– Как поговорили? – поинтересовалась Карина, когда Аркадий Леонидович вернулся от Трока.
Он пожал плечами.
– Нормально, – ответил Аркадий Леонидович, мысленно подбирая слова. – Поняли друг друга. Он показал мне капище.
– И что?
– Да ничего особенного. У меня есть кое-какие предположения, но их надо проверить. Пожалуй, съезжу в четверг в Михайловск.
Карина только посмотрела пристально своими черными, бездонными глазами, но ничего не спросила больше, отчего ему стало еще горше.
В четверг, свой выходной, он действительно поехал в Михайловск: выехал на автобусе рано утром и вернулся под вечер.
– Как поездка? – спросила Карина.
– Более или менее, – сообщил Аркадий Леонидович. – Не то чтобы все прояснилось, но есть зацепки.
В Михайловске Аркадий Леонидович наведался в строительный магазин: два мотка крепкого скотча, костюм для малярных работ, большие ножницы, латексные перчатки и молоток – отличный, увесистый, с резиновой ручкой. Очень хороший молоток. Он взвешивал его в руке и ощущал мрачную радость, как солдат, снова прикоснувшийся к прикладу винтовки. Затем посетил местный вещевой рынок: тут, как и в Петербурге, нетрудно было купить подержанный мобильный телефон, а потом приобрел у распространителя рядом с торговым центром сим-карту, как обычно, продиктовав на ходу выдуманные паспортные данные и назвав имя – Евгений Абрамович Баратынский.
Не стоило изменять традициям.
Католической церкви в Михайловске не оказалось. Впрочем, для Аркадия Леонидовича конфессиональные различия в христианских деноминациях были малосущественны. Он купил соли, в аптеке взял сбор засушенных трав на основе крапивы и отправился в Благовещенский храм.
Литургия закончилась, прихожане в основной своей массе уже разошлись, только некоторые толпились у церковной лавки и вокруг двух священников, один из которых совершал панихиду, а другой служил молебен рядом с иконой праздника. Аркадий Леонидович, неуклюже перекрестившись из соображений приличия, подошел ближе. На иконе была изображена Богоматерь, простирающая руку к лежащему на одре человеку, привстающему к ней навстречу. Образ был написан со строгой простотой, и Аркадий Леонидович неожиданно для себя засмотрелся. Священник читал задумчивым, монотонным речитативом. Кто-то негромко подпевал, отвечая на возгласы. Позвякивало кадило. Густой теплый дым ладана обволакивал, успокаивая взбудораженные мысли. Богородица на иконе смотрела с мягкой, скорбной укоризной и протягивала руку, изящную и тонкую, но не к лежащему на постели болящему, а к нему, будто хотела одновременно и удержать, и привлечь к себе, так, как берут за руку ребенка, когда собираются ему что-то сказать. Аркадию Леонидовичу сделалось отчего-то неловко. Он еле дождался конца молебна, подставил под большое кропило открытую пачку травы, куда загодя всыпал немного соли, быстро, стараясь не глядеть по сторонам, купил в лавке охранительный пояс, ладан, маленький черный мешочек с тесемкой и поспешно вышел.
Тем же вечером он, наскоро перекусив дома, отправился на разведку.
Сомнений в том, с чего, а точнее, с кого нужно начать распутывать историю с капищем, у него не было. «Духовный лидер, эзотерик, ведьма» – с тем же успехом Львова могла повесить себе на шею огромную мишень. Первая была у раскопа, сославшись на некий мистический зов, – Аркадий Леонидович понимал, что не только они с Кариной обладают чутьем к потустороннему. Потом эта попытка прорваться на территорию бывшей строительной площадки; он посмотрел в записи репортаж на Региональном канале и видел, что у ворот Львова и ее адепты устроили нечто вроде моления. Наконец, кукла с разломанной головой, похороненная на дне ямы, – возможно, пока остальные отвлекали полицию у ворот, кто-то все же пробрался к святилищу и положил туда изуродованную игрушку как дар… или что-то иное? Впрочем, гадать не было нужды. Скоро Львова все расскажет сама. А в том, что это произойдет, Аркадий Леонидович не сомневался.
Иначе не будь он Инквизитор.
Штаб-квартира «Северной Веды» располагалась на последнем, четвертом этаже Дома культуры «Корабел». Аркадий Леонидович вошел внутрь, прошелся по рядам уже закрывавшегося на ночь вещевого рынка, поднялся на второй этаж, к магазинам с канцелярией и электроникой, заглянул на третий, который арендовали несколько художественных студий, самодеятельный театр, хор и кружок бальных танцев. Ему опять повезло: четвертый этаж был, по сути, мансардой, куда вела отдельная пожарная лестница, дверь которой выходила на сторону, противоположную главному входу. Единственные закрытые двери на ней вели в коридоры второго и третьего этажа, а наверху лестница заканчивалась коротким проходом и офисом «Северной Веды».
