В глазах рыжеволосой стоял чистый ужас. На лице читалось осознание своей судьбы.
Спасти ее он не мог. Но если выродок играл согласно своим правилам, ее хотя бы не пытали.
Когда же Билли перевел взгляд с лица на фон, он узнал свою спальню. Ее держали взаперти в доме Билли. И там же убили.
Сидя на краю ванны Лэнни, держа в руках фотографию рыжеволосой, Билли восстановил хронологию убийства.
Психопат позвонил (когда?)… примерно в половине первого в этот самый день, после отъезда сержантов и после того, как он запаковал Коттла в пленку. Билли, которому он прокрутил запись, предлагалось выбрать: рыжеволосая умрет в муках или ее убьют одним выстрелом или ударом ножа.
К этому времени убийца уже схватил рыжеволосую. И наверняка сделал так, чтобы она услышала запись на пленке.
В час дня Билли уехал в Напу. А убийца привез женщину в его дом, сфотографировал и убил сразу, не подвергая мучениям.
Когда выродок увидел Ральфа Коттла, который в пленочном коконе лежал за диваном, сработало его чувство юмора. Он поменял их местами, запаковал в пленку молодую женщину вместо бродяги.
И Билли, сам того не зная, сбросил рыжеволосую в лавовую трубу, в результате чего лишил родственников несчастной возможности ее похоронить.
Замена трупов указывала на Зиллиса: тот же подростковый юмор, безразличие, с которым устраиваются злые шутки.
Стив приходил в таверну в шесть вечера. В час дня он вполне мог привезти в его дом рыжеволосую, убить ее и поменять трупы.
Но сейчас этот подонок был в таверне. Он не мог усадить Коттла на диван и пригвоздить руку Билли к полу.
Билли взглянул на часы. Одиннадцать сорок пять.
Он заставил себя еще раз взглянуть на фотографию рыжеволосой, поскольку понимал, что должен отправить ее в лавовую трубку вместе с остальными компрометирующими его уликами. Хотел запомнить женщину, чувствовал, что должен навсегда сохранить в памяти ее лицо.
Если рыжеволосая, связанная и с кляпом во рту, находилась рядом с выродком, когда тот проигрывал запись по телефону, она, возможно, слышала и ответ Билли: «Отделайся от суки».
Эти слова избавили ее от мучений, но теперь мучили Билли.
Он не мог выбросить фотографию. Но и оставлять ее было крайне опасно. Однако Билли аккуратно сложил ее, чтобы перегиб не пришелся на лицо, и положил в бумажник.
Пошатываясь, направился к «Эксплореру». Подумал, что почувствовал бы выродка, если бы тот находился поблизости, наблюдал за ним. Но присутствия посторонних не ощутил.
Положил пробитую гвоздем перчатку в мешок для мусора, надел новую, отсоединил сотовый телефон, заряжавшийся от аккумулятора, взял с собой.
Вернувшись в дом, обошел оба этажа, собирая улики в большой мешок для мусора, включая фотографию Гизель Уинслоу (ее он оставлять не собирался), плакаты с нарисованными руками, гвоздь…
Закончив, поставил мешок у двери черного хода.
Взял чистый стакан. Из бутылки налил несколько унций теплой «Кока-колы».
От всех этих движений боль в руке усилилась. Билли принял таблетку «Ципро», таблетку «Викодина», запил их «колой».
Решил убрать все свидетельства ночной выпивки его друга. Пришел к выводу, что полиция не должна обнаружить в доме ничего необычного.
Если Лэнни не появится на службе, к нему обязательно приедут, постучат, заглянут в окно, в конце концов войдут в дом. Если увидят, что он пил ром, могут подумать, что он впал в депрессию и, возможно, покончил с собой.
Чем раньше у них появятся такие мысли, тем быстрее они начнут обыскивать прилегающую территорию. А хотелось бы этот обыск оттянуть, чтобы примятая трава и сломанные ветки не привлекли их внимание к лавовой трубе.
После того как все компрометирующее оказалось в мешке с завязанной горловиной и осталось только заняться Ральфом Коттлом, Билли по своему мобильнику позвонил в таверну, на телефон, что стоял за стойкой.
— Таверна, — ответил Джекки О'Хара.
— Как там свиньи с человеческими мозгами? — спросил Билли.
— Сегодня они пьют где-то еще.
— Потому что таверна — семейный бар.
— Совершенно верно. И всегда будет.
— Послушай, Джекки…
— Как я ненавижу «послушай, Джекки». Это всегда означает, что я услышу какую-то гадость.
— Завтра мне тоже придется остаться дома.
— Насчет гадости я не ошибся.
— Не такой уж это повод для огорчений.
