Когда переворачивает конверт и просовывает большой палец под печать, перед глазами проносятся картинки отрезанных пальцев рук и ног, и ей приходится напомнить себе, что, по словам официантки, конверт прислали еще неделю назад. В нем не может быть частей тела Джексона.
Она вываливает содержимое на стол.
Это ключ. Ключ от машины. Устаревшая модель, простой пластиковый шестиугольник и металлический стержень.
– Отлично, – констатирует она. – У нас есть ключ. И что теперь?
– Мы подождем до шести, – решает Ной. – А потом найдем, к чему подходит это ключ. Мы сделаем это вместе. Мы вместе справимся. Согласны?
Все сидящие за столом потягивают свои напитки.
Но никто ни на что не подписывается.
40
Второй игрок
Если это и есть знаменитые английские вересковые пустоши, то они и в самом деле такие же холодные, пустынные и унылые, как заставляла Бретта верить популярная культура. Он и подумать не мог, что такое огромное пространство может казаться настолько изолированным, как бы парадоксально это ни звучало.
Если раньше, когда он только приземлился в Англии, стояла безветренная погода, то теперь началась настоящая метель. Бретт порадовался, что в Нью-Йорке было холодно настолько, что он уехал в пальто. Только Мэгги, которая с суровыми зимами Миннесоты должна быть знакома не понаслышке, приехала без верхней одежды. Она была одета в джинсы и толстовку, которые до начала прогулки выглядели абсолютно новыми, хоть и дешевыми. Несколько раз он подумывал отдать ей свое пальто, но так и не решился. Он чувствует, что до конца ночи ему понадобятся все оставшиеся силы.
Несмотря на мороз, Мэгги идет впереди, по направлению, которое указывает компас в телефоне. Остальные светят телефонными фонариками себе под ноги, а у Линды есть настоящий фонарь, маленький, но мощный. Такие используют полицейские. Специально ли она готовилась или всегда носит его с собой, никто не спрашивает.
Они не разговаривают; слишком холодно и дует сильный ветер, а сама пустошь, усыпанная камнями и заросшая кустарником, полна и других опасностей, так что можно легко сломать лодыжку, а на подъемах и спусках трудно дышать. Всякий раз, когда они поднимаются достаточно высоко, Бретт видит поток фар, движущихся по невидимым дорогам в отдалении, но в основном он не поднимает глаз. Иногда встречаются заросли деревьев, и Мэгги натыкается на одни из таких. Сара, конечно же, плетется в самом конце процессии. Бретт с самого начала, как увидел ее, знал, что она будет самым слабым звеном. Ной субтильный и самоуверенный, но, по крайней мере, создает впечатление уличного хулигана, готового к драке. Мэгги, конечно, младше всех, но в ней чувствуется неистовство. Линда, несомненно, крепкий орешек. Что касается Сары… Есть в ней какая-то надломленность, и Бретт надеется, что дело не дойдет до выживания сильнейшего, иначе ей несдобровать.
Ему кажется, он и сейчас слышит, как она тяжело пыхтит и хрипит, но, конечно, это только у него в голове. При таком ветре ему повезет, если он услышит встречный грузовик.
Они идут уже больше получаса, сражаясь с темнотой и гололедом, и за это время она несколько раз просила их остановиться из-за боли в коленях и ногах. Бретта начинает это злить. Пусть бы она попробовала поговорить с Крейгом о боли в ногах.
Крейг. Еще одна ложь, которую могут разоблачить в любой момент из-за одного-единственного входящего сообщения. Никому из этих людей Бретт никогда не говорил, что является отцом. Он не говорил, что борется за похищенного ребенка. Они сами предположили это, а он не стал их поправлять. Проблема, конечно, в том, что чем дольше он будет это скрывать, тем сильнее они могут разозлиться, когда правда выплывет наружу. Если правда выплывет наружу.
Станут ли эти матери рисковать собственными детьми ради спасения сорокалетнего парня, который даже на постоянном месте работы удержаться не в состоянии? Конечно, нет. Они в мгновение ока ополчатся на Бретта за то, что он с самого начала обманул их. Однако все это не умаляет ценности жизни Крейга. Бретт не знает, что значит быть родителем, но он знает, что такое долг и преданность. Почему Крейг должен рисковать больше, чем остальные? Может, этим женщинам стоило повнимательнее следить за своими детьми?
