— Доктор Хоффман, сожалею, но я сказала вашей секретарше по телефону, что не могу вас лечить без направления из больницы.
— Я не хочу, чтобы вы меня лечили. — Александр открыл ноутбук. — Я хочу, чтобы вы кое на что взглянули. Вы можете это сделать?
— Зависит от того, что там. — Она внимательно посмотрела на Хоффмана. — Что случилось с вашей головой?
— В наш дом забрался грабитель, он ударил меня сзади.
— Вы обращались в больницу?
Хоффман наклонил голову и показал шов.
— Когда это произошло?
— Сегодня утром.
— Вы были в университетском госпитале?
— Да.
— Они делали вам компьютерную аксиальную томографию?
Александр кивнул.
— Нашли несколько белых пятен и сказали, что они могли появиться из-за удара, который я получил, или уже существовали прежде.
— Доктор Хоффман, — сказала она немного мягче, — у меня складывается впечатление, что вы просите о врачебной помощи.
— Нет, вовсе нет. — Он поставил перед ней ноутбук. — Я лишь хочу услышать ваше мнение.
Она с сомнением посмотрела на него и протянула руку к очкам. Как и прежде, доктор Полидори носила их на цепочке на шее.
Пока она изучала документ, Хоффман наблюдал за выражением ее лица. Уродливый шрам каким-то непостижимым образом делал ее еще красивее. Тот день, когда Хоффман впервые это осознал, стал переломным в его болезни — ему казалось, что именно тогда он начал поправляться.
— Ну, — сказала она, пожав плечами, — очевидно, это беседа двух мужчин; один фантазирует об убийстве, другой мечтает о смерти и хочет знать, какие впечатления приносит с собой смерть. Они говорят высокопарно, но не очень складно: наверное, разговор происходит в Интернете, в каком-то чате. Тот, кто хочет совершить убийство, владеет английским не слишком свободно; предполагаемая жертва говорит правильно. — Она посмотрела на него поверх очков. — Сомневаюсь, что вы услышали от меня нечто новое.
— Такие вещи распространены?
— Да, и с каждым днем все в большей степени. С этим отрицательным аспектом Интернета нам теперь приходится все чаще иметь дело. Мировая сеть позволяет найти друг друга людям, которые в прежние годы — к счастью — никогда бы не встретились. Они могли бы так и не узнать, что имеют предрасположенность к подобным аномалиям и результат может оказаться катастрофическим. Со мной несколько раз консультировалась полиция по подобным случаям. Существуют сайты, потворствующие сговорам о совершении совместных самоубийств, в особенности среди молодежи. Конечно, есть сайты педофилов, сайты каннибалов…
Хоффман сел и опустил голову на руки.
— Человек, который мечтает о смерти, — я, верно?
— Доктор Хоффман, вы должны знать ответ на свой вопрос лучше, чем я. Вы помните, как писали все это?
— Нет, не помню. Тем не менее какие-то мысли я узнаю — например, мои сны во время болезни. Создается впечатление, что я страдаю провалами памяти. — Он посмотрел на нее. — Как вы думаете, существует ли в моем мозгу нечто, вызывающее подобные вещи? Могу я совершать поступки, выходящие за рамки моего характера, о которых я потом ничего не помню?
— Такое возможно. — Она отодвинула ноутбук в сторону и повернулась к собственному монитору, что-то напечатала, потом несколько раз щелкнула мышкой. — Я вижу, что вы закончили лечение у меня в ноябре 2001 года без всяких объяснений. Почему?
— Я поправился.
— А вам не кажется, что решение должна была принимать я?
— Нет, не кажется. Я не ребенок. И в состоянии понять, когда болезнь прошла. Много лет я о ней не вспоминал, женился, основал компанию… Все было замечательно. Пока не началось это.
— Вы могли прекрасно себя чувствовать, но боюсь, что депрессивные состояния имеют свойство возвращаться. — Она просмотрела свои записи и покачала головой. — Вижу, прошло восемь с половиной лет после нашей последней консультации. Вам придется напомнить мне, что спровоцировало вашу болезнь в первый раз.
Хоффман так долго старался об этом не вспоминать, что ему потребовалось серьезное усилие, чтобы вернуться в прошлое.
— У меня возникли трудности в ЦЕРНе. Началось внутреннее расследование, оказавшее на меня негативное влияние. Все закончилось тем, что они закрыли проект, над которым я работал.
— О каком проекте идет речь?
— Интеллектуальная деятельность машины — искусственный интеллект.
— А в последнее время у вас не возникало похожих стрессов?
