– Что вы услышали? Что он сказал?
Внезапно внизу в магазине зазвенел колокольчик и открылась дверь. Две женщины ходили по комнате, с восхищением разглядывая все великолепие вязаного ассортимента. Фру Йонас вскочила и рванулась в магазин. Сейер остановил женщину, положив руку ей на плечо.
– Скажите мне!
Она склонила голову, как будто ей стало стыдно.
– Хеннинг дошел почти до предела. Он до сих пор не может простить себе этого. И я больше не смогла жить с ним.
– Скажите мне, что он сказал!
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом. И это уже не имеет никакого значения. Эскиль мертв.
– Но он же больше не муж вам?
– Он отец Магне. Он рассказал мне, как стоял в ванной и дрожал от отчаяния, что не смог стать таким отцом, каким должен быть. Он стоял там, пока не успокоился, потом хотел вернуться и попросить у Эскиля прощения за то, что рассердился. Он не хотел ехать на работу, не решив эту проблему. Наконец он вышел на кухню. Остальное вы знаете.
– Скажите мне, что он сказал.
– Никогда. Ни одной живой душе.
Отвратительная мысль, которая укоренилась в его голове, пустила побеги и начала расти. Он видел так много, что его нелегко было удивить. Эскиль Йонас был всего лишь ребенком…
* * *
Он забрал Скарре из отдела и пошел вместе с ним по коридору.
– Поедем посмотрим на восточные ковры, – предложил он.
– Зачем?
– Я только что говорил с Астрид Йонас. Я думаю, она страдает от ужасного подозрения. Того же, что и я. Что Йонас частично виноват в смерти мальчика. Я думаю, именно поэтому она от него ушла. Но при этом она до смерти боится этой мысли. Мне еще кое-что пришло в голову. Йонас ни словом не обмолвился о несчастном случае, когда мы с ним разговаривали.
– Разве это так странно? Мы же пришли говорить об Анни.
– Очень странно, что он не упомянул об этом. «Больше не надо сидеть с детьми, – сказал он, – потому что жена съехала». Он не сказал, что именно тот ребенок, с которым сидела Анни, мертв. Даже когда ты заговорил о фотографии, висевшей на стене.
– Он наверняка не осмеливается говорить об этом. Прости меня за бестактность, – Скарре вдруг понизил голос,- но ты вот пережил потерю очень близкого человека. Легко ли тебе говорить об этом?
Сейер был так поражен, что остановился как вкопанный. Он почувствовал, как побелела его кожа.
– Естественно, я могу говорить об этом,- ответил он наконец.- В ситуации, когда я почувствую, что это действительно необходимо. Если вещи поважнее, чем мои чувства.
Ее запах, запах ее волос и кожи, смесь химикатов и пота, лоб блестит почти металлическим блеском. Зубная эмаль испорчена таблетками, отливает синевой, как снятое молоко. Белки глаз медленно желтеют.
Перед ним стоял Скарре с поднятой головой, ничуть не смущенный. Сейер ждал. Разве он не сказал лишнее, не зашел чересчур далеко? Разве он не должен просить прощения?
– Значит, ты никогда не чувствовал, что это необходимо?
Он озадаченно смотрел на Якоба Скарре и видел перед собой недоумка. Сукин сын!
– Нет, – уверенно сказал он наконец и покачал головой. – До сих пор не чувствовал.
Он снова тронулся с места.
– Что же, – невозмутимо продолжил Скарре, – сказала тебе фру Йонас?
– Отец и сын ссорились. Она слышала, как они кричали друг на друга. Как хлопнула дверь в ванную, как разбилась тарелка. У Йонаса был бурный темперамент. Она говорит, что он винит себя.
– Я бы тоже винил, – сказал Скарре.
– У тебя есть что-нибудь обнадеживающее?
– В каком-то смысле. Школьный рюкзак Анни.
– Что с ним?
– Ты помнишь, что он был намазан жиром? Вероятно, чтобы счистить отпечатки пальцев?
– Да?
– Наконец установлено, что это. Своего рода мазь, которая помимо всего прочего содержит деготь.
– У меня есть такая,- удивленно сказал Сейер. – От псориаза.
– Нет. Это жир. Таким смазывают собакам больные лапы.
Сейер кивнул.
– У Йонаса есть собака.
– У Акселя Бьёрка тоже есть овчарка. А у тебя лев. Я просто констатирую факты, – быстро добавил он и придержал дверь. Инспектор вышел первым. Откровенно говоря, он был немного сбит с толку.
* * *
Аксель Бьёрк взял собаку на поводок и выпустил ее из машины.
