Гера гулко стукнулся спиной о кухонный пенал и с подогнутыми коленями присел на пол. Но, издав воинственный клич, тут же вскочил и со стальной вилкой, зажатой в кулаке, ринулся на меня. К счастью, его атака не удалась. В живот он мне не попал. Я же, отняв его вилку, крепко двинул ему по челюсти. Гера потерял равновесие и растянулся почти во всю ширину моей небольшой кухни.
Но его упорству можно было позавидовать. Придя немного в себя, он поднялся и бросился в новую атаку. Ну, просто натуральный камикадзе! История в точности, за исключением лишь отъема вилки, повторилась — я вторично уложил Геру на пол. Ничего удивительного. Я был моложе его, сильнее и, вдобавок, чуть ли не совершенно трезвый.
Нет, Шура бы не одобрила моего поведения. Наверняка бы отругала и поставила в угол. Стоял бы грыз ногти и смотрел в стену до самого прихода родителей. Но сейчас я об этом мало думал. Я готовился стукнуть Геру еще раз. Если, разумеется, он попытается опять меня атаковать.
— Прекрати, Володя! Сию же минуту прекрати!! — закричал Марек громовым голосом, неожиданно появляясь на кухне. Подскочил ко мне и схвати сзади за локти. — Ты что, в самом деле?! Ополоумел?! Давай, дружок, охладись!
— Охладился и прекратил, — ответил я, переводя дыхание.
Гера не замедлил воспользоваться представившейся паузой. Предусмотрительно отполз подальше, к газовой плите, и сел, прислонившись к ней спиной. Пол возле него был залит пивом и самогоном. Там же валялась битая посуда и подавленная картошка с солеными помидорами. Что ж, весьма удобно. Чтоб, не сходя с места, выпить и закусить.
— Видишь, Марек, что сделал со мной мой дорогой родственничек? Этот хрен моржовый! — сказал Гера, размазывая кулаком по щекам кровь вместе со слезами. — Он всегда меня ненавидел. Ждал только подходящего момента, чтобы разделаться со мной. Он со своей шалавой Танькой хотел меня убить. Представляешь, Марек? Но не получилось, обломилось у них. Меня так просто не возьмешь. Я — ни какой-нибудь хлюпик… Не ухмыляйся ты, Вовка! У-у, скотина! Погоди, я с тобой еще расквитаюсь!
Я мягко высвободился из объятий моего соседа, подошел к Гере и, склонившись над ним, отвесил ему две крепкие звонкие оплеухи. Начатое дело все же следовало доводить до логического конца. То есть, полностью приводить его в чувство.
— Видишь, Марек, он хочет меня убить, — плаксивым голосом проговорил Гера, утративший весь свой бойцовский дух и загораживаясь от меня руками. — Прошу, останови его! Он же ненормальный! Как из клетки вырвался!
— Угомонись ты. Володя, наконец! Ты, действительно, как ненормальный! — разозлился Марек, оттаскивая меня от него. — Хватит! Не навоевался еще?! Что у вас здесь происходит?! Объясните мне!
— Да ничего особенного, — ответил я. — Он напился с утра, как извозчик, и полез в драку.
— Ха-ха-ха, — невесело рассмеялся Гера. — Слушай его больше. Он тебе еще не того наплетет. Я приехал к нему не самогон глушить, а попросить денег. Как же, допросишься их от Вовки. Скорее, гастрит себе заработаешь. Зато издеваться по всякому поводу над человеком он великий специалист.
— Ну-ну, заливай дальше, — усмехнулся я.
— Ничего я не заливаю. Вот спрашивает, Марек, сегодня утром, как правильно говорить одевать куртку или надевать? Да мне на это наплевать! Если не выразиться грубее! Или кушаю я соленый помидор, а он давай давиться от смеха, что кушаю я не как положено. Не по культурному. Клоуна себе нашел! Родственник, называется! И это вместо реальной-то помощи!
Из ванной, прижимая к виску мокрое полотенце, вышла Татьяна и встала на кухне возле холодильника.
— В общем, спасибо за избиение немолодого хворого человека. Уважил, шурин. А эта подруга его еще подначивала, — сказал он, указывая в ее сторону.
— Твоими словами получается, что ты, Гера, невинная овечка. Прямо святой угодник какой-то, — заметила Татьяна, выразительно жестикулируя незанятой рукой. — Ответь тогда, зачем пулялся бутылками? Ты мне, черт, голову чуть не проломил. Я в больницу чуть не угодила.
— Прости, конечно, — смутился он. — Но я не в тебя бросал, а в твоего сожителя, в Вовку. Ты просто попала на линию огня.
— Артиллерист фигов, — буркнул я.
— Считаешь, Гера, что мне от этого легче? Теперь, может, у меня на всю жизнь шрам останется?
— Прости еще раз. Но бабе по любому не следует встревать в мужской разговор.
— Не указывай мне, что я должна делать в собственном доме, — фыркнула Татьяна.
— Давно, интересно, он стал твоим собственным?