— По голосу ты не болен.
— У меня не простуда. Что-то с желудком.
— Приложи телефон к животу, дай мне послушать.
— Теперь ты еще и злишься.
— Это не дело, когда хозяин сам должен разливать пиво.
— Народу так много, что Стив не справляется?
— Стива здесь нет, только я.
Пальцы Билли сжались на мобильнике.
— Когда я проезжал мимо таверны, его автомобиль стоял на стоянке.
— Сегодня у Стива выходной, помнишь?
Билли, конечно же, об этом забыл.
— Поскольку я не смог найти тебе замену, Стив поработал с трех до девяти, чтобы дать мне передохнуть. А чего это ты разъезжаешь на автомобиле, если ты болен?
— Ездил к врачу. Стив смог поработать только шесть часов?
— У него были дела до и после.
Понятное дело, убить рыжеволосую до, прибить руку Билли к полу после.
— И что сказал врач? — спросил Джекки.
— Это вирус.
— Они всегда так говорят, если не могут определить, чем человек болен.
— Нет, я действительно думаю, что это вирусное заболевание, которое пройдет через сорок восемь часов.
— Как будто вирус умеет отсчитывать время, — хмыкнул Джекки. — Когда ты придешь к ним с третьим глазом во лбу, они тоже скажут, что это вирус.
— Извини, что так вышло, Джекки.
— Я переживу. В конце концов, это всего лишь таверна. Не война.
А вот Билли Уайлсу, когда он отключил связь, казалось, что он как раз на войне.
В кухне на столике лежали бумажник Лэнни Олсена, ключи от автомобиля, мелочь, сотовый телефон и табельный пистолет калибра 9 мм, на том самом месте, где Билли видел их и вчера.
Он взял бумажник. Уходя, он собирался забрать и мобильник, и пистолет, и кобуру «Уилсон комбат».
В хлебнице нашел половинку батона в пластиковом пакете с герметизирующей полоской.
Выйдя на заднее крыльцо, выбросил хлеб на лужайку, чтобы утром птицы хорошо позавтракали.
Вернувшись в дом, положил в пластиковый мешок посудное полотенце.
В кабинете стоял оружейный шкаф со стеклянными дверцами. В ящиках под ними Лэнни держал коробки с патронами, четырехдюймовые аэрозольные баллончики с «мейсом [24] и запасной служебный пояс с различными кармашками, баллончиком с «мейсом», «тазером» [25], наручниками, дубинкой и кобурой.
Билли снял с пояса запасную обойму, а также наручники, баллончик «мейса» и «тазер». Положил их в пакет из-под хлеба.
Какие-то шустрые летающие существа, возможно, летучие мыши, которые охотились за мотыльками в первый час четверга, низко пролетели над двором, мимо Билли и поднялись в вышину. Когда он повернулся на звук, то увидел крохотный серпик нарождающейся луны.
И хотя, скорее всего, этот серпик появился раньше, начав свой путь на запад, до этого момента Билли его не замечал. Удивляться этому не приходилось. После наступления темноты у него не было времени смотреть на небо, все его внимание занимали сугубо наземные проблемы.
Ральфа Коттла, с закоченевшими под неудобными углами конечностями, Билли завернул в одеяло, потому что пленки под рукой не нашлось. Завязал он одеяло галстуками Лэнни, и тащить этот куль через поднимающийся в гору двор было ой как нелегко.
Коттл говорил, что не может быть чьим-то героем. И, конечно же, умер он смертью труса.
Он хотел и дальше влачить свое жалкое существование («А что еще делать?»), поскольку просто не мог представить себе чего-то лучшего, а потому ни к чему и не стремился.
В тот момент, когда лезвие вошло ему между ребрами и остановило сердце, он, должно быть, осознал, что если от жизни и можно уйти, то от смерти — нет.
Билли где-то сочувствовал этому человеку, отчаяние которого было даже более глубоким, чем у него, а эмоциональных ресурсов явно не хватало.
И поэтому, когда кусты начали рвать мягкое одеяло, цепляясь за него, и тащить тело стало тяжелее, он взвалил его себе на плечо, без отвращения и не жалуясь на судьбу. Согнулся под ношей, но на ногах устоял.
За несколько минут до этого он уже прогулялся к лавовой трубе налегке, снял крышку, и теперь черная дыра ждала очередную добычу.
Завернутое в одеяло тело полетело вниз. Стукнулось о стенку, отскочило, полетело дальше, в черную тьму.
Когда идущие снизу звуки затихли, предполагая, что скептик нашел покой вместе с хорошим сыном и неизвестной женщиной, Билли поставил крышку на место, убедился, что отверстия в ней совпали с гнездами в раме, и еще раз завернул винты.