Он быстро осмотрелся, никого не увидел, перешел площадку и вынул из кармана униформы универсальный ключ. Еще раз оглянулся и посмотрел на автомобиль, стоящий перед главным входом, сине-серый «Пежо» с чехлом для лыж на крыше и логотипом охранного общества на двери и капоте. Собака ждала, пока он ковырялся в замке. Пока она не чувствовала никаких запахов, они так часто это делали, снаружи и внутри автомобиля, снаружи и внутри дверей и лифтов, тысячи разных запахов. Она преданно следовала за ним. Она жила хорошей собачьей жизнью, в которой были частые прогулки, куча впечатлений и настоящая еда.
Здание заброшенной фабрики теперь использовалось как склад. Ящики, коробки и мешки стояли штабелями от пола до потолка, пахло бумагой, пылью и заплесневелым деревом. Бьёрк не стал зажигать свет. У него с ремня свисал карманный фонарь, он зажег его и двинулся в глубь большого зала. Сапоги глухо стучали, ступая по каменному полу. Каждый шаг отдавался у него в голове. Его собственные шаги, один за одним, в глухой тишине. Он не верил в Бога, а значит, их слышала только собака. Ахиллес шел на свободном поводке, размеренным шагом, тщательно выдрессированный. Он чувствовал себя защищенным и любил своего хозяина.
Они приблизились к одному из станков. Бьёрк зашел за него, потянул пса за собой, привязал поводок к стальному рычагу, скомандовал «сидеть». Пес сел, но по-прежнему был настороже. Запах начал распространяться по помещению. Запах, который перестал быть чужим, который становился все большей частью их жизни. Но было и что-то еще. Острый запах страха. Бьёрк сполз вниз. Он нашел в кармане на бедре фляжку, отвинтил пробку и начал пить.
Пес ждал, глядя вокруг ясным взглядом и навострив уши. Он сидел, ждал и слушал. Бьёрк молча посмотрел в его глаза. Напряжение в темном зале росло. Он знал, что пес следит за ним, и сам следил за псом. В кармане у него был револьвер.
* * *
Хальвор недовольно бурчал. Никто туда не прорвется, решил он, упав духом. Гул, идущий от экрана, начал его раздражать. Это было уже не мягкое гудение, а бесконечный шум, как от далекого завода. Он преследовал его весь день, Хальвор чувствовал себя почти голым, когда выключал компьютер, но тишина наступала только на несколько секунд, потому что шум возникал в его собственной голове. Ну же, Анни! – думал он. Поговори со мной!
В кино шла ретроспектива фильмов про Бонда. Она покупала «Smarties» и «Sitronfox» в киоске, пока он ждал у входа с билетами в руках. Ты будешь что-нибудь пить? - спросила она. Он покачал головой, слишком увлеченный тем, что смотрел на нее, сравнивая со всеми другими, теми, кто толпился перед входом в кинозал. Охранник вынырнул у двери, в черной униформе, с компостером в руках; пробив билеты, он смотрел на лица стоявших перед ним, и большинство опускали глаза, потому что им не исполнилось необходимых лет для просмотра этого фильма. Про Джеймса Бонда. Самого первого, который они посмотрели вместе, в первый раз они вышли в город, почти как настоящая пара. Он лопался от гордости. И фильм был хороший, во всяком случае, по словам Анни. Сам он не слишком хорошо все уловил, он был больше занят тем, что смотрел на нее уголком глаза и слушал, как она дышала в темноте. Но он запомнил название: «For your eyes only».
Он вписал это в темное поле и немного подождал, но ничего не произошло. Встал. Достал из кувшина, стоящего на подоконнике пакетик с леденцами «Король Дании». Все было бесполезно. Вдруг он почувствовал, что совесть больше не беспокоит его. Он прошел через кухню в гостиную, к книжным полкам, где стоял телефон, полистал каталог, в разделе «Компьютерное оборудование» нашел номер и набрал его.
– «Ра Дата». Вы говорите с Сольвейг.
– Речь идет о запароленной папке,- пробормотал он. Решимость исчезла, он чувствовал себя ребенком и одновременно вуайеристом. Но поворачивать назад было уже слишком поздно.
– Вы не можете открыть папку?
– Э, нет. Я забыл, где записал пароль.
– Я боюсь, консультант уже ушел. Подождите немного, я узнаю.
Он так сильно прижал трубку подбородком, что у него заболела мочка уха. В трубке он слышал гул голосов и звонки телефонов. Он посмотрел на бабушку, которая читала газету через увеличительное стекло, и подумал, что Анни должна была бы знать об этом.
– Вы на линии?
– Да.
– Вы далеко живете?
– У поворота на Люннебю.
– Тогда вам повезло. Он может зайти к вам по дороге домой. Скажете точный адрес?
После этого он сидел в комнате и ждал, а сердце колотилось в груди. Он раздвинул занавески, чтобы сразу же увидеть, когда автомобиль въедет во двор. Ровно через двадцать минут возник белый «Кадет Комби» с логотипом «Ра Даты» на двери. Удивительно молодой парень вышел из машины и неуверенно посмотрел на дом.
