А что, если теперь правильно быть параноиком?
Может быть, в мире, где информацией манипулируют, а людьми управляют при помощи лжи, исходящей от тех, кто преследует исключительно свои собственные интересы, мания преследования станет новейшим средством выживания?
Я встречаю в Сети разных людей. Некоторые считают человечество стадом мирно пасущихся баранов: каждый поступает как все, не интересуясь тем, что его окружает и куда его гонят. Те, кто так думает, смеются над моими предположениями, а я называю их «овчарками», «пастушьими собаками», поскольку они думают, что могут не причислять себя к стаду. Они думают, что достаточно умны, чтобы не позволить манипулировать собой. Но дело в том, что ум здесь не поможет.
Требуется только бдительность. И легкая паранойя, которая, возможно, спасет вас.
Мне говорят, что это все проблемы американцев. Что Буш далеко и во Франции ничего такого нет.
Заблуждение, заблуждение и еще раз заблуждение.
Не отмахивайтесь от чужих проблем, ссылаясь на то, что вас это не касается. Не думайте, что не надо защищать чужую свободу, если вашей ничто не угрожает. Свобода целых наций и народов — всего лишь шаткая дорожка из домино. Силы, стоящие у власти, понимают, что «подтолкнуть» такую дорожку слишком рискованно, они не дают ей упасть, но высасывают из людей все соки, оставляя лишь пустую оболочку.
И Франция — не исключение из правил.
Под разными предлогами, прикрываясь статистикой и вырванными из контекста фактами, нас заставляют постоянно идти на уступки, принимать множество законов и ограничительных мер.
Современная геополитика — огромная фреска, которую постоянно переписывают. Это гобелен, и если где-то потянут за ниточку, то изменится узор на всем мировом ковре. Иногда эти изменения бывают более серьезными, чем кажется на первый взгляд.
Франция, как и все остальные страны, ловко скрывает свои секреты, вот и все. Но достаточно копнуть поглубже…
Не будьте слепцами, прикрывающимися неким подобием остроумия.
Я предлагаю всем холить и лелеять свою паранойю.
Сегодня это единственный ключ к реальному пониманию происходящего.
55Яркие фары «опеля» светили сквозь дождь, накрывший горы серым туманом.
Яэль и Томас воспользовались гостеприимством Люсьена Малинваля, чтобы обсохнуть и переодеться, а потом снова сели в машину и двинулись в Тонон-ле-Бен. Яэль чувствовала разочарование пополам с раздражением. Они размотали до конца весь клубок, который бросили им Тени: больше никаких зацепок не осталось. Старик Люсьен оказался второстепенным персонажем, просто свидетелем.
Что же теперь делать?
Тени не знают, что она разоблачила Шоггота.
Возможно ли, что Анри Бонневиль стоит во главе их организации? На самой вершине, словно всевидящее око, венчавшее усеченную пирамиду на долларовой банкноте?
Яэль понимала, что вот-вот спутает ему все карты, но в то же время чувствовала некоторую растерянность. Чего хотят Тени? Зачем они привели ее сюда? Очевидно, раскрывая ей историю ее семьи, они преследовали какую-то цель…
— Я не понимаю, зачем они завели нас так далеко, — сказала она Томасу, который вел машину, не отрывая взгляда от дороги.
— Не забывай, мы должны найти твое место в Истории с большой буквы, — заметил Томас.
Яэль задумалась над тем, как могут выглядеть пережитые ими события, если рассматривать их с этой точки зрения.
— У каждой семьи есть какая-то тайна — так они говорили. Эта тайна скрывается за стеной лжи. То же происходит и с большой Историей. Как можно утверждать, что мы знаем историю человечества, если нам не известна даже история собственной семьи? Может быть, дело в этом?
— Да. Тени доказали, что их власть безгранична, что они в состоянии проникнуть даже в самые сокровенные тайники твоей жизни. Тени могут все, даже вытащить на поверхность никому не известную семейную тайну…
Томас вписался в трудный поворот на мокрой дороге, затем сказал:
— А может, они хотели сказать: посмотри, что происходит в твоей жизни, и сравни это с историей человечества, планеты. Везде одно и то же. Разница только в масштабе. Это вполне в их духе — «получи знание через опыт».
— Но зачем? Что теперь делать с этой информацией? И почему я? Что во мне такого особенного?
Яэль попыталась переключить внимание на пейзаж, расплывавшийся в тумане. Ничего не вышло. Тогда она опустила солнцезащитный козырек и посмотрела на свое отражение в зеркальце: пухлые губы, светлые глаза, темные волосы.
— Слишком много усилий ради одного человека, — прибавила она. И вспомнила слова Теней: «Мы с другой стороны. В тенях. Те, кто по ту сторону зеркал. Мы повсюду. Вы должны знать. Быть с нами. Ищите. Постарайтесь понять. Это важно для вас. Поверьте. И вы будете готовы».
Тени стоят по другую сторону, там, где находится власть. Прячутся за видимыми декорациями. Интересно, к чему она должна быть готова? Что за откровение ждет ее в самом конце?
Томас отвлек ее от размышлений:
— Нужно позвонить Камелю. Остановимся у гостиницы.
— Нет, мы едем в Женеву.
— Яэль, это слишком опасно. Мы же ничего не знаем о Бонневиле.
— До сих пор я всегда слушала тебя, и ты был прав, но сейчас я готова рискнуть. Я пойму, если сейчас ты не захочешь ехать со мной.
— Не говори глупостей. Ты отлично знаешь, что я не брошу тебя. Но я этого не одобряю. Еще слишком рано. Ты устала, ты пережила столько потрясений, и…
— Вовсе я не устала. Я просто хочу знать правду, вот и все. Курс на Женеву!
Дорога шла по берегу Женевского озера, которое скрывалось в тумане. Гроза продолжала свирепствовать. Время от времени сквозь пелену тумана проглядывало озеро, покрытое рябью, — чешуя гигантской рыбы, неизвестно как заблудившейся в облаках.
На границе у них не стали проверять документы, к великому облегчению Томаса, который не переставал твердить Яэль, что ее затея — настоящая игра с огнем. Путешественники поужинали в придорожном кафе сэндвичами, запивая их содовой.
Ливень утих, превратившись в унылую морось, когда они уже были в предместьях Колоньи. Они узнали дорогу в ближайшей аптеке, но немедленно заблудились. Томас остановил машину у небольшого магазинчика, который уже собирался закрываться, и Яэль побежала туда, чтобы купить карту города.
— Я пока попробую поговорить с Камелем, — предупредил Томас и отправился к телефонной будке.
Яэль вернулась через несколько минут, внимательно изучая карту. Томас стоял у телефона и ждал звонка. Не получив ответа через десять минут, он вышел из кабины и сел за руль. Вскоре им удалось отыскать улицу, где жил Анри Бонневиль. Это был роскошный и уединенный район, с шикарными машинами и огромными бассейнами самой причудливой формы. Живые изгороди скрывали виллы от любопытных глаз.
— Это здесь, — показала Яэль, когда они проехали мимо деревянных ворот.
Она едва не вывихнула шею, пытаясь разглядеть дом.
— Там горит свет.
Томас продолжал медленно ехать вдоль изгороди.
— И каков у нас план? Позвоним в дверь? Вломимся и потребуем объяснений?
— Поезжай дальше. Лучше оставить машину подальше, чтобы он нас не заметил. Сверни на ту улицу.
Томас послушался, и они оказались чуть ниже, на параллельной улице, откуда было отлично видно дом Бонневиля. С этой стороны его подпирали сваи, окна были ярко освещены, на озеро выходила большая терраса.
— И что теперь?
Яэль привстала, чтобы лучше рассмотреть дом.
— Подождем немного, посмотрим, много ли там народу.
Томас облокотился на руль и постарался рассмотреть, что творится в саду, окружавшем особняк. Там все было спокойно. Он не заметил ни одной камеры слежения.
Яэль поглядела на часы на приборной панели.
23:10.
Что же делать? Ждать, пока хозяин заснет, а потом проникнуть в дом? Все зашло так далеко, что ей уже трудно было контролировать ситуацию. Еще неделю назад у нее не было никаких проблем с полицией, а теперь она прикидывает, как влезть в дом швейцарского банкира.
Яэль еще раз осмотрела виллу. Громадный дом возвышался на холме, напоминавшем горнолыжный склон. Наверное, нужно подождать, пока не погаснет свет. Прошел час, дождь перестал. Яэль не выдержала и взяла рюкзак, в котором лежал пистолет:
— Пойду посмотрю.
Томас собирался завести мотор, но Яэль остановила его:
— Я лучше пешком. Меньше шума.
Томас вышел, готовясь пойти с ней, прежде чем Яэль успела предложить ему подождать в машине. Они поднялись вверх по улице и пошли вдоль живой изгороди. Остановившись у ворот, Яэль исследовала домофон: черная панель, камера слежения. Яэль убедилась, что на улице, кроме них, никого не было, и на глазах у изумленного Томаса ловко вскарабкалась на дерево. Через секунду она была уже на другой стороне.
