше идти не может. И поэтому сел. Прошло несколько минут. Старый бронзовый «кадиллак» остановился рядом с ним. Медленно и торжественно опустилось окно. Старый негр спросил, не подвезти ли его.
— Ох да, спасибо вам.
Он влез в машину. Водитель спросил:
— Куда вы направлялись?
— В Брунсвик.
— И собирались пройти пешком весь путь до города? Это долгая дорога.
— Да, сэр. И вот видите, я сдался.
— Возьмите себе попить. Посмотрите в кулере сзади.
— Спасибо, — сказал Ромео. Он дотянулся до заднего сиденья и открыл емкость со льдом. В нем стояло несколько банок содовой, плавающих в мутной воде. Ромео взял банку с лимоном и лаймом.
— Я везу содовую для своих внуков, — сказал водитель.
— Поблагодарите их от меня, — сказал Ромео.
— У вас нет машины?
Он подумал, как объяснить, что план был таков: оставить у ручья машину Клио, в которой будет лежать ее тело, и вернуться в город с Шоном и Ботрайтами, но план рухнул, все уехали, оставив его, а ключ от машины Клио, наверно, был у нее в кармане.
Для рассказа это была слишком запутанная история.
Так что он просто сказал:
— Я поехал на вечеринку с девушкой. В ее машине. А она уехала с другим.
— М-да… Я понимаю. Чувствуешь себя последним дерьмом, да?
— Да.
— Я и не сомневался. Как давно вы встречались с этой девушкой?
— Да я с ней вообще не встречался. Я собирался убить ее. Но все пошло кувырком. И теперь не знаю, что делать.
Больше они не обменялись ни словом, пока не добрались до города.
В том взгляде, который Тара бросила на него у ручья, не было вызова. В нем звучал факт: она необъятна, как вселенная, а Ромео — мал и жалок. Она полна силы и мощи, а Ромео бессилен. Она в сердце Шона, а для Ромео вообще нет места нигде.
Он подумал: Шон вроде сказал, что пришло время милосердия? Будто это он выбирал время. Но на самом деле Тара со своей силой нанесла ему поражение — одолела их обоих.
Откуда она обрела такую мощь и уверенность? Они пришли из любви.
Когда они очутились в Брунсвике, старик предложил подвезти его до места назначения, и Ромео с благодарностью принял его предложение. Они подъехали к стоянке, где Ромео оставил свою машину. Он сказал старику:
— Будьте любезны остановиться здесь.
Тот подрулил поближе, Ромео выбрался из машины и сказал:
— Благодарю вас. Полагаю, мои слова расстроили вас. Прошу прощения.