Идеально.
Позади «Корабела» был темный, неухоженный садик, подобие парка, с несколькими сдвинутыми вместе сломанными скамейками и следами кострищ у берегов маленького пруда, затянутого такой густой и толстой тиной, что, казалось, по ней можно пройти от берега к берегу. Ни фонарей рядом, ни прохожих. Проспект шумел за зданием Дома культуры. Единственными свидетелями могут стать случайные пьяницы – сидит же кто-то на этих скамейках у вечернего костерка, – но Аркадий Леонидович сомневался, что холодная ненастная ночь покажется им удачным временем для пикника.
Теперь нужно было сделать так, чтобы госпожа Львова, неосторожно рекомендующаяся ведьмой и эзотериком, осталась у себя в офисе пятничным вечером, и желательно допоздна. Учитывая то, что он понял про Клариссу Львову из многочисленных публикаций о ее деятельности, сделать это было несложно.
Он достал купленный в Михайловске телефон. Свой номер Львова указывала везде: на личной странице, и в группе «Северной Веды» в социальной сети, и под некоторыми своими статьями. Когда ищешь известности, нужно быть открытым для разного рода контактов. Ответила она сразу, приятным, бархатистым контральто.
– Здравствуйте, Кларисса Львова слушает.
– Добрый вечер! – радостно поприветствовал ее Инквизитор. – Я корреспондент Центрального канала, меня зовут Олег Словицкий.
Имя он придумал заранее. Когда врешь, важно, чтобы имя было не совсем обычным. Представишься, например, Сергеем Петровым или Андреем Сидоровым – и у человека могут закрасться сомнения. А вот Олег Словицкий – самое то.
– Очень, очень приятно, Олег!
Не сомневаюсь.
– Кларисса, по заданию редакции я делаю большой репортаж о недавней археологической находке в Северосумске и решил, что без вашего интервью рассказ будет неполным. Мы внимательно изучили материалы о вашей деятельности и будем очень признательны, если вы сможете уделить нам время для беседы, это возможно?
– Конечно, Олег, разумеется! В любое удобное вам время!
Инквизитор улыбнулся. Какая-то девушка, идущая навстречу ему по тротуару, испуганно шарахнулась в сторону.
– Мне и моему оператору было бы удобно подъехать к вам в пятницу вечером, если можно, попозже. Сейчас мы в Михайловске, освободимся только завтра после обеда, так что в Северосумске будем не раньше часов девяти вечера. Может быть, в десять? Не слишком поздно?
Секундное раздумье.
– Да, можно в десять.
– Очень хорошо! Тогда я успею подготовить материал к воскресному эфиру. Значит, в десять вечера мы у вас! До встречи!
Тревожный или просто осторожный человек мог бы перезвонить в пятницу утром в редакцию Центрального канала и попытаться выяснить, действительно ли некая группа делает репортаж о Северосумском капище. Ну или хотя бы сделать несколько звонков в Михайловск, например, в историко-краеведческий музей, без посещения которого такой репортаж не обошелся бы. Но Львова не была осторожной и причин для тревог не испытывала. Инквизитор был в этом уверен.
К счастью, в пятницу Карины не было дома – она ушла на ночное дежурство. Иначе Аркадий Леонидович не знал бы, как объяснить ей свою вечернюю вылазку, которая к тому же имела все шансы затянуться до утра. Прислали повестку? Позвонили со старой работы? Прозвучал трубный глас, возвещающий общий сбор?
Но он все же позвонил ей, так, подстраховаться на всякий случай.
– Я тут прогуляюсь немного. Нужно собраться с мыслями, да и сплю я что-то неважно последнее время. Пройдусь до проспекта и сразу лягу.
– Хорошо, я поняла. Только оденься потеплее, ночью будут заморозки. Надень толстый свитер, тот, с горлом, ладно?
– Обязательно. – Голос почему-то осип, и Аркадий Леонидович прокашлялся.
– Знаешь, – сообщил он, – сегодня в школе драка была.
– Ох, – в голосе Карины прозвучала тревога. – Кто-нибудь пострадал?
– Ну, у одного мальчика сотрясение, он в больнице. У остальных так, по мелочи: синяки, носы разбиты… Но вот дрались очень страшно. Я такого не видел еще. Не как тринадцатилетние дети, а… я не знаю… как кровные враги. Или звери. Прямо насмерть. Наверное, если бы так дрались взрослые, то жертв бы не миновать.