— В некотором смысле, — признал Хоффман.
— Какого рода депрессивные симптомы у вас были?
— Никаких — это и показалось мне странным.
— Летаргия? Бессонница?
— Нет.
— Импотенция?
Хоффман подумал о Габриэль. Интересно, где она сейчас.
— Нет, — спокойно ответил он.
— А что вы можете сказать о своих прежних мечтах о самоубийстве? Раньше они были у вас очень яркими и детальными — никаких повторений?
— Нет.
— Мужчина, который на вас напал, — правильно ли я поняла, что он был вашим собеседником в Интернете?
Александр кивнул.
— Где он сейчас?
— Я бы не хотел сейчас об этом говорить.
— Доктор Хоффман, где он сейчас? — Он не ответил, и она сказала: — Покажите мне свои руки, пожалуйста.
Александр неохотно встал, подошел к письменному столу и протянул руки, чувствуя себя, как ребенок, который должен доказать, что мыл их перед тем, как сесть за стол. Доктор осмотрела его поврежденную кожу, не прикасаясь, потом заглянула в лицо.
— Вы дрались?
Хоффман долго не отвечал.
— Да, — наконец, сказал он. — Это была самооборона.
— Все в порядке, садитесь, пожалуйста.
Александр повиновался.
— Я считаю, что вам следует немедленно обратиться к специалисту. Существуют определенные болезни — шизофрения, паранойя, — которые могут заставить больного действовать вопреки своему характеру, о чем потом он может совсем ничего не помнить. Возможно, это не относится к вашему случаю, но я не думаю, что мы имеем право рисковать, вы со мной согласны? В особенности когда сканирование вашего мозга показало, что там есть отклонения.
— Возможно, это не так.
— Что ж, сейчас я хочу, чтобы вы посидели внизу, а я поговорю со своим коллегой. Быть может, вам стоит позвонить жене и рассказать ей, где вы находитесь. Вы не возражаете?
— Да, конечно.
Он думал, что доктор его проводит, но она продолжала сидеть за своим письменным столом, не спуская с него взгляда. Наконец, он встал и забрал ноутбук.
— Спасибо, — сказал Александр. — Я спущусь вниз.
— Хорошо. Это займет всего несколько минут.
У двери Хоффман обернулся. Ему в голову пришла новая мысль.
— Вы изучали мою историю болезни?
— Верно.
— Она в вашем компьютере?
— Да. И так было всегда. А почему вы спрашиваете?
— Что именно там написано?
— Мои заметки о течении вашей болезни. Лекарства, которые я вам выписывала, сеансы психотерапии и так далее.
— Вы записываете ваши сеансы с пациентами?
— Некоторые, — поколебавшись, ответила Полидори.
— А мои?
И вновь она ответила не сразу.
— Да.
— А что с ними происходит потом?
— Мой ассистент их расшифровывает.
— И вы держите их в компьютере?
— Да.
— Могу я на них взглянуть? — Александр сделал два шага и оказался рядом с письменным столом.
— Нет, конечно.
Доктор Полидори схватилась за мышь, чтобы закрыть документ, но он вцепился в ее запястье.
— Пожалуйста, позвольте мне взглянуть на мою историю болезни.
Ему пришлось вырвать у нее мышь. Рука врача метнулась к ящику стола, где она хранила перцовый баллончик. Хоффман блокировал его ногой.
— Я не причиню вам вреда, — сказал он. — Просто мне необходимо проверить, что явам говорил. Мне потребуется минута, чтобы просмотреть ваши записи, и я уйду.
Хоффман увидел страх в ее глазах, и ему стало не по себе, но он не собирался отступать, и через пару секунд доктор сдалась, отодвинула свое кресло и встала. Он занял ее место перед монитором. Она отошла на безопасное расстояние и наблюдала за ним от двери, запахнувшись в свой кардиган, словно ей стало холодно.
— Где вы взяли этот ноутбук? — спросила она.
Однако Хоффман уже не слушал. Он смотрел на мониторы, сначала на один, потом на другой — казалось, он видит себя в двух темных зеркалах. Слова на мониторах совпадали. Все, что вылилось из него девять лет назад, кто-то скопировал и поместил на сайт, где заметки прочитал немец.
— Ваш компьютер связан с Интернетом? — спросил Хоффман, не поднимая головы.
И тут он сам увидел, что так и есть. Зашел в системный реестр и очень скоро нашел вредоносную программу — странные файлы со шрифтом, который ему никогда не приходилось видеть, — всего их было четыре:
