– Ну что, джентльмены, нам пора, – говорит он негромко. – Охранники уже уехали, и нам тоже нужно в Бостон. Хорошо, что соседи здесь далеко. У меня не нашлось глушителя. А где остальные… гости?
– В подвале, – отвечает Савин. – Надо расстегнуть наручники.
Удивления его лицо не выражает. Впрочем, когда Салливан освобождает его от браслетов, видно, что руки живописца немного дрожат. Коротко кивнув избавителю, Савин отправляется за женщинами. Салли расстегивает наручники Штарка и на несколько секунд задумывается, стоит ли возвращать свободу движений Молинари: он его не знает.
– Я не опасен, – закатывает глаза сыщик, заметив это колебание.
– Пожалуй, нет, – решает Салливан и расстегивает ему наручники. Молинари сразу сует руки в карманы.
– Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – спрашивает он в пространство. В голосе его звучит обида, будто ему должны были все рассказать заранее, но опять утаили все самое интересное.
– Я даже не знаю, кто вы такой, – отвечает на эту обиженную интонацию Салли. – А знакомиться некогда. Сейчас мистер Суэйн приведет остальных, и поедем.
Иван уже перестал видеть происходящее в замедленной съемке. Труп на полу, бледный сумеречный свет из окна, старый вежливый гангстер, терпеливо ожидающий двух женщин, чтобы расстегнуть им наручники, – уже просто ингредиенты этого дня. По обыкновению, Штарк старается задержать в памяти все детали. Осмысливать их сейчас точно не время. Так что пока он лишь протирает очки носовым платком и старается не смотреть под ноги. И, когда кровь подбирается к носкам его туфель, Салли предупредительно отводит Ивана в сторону за локоть.
Женщины, приведенные Савиным, благодарно подставляют скованные руки Салливану. Избавившись от наручников, Софья бросается Ивану на шею. Он роняет очки и прижимает ее к себе так сильно, как только может. Значит, не бросила его. Значит, поняла…
– За молоком, да? – спрашивает Софья, поднимая на него лишь чуть влажные глаза. – Дурак. Любимый мой, Ванечка.
Иван зажмуривается. Он никогда не думал, что может быть настолько счастлив в полуметре от трупа с отстреленной головой.
– Кто поведет машину? – раздается трезвый голос Салливана. – Я бы и сам, но у меня раскалывается голова.
Никто не слышит черного юмора в его словах.
– Я поведу, – предлагает Молинари. – Не считая вас, Салливан, я тут один без пары.
Салли аккуратно собирает наручники, кладет в карман свой браунинг, отчего его пиджак нелепо перекашивается вправо, и они выходят во двор. Иван обнимает Софью за плечи, Савин с Лори просто идут рядом. Удивительно, думает Иван, что он променял Софью на эту маленькую пухлую женщину с милым вздернутым носиком, ямочками на щеках и, кажется, склонностью плакать по поводу и без. Вот и сейчас она утирает слезы.
Хотя какая из Софьи подруга гения?
Уже почти темно. Молинари выгоняет из гаража черный микроавтобус с серебристым щитом на борту. Салли садится рядом с водителем, Штарк с Софьей – в переднем ряду сидений.
– Только кто-то должен отогнать в Бостон машину моей матушки, – говорит Молинари, высовываясь из окна. – Суэйн, кроме вас, по-моему, некому.
Савин кивает, и они с Лори забираются в оставленный охранниками на дорожке «Олдсмобиль». Меньше чем через десять минут они уже у выезда на шоссе.
– Ну вот, теперь у нас есть часа три, – говорит Салливан, обращаясь к водителю. – Пора знакомиться.
– Том Молинари.
– Как вы здесь оказались, Том? Я спрашиваю не из любопытства. В старые времена я застрелил бы и вас, чтобы не рисковать, но сейчас предпочитаю объясниться.
– Расскажу маме, что вез Джимми Салливана и не тронул, – скажет, что я не мужчина, – косится на старика Молинари. – Фамилия Ангило вам о чем-нибудь говорит?
– Вы родственник Джерри? Он был гнусный паук. Но он давно умер. Что вы делали в доме у Федяева?
– Штарк может вам объяснить. Вы же знаете его?
– Только понаслышке. Кстати, мистер Штарк, как вас зовут?
– Иван.
– Иван, вы очень своевременно положили всех на пол, а потом догадались, что это я вошел. Вы знаете гораздо больше, чем я думал. Я пока не понимаю, хорошо это или плохо…
Салливан устало трет виски. Иван только сейчас осознает, что, с точки зрения Салливана, перебить их всех было бы самым разумным решением, и чудо, что они до сих пор живы.
– Мистер Салливан, а могу я спросить – почему вы не расстреляли нас, когда мы лежали на полу? Зачем вам столько свидетелей? – спрашивает он прямо.
– Я не собираюсь ни вести здесь бизнес, Иван, ни вообще задерживаться. Кроме того, я почти уверен, что никто из вас не донесет на меня, разве что Том, которого я совсем не знаю, захочет получить за меня награду в два миллиона долларов. Но на самом деле все это неважно. Когда-то меня научили, что лучше сразу стрелять, чем вести бесполезные разговоры. Но не объяснили, как понять, бесполезен разговор или нет. Мне восемьдесят два, и, кажется, теперь я научился в этом разбираться. Может быть, больше вообще не придется стрелять: у меня ни к кому не осталось претензий.
В старческую сентиментальность Джимми Салливана Штарк пока поверить не готов. «Сейчас важно показать ему, что мы не опасны, – может быть, он и правда не захочет еще сильнее портить себе карму», – думает Иван.
– Давайте я расскажу вам все, что знаю и о чем догадываюсь. Мне кажется, сейчас у нас с вами общие интересы. В том числе и у Тома Молинари.
– Вполне возможно. Начинайте. Только мне неудобно так сидеть. Том, вы не могли бы остановиться, я хочу прилечь.
Молинари останавливает автобус, и Салли перебирается в салон. Штарк с Софьей освобождают ему передний ряд кресел и пересаживаются на следующий.
– Ситуацию я представляю себе так, – начинает Иван, когда они снова трогаются. Шумоизоляция в автобусе отличная, лишь немного слышно, как шелестят колеса. Штарк наклоняется вперед, чтобы видеть Салливана через щель между креслами.
– В девяностом году некий студент случайно оказался в Музее Гарднер во время ограбления. Когда профессиональные грабители ушли, он вырезал из рам четыре картины и отнес домой. А потом попытался их продать. Вы в то время, наверное, много знали про торговлю краденым в Бостоне, и вас, скорее всего, спрашивали про ограбление ваши контакты в полиции или ФБР – у вас не могло не быть таких контактов. Поэтому вы стали искать продавца этих картин и нашли. Почему он погиб, я пока не понимаю, – возможно, не хотел говорить, где картины. – Тут Иван делает паузу: не захочет ли Салли ответить?
– Продолжайте, – просит Салливан.
– Вы стали дальше искать картины и нашли подругу вора, Лори. Но к тому времени она уже связалась со своими друзьями: Савиным – то есть мистером Суэйном, и, – тут Иван сбивается с ритма рассказа, – с его женой Софьей. Ключ от ячейки на складе, в которой были картины, Лори отдала им.
Софья слушает его, откинувшись на сиденье и закрыв глаза.
– Вы встретились с ними и потребовали отдать картины. Но Суэйн предложил другой план. Объяснил, что он художник, давно изучает голландскую живопись Золотого века и может скопировать картины так, что музей примет его копии за оригиналы. Вряд ли вы ему сразу поверили, он должен был как-то доказать, что действительно на это способен. Наверняка он сказал вам, что вы можете только выиграть от сотрудничества с ним: плату он потребует только после того, как музей примет картины, и плата эта будет сравнительно низкой. Например, миллион долларов или два, не знаю, о какой сумме могла идти речь. И за эту сумму вам достанутся подлинные картины, которые никто уже не будет искать. Наверняка Суэйн назвал срок, за который он сможет изготовить копии, – несколько лет, точно не двадцать.
Салливан весь внимание. На словах о сроке он еле заметно улыбается.
– Вы, подумав, согласились, – продолжает Штарк. – Но потом вам пришлось уехать из страны. Контролировать мистера Суэйна стало намного труднее, и он раз за разом срывал сроки. Художники часто бывают ненадежными. – Это он подкалывает Софью, но она по-прежнему безучастна, и глаза ее закрыты. – Тем временем вы познакомились с Федяевым. Как это получилось, не знаю – возможно, вы живете в Москве. Если вы приехали в девяностые, там было легко скрыться человеку, которого разыскивают в Америке. В общем, вы встретили Федяева, и он сделал вам что-то плохое. Узнал вас? Шантажировал?
Салли снова не отвечает, только жестом показывает Ивану: продолжай.
– И вот вы решили отомстить… нет, это как-то глупо звучит… захотели чем-то ответить Федяеву. Вы знали, что он коллекционер, и решили предложить ему поддельные картины. Вызвали Софью в Москву; там она сама вышла на Федяева, чтобы вас никто не заподозрил, и дала ему образцы, взятые с подлинных картин. Тем временем у Федяева начались проблемы, или он почувствовал, что скоро начнутся, и у него возник план использовать эти картины, чтобы получить убежище в Штатах. Вы следили за его приключениями и, наверное, думали, что так даже лучше: позволить Федяеву пристроить в музей поддельные картины, а потом выложить на стол настоящие.