— Это тебя не касается.
— Отчего же, очень даже касается.
— Перестаньте, друзья. Честное слово, вы как на базаре. Успокойтесь. Иначе вы снова подеретесь, — вмешался Марек. — Так объясните, что у вас случилось?
— Шуру похитили, — устало произнес я.
— Ты серьезно?
— Какие уж тут шутки.
— Когда?
— Позавчера, — вздохнув, ответил я. — Гера рассказывает, что она отправилась на садовый участок проверить дом перед началом летнего сезона. Назад она не возвратилась. Поздно вечером ему позвонили и потребовали заплатить за ее освобождение выкуп. Двести пятьдесят тысяч долларов.
— Ух, ты! — вырвалось у Марека. — Губа у них не дура!
— Естественно, что таких денег у Геры под рукой не оказалось, и он приехал посовещаться со мной. По крайней мере, именно так я понял.
— Еще бы! Гера же у нас не миллионер, не нефтяной барон, — кивнул Марек. — То-то я почувствовал нечто неладное, когда вы утром заявились ко мне покупать самогон. Кошмар, что творится на свете. Но нужно было сразу мне сказать, что произошло. Почему вы, друзья, молчали? Я ведь вам не чужой человек.
— Я не рассчитывал, что ты сумеешь нам в чем-то помочь, — заметил Гера. — Потом гниды-похитители запретили мне посвящать в эту историю посторонних.
— Что ж теперь делать? — спросил Марек.
— Не знаю, — пожал плечами Гера.
Марек участливо помог ему подняться с пола. Стряхнул сзади брюки, усадил на стул и налил стакан водопроводной воды.
Казалось, что с Геры выветрился едва ли не весь его хмель. Во всяком случае, говорил он сейчас вполне разумно. Я даже упрекнул себя, что несколько минут назад его поколотил. Наверное, мне все-таки не стоило с ним ссориться и затевать драку. Следовало просто удалиться в свою комнату и закрыться в ней.
Вот так со мной всегда. Сделаю чего-то, а после начинаю сожалеть.
Татьяна почти тоже окончательно протрезвела и, с внезапно пробудившимся чувством хозяйки, принялась подметать на кухне пол. Как ни парадоксально, но полученная встряска пошла всем нам на пользу. Мы разрядились.
— Я, Марек, приехал к Вовке одолжить денег, а вместо них схлопотал по морде, — горестно произнес Гера, потирая желвак на скуле. — Разве это справедливо?
— По-моему, не справедливо. Но, Гера, вся штука в другом. У Володи нет таких больших денег, — сказал тот и метнул на меня быстрый взгляд прищуренных глаз. — Подумай, откуда им у него взяться?
— Ну, он мог найти деньги в этой квартире. Ведь раньше она принадлежала Виктору, а их с Шурой дядя был богатый мужик. Первый воротила в вашем поселке. Куда ж тогда подевались все его капиталы? Ясно, что они у Вовки, — заключил Гера.
— К сожалению, нет. Володя не находил его капиталы. Иначе бы я об этом догадался.
— Точно. Кто-кто, а ты бы догадался, — согласилась Татьяна, сметая мусор в совок.
— Но мне-то, откуда было знать это наверняка. Я ж не его сосед, как ты, Марек, — буркнул Гера. — Понимаешь, я сильно переживаю за Шуру. Постоянно думаю, каково ей приходится там, у похитителей. А тут Вовка со своими шуточками и подначками. Будто положение сестры его совсем не волнует. В общем, достал он меня. Я терпел-терпел, и вспылил.
— По-твоему, ты один переживаешь за Шуру? Один думаешь, каково ей у похитителей? Заблуждаешься. Я переживаю не меньше твоего. У меня нервы тоже на пределе. Только я этого не показываю. Не скандалю и не швыряюсь бутылками, — ответил я Гере. — Впрочем, все равно извини. Я погорячился.
— Ладно, чего уж там. И я был хорош, — пробормотал Гера и протянул мне руку.
— Давно бы так, ребята, — с одобрением произнес Марек. — Это по-нашему.
— Угу. Сначала подраться, после помириться, — усмехнувшись, заметила Татьяна.
— Как же по-другому? Не согрешишь — не покаешься. Не подерешься — не помиришься. Так у нас повелось, — сказал Марек. — Кстати, шум у вас стоял ужасный. Как при смертоубийстве. Я уж хотел милицию вызывать. Но потом решил зайти прежде сам.
— Спасибо, что не вызвал, — поблагодарил я. — Пришлось бы нам еще и с милицией объясняться. Да, а кто тебе открыл? Я не слышал звонка.
— Татьяна и открыла. Она сидела на полу возле двери.
— Верно, — подтвердила она. — Не мудрено, что не слышал. Тебе было не до звонков. Ты был занят на кухне.
— Отлично, разобрались. Выпьем по такому поводу мировую, — предложил Гера. — Самогон, по-моему, у нас еще остался. Переколотили мы сгоряча не все бутылки.