Кроме того, у Бретта создалось впечатление, что не один он держит туз в рукаве. Возможно, Мэгги слишком молода для того, чтобы иметь восьмилетнего сына, но Бретт не думает, что она лжет. Если это так, то у нее отлично получается. С другой стороны, французский паренек тоже не особо похож на отца. В действительности он ничего не сказал о человеке, которого ищет. Не заслуживает ли и он наказания?
В глубине души Бретт понимает, что эти мысли несправедливы, почти психопатичны и наверняка являются результатом какого-то особого компенсаторного механизма, который придумал его мозг, чтобы помочь дистанцироваться от других. И все же он почему-то рад, что среди всей группы он самый физически крепкий. В противном случае он беспокоился бы гораздо сильнее. Не потому, что он что-то замышляет. Просто отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки, и кто знает, что они могут попытаться сделать.
Группа преодолела за время своего пути пару заборов из натянутой проволоки, и сейчас они приближались еще к одному, выхваченному из темноты светом телефонов. Он оказался сразу за полосой деревьев, преграждая им дорогу, и был сделан из двух рядов железных швеллеров.
Мэгги, идущая впереди, проворно перелезает через них, следом лезет Ной, за ними Бретт перекидывает ноги через металл и приземляется на твердую почву по другую стороны ограды.
Мэгги идет вперед, не отрывая взгляда от светящегося компаса.
– Подождите минуту, – просит Линда, подходя к забору. – Вернитесь обратно на эту сторону…
– Зачем? – спрашивает Мэгги, останавливаясь и оборачиваясь. Она поднимает глаза от своего телефона. – Что за м…
Внезапно из ниоткуда появляется машина. В один момент Мэгги стоит в темноте, а в следующий ее заливает светом фар, когда из снежной пелены справа от Бретта выскакивает автомобиль, с визгом проносится на запад, проехав мимо спины Мэгги в нескольких сантиметрах. Еще чуть-чуть, и было бы столкновение, но порыв ветра подхватывает Мэгги как осенний лист, ее закручивает, и она падает пластом на мокрый асфальт. Первый порыв Бретта – подойти и помочь ей, но он понимает, что не может сдвинуться с места. Он видит, как она стонет на дороге, а ноги не слушаются, не давая ему к ней подойти. Это очень странное чувство.
Она лежит там не дольше пары секунд, затем поднимается на ноги, и кажется, что она почти не пострадала, но близка к смятению.
– Черт! Кто-нибудь посветите мне! Мне нужен свет!
Линда вызывается помочь, взбирается на ограждение и направляет свет на поверхность дороги, выхватывая кружащиеся хлопья мокрого снега. Мэгги торопливо начинает собирать с земли обломки пластика. Все наблюдают за тем, как она это делает. Никто не стремится помочь. Она несет обломки обратно к ограждению, сжимая их в руках, как умирающую птицу. Это ее телефон.
В свете фонаря Линды лицо Мэгги кажется вытянувшимся, почти как у скелета.
– Что мне делать? – спрашивает она. – Что, черт возьми, мне теперь делать?
– Тебя могли сбить, – говорит Сара, только сейчас присоединившись к ним возле ограждения. – Ты могла погибнуть! Мое сердце! Не знаю, сколько еще смогу выдержать!
Линда светит вперед.
– Шесть полос, – произносит она. – Автострада.
– М62, – кивает Сара. – Чего они захотят теперь? Чтобы мы вышли и сыграли в «Цыпленка»? [17]
Сара оказывается права. Долго ждать им не приходится, каких-то пару минут они дрожат, сбившись в кучу, прежде чем приходят инструкции. Ной с Мэгги копошатся вместе, пытаясь собрать разбитый телефон. Из-за этого, когда приходят сообщения, раздается только четыре звуковых сигнала.
– Если он снова будет разбит на фрагменты, – подает голос Линда, – тогда мы пропустим первую строчку.
