Именно в это время Теодор Рэксоул вновь направился в личную комнату мистера Вавилона. Прежде чем добраться до нее, он обнаружил, что есть что-то загадочное в том, какими путями новость о смене владельца спускается в самые нижние слои отельного космоса. Коридоры гудели от слухов, которые обсуждали даже чернорабочие с таким увлечением, словно они имели к ним самое прямое отношение.
— Хотите сигару, мистер Рэксоул? — вежливо предложил Вавилон. — К вашим услугам старейший коньяк в Европе.
Несколькими минутами позже они сидели, неторопливо беседуя. Феликс Вавилон был удивлен способностью Рэксоула буквально впитывать подробности управления отелем. Что же касается Рэксоула, то он вскоре понял, что Вавилон должен по праву считаться князем среди управляющих отелями.
До этого Рэксоулу никогда не приходилось задумываться о том, что управление отелем, особенно большим отелем, может быть чрезвычайно интересным делом и предъявлять очень высокие требования к умственным способностям управляющего; и он пришел к убеждению, что недооценивал возможности отелей. Круг дел в «Гранд Вавилоне» был огромным. Рэксоулу со всеми его организаторскими способностями пришлось потратить ровно полчаса, чтобы войти во все тонкости устройства прачечной в отеле. А ведь прачечная была лишь одной, и не самой большой, среди многочисленных служб отеля, в обсуждение деятельности которых оба собеседника ушли с головой.
Наконец Рэксоул посмотрел на позолоченные часы в высоком футляре.
— Боже правый, — сказал он. — Уже три часа. Мистер Вавилон, примите мои извинения за то, что задержал вас до столь позднего времени.
— Я уже много лет не проводил вечер так приятно. Вы позволили мне сесть на моего любимого конька, и это я должен перед вами извиняться.
Рэксоул встал.
— Хочу задать вам один вопрос, — сказал Вавилон. — Вам приходилось когда-нибудь иметь дело с отелями?
— Никогда, — признался Рэксоул.
— В таком случае вы упустили ваше призвание. Вы могли бы стать величайшим из отельных управляющих. Вы могли бы стать даже более великим, чем я, а мне нет равных, несмотря на то, что я держу один отель, а некоторые держат их полдюжины. Мистер Рэксоул, почему вы никогда не управляли отелем?!
— Бог знает, — засмеялся миллионер. — Но вы льстите мне, мистер Вавилон.
— Я? Льщу? Вы не знаете меня. Я не льщу никому, кроме, разумеется, исключительно важных гостей…
— Кстати, о важных гостях. Мне сказали, что завтра сюда прибудет пара немецких князей.
— Да, это так.
— Надо ли что-то предпринять? Следует ли принять их с почтением — стоять с поклонами у входа или что-нибудь в этом роде?
— В этом нет необходимости, если вы сами того не пожелаете. Современный владелец отеля совсем не похож на средневекового трактирщика, и даже князьям и принцам не доводится с ним повидаться, если не произойдет какая-нибудь неприятность. В самом деле, несмотря на то что великий князь Позенский и князь Эриберт уже оказывали мне честь, останавливаясь в моем отеле и прежде, я ни разу не видывал их в глаза. Вот увидите, завтра все будет устроено как надо без вас.
Они поговорили еще немного, и затем Рэксоул пожелал собеседнику спокойной ночи.
— Позвольте мне показать вам вашу комнату. Все лифты уже заперты, и в коридорах ни души. Что до меня, то я буду ночевать здесь. — И мистер Вавилон указал на внутреннюю дверь.
— Нет, спасибо, — сказал Рэксоул. — Позвольте мне исследовать мой собственный отель без провожатых. Я уверен, что смогу найти свой номер.
Однако, поблуждав по переходам и коридорам, Рэксоул потерял столь твердую уверенность в том, что сумеет найти свою комнату. Она значилась под номером 107, но он забыл, где это находится — на первом или втором этаже. Перемещаясь на лифте, он не обращал внимания на этажи. Он прошел мимо нескольких площадок для лифта, но возле них не было видно ни малейшего признака лестницы: они вышли из употребления во всех уважающих себя отелях, и хотя архитекторы продолжают по традиции строить лестницы внутри здания, они прячут их в укромные уголки, чтобы не оскорблять глаз избалованной космополитической публики.
Отель казался огромным, жутким, пустынным. Тут и там через большие промежутки горел электрический свет. Толстые ковры заглушали шаги мистера Рэксоула, обутого в легкие туфли, и он бесшумно бродил взад и вперед, развлекаясь и отдаваясь внезапно охватившему его странному чувству ночи и таинственности. Ему чудилось, что он слышит тысячи похрапываний, мирно доносящихся из высших сфер.
Наконец он нашел лестницу, очень темную и узкую, и оказался на первом этаже. Вскоре он обнаружил, что номера комнат здесь не поднимаются выше семидесятого. Найдя другую лестницу, он поднялся на второй этаж. По убранству стен он узнал свой собственный этаж и, неторопливо прогуливаясь по длинному коридору, негромко, задумчиво засвистел песенку, выражая удовлетворение.
И тут ему показалось, что он услышал шаги в поперечном коридоре, и инстинктивно он спрятался в ближайшей нише. Шаги действительно приближались. Осторожно выглянув наружу, он заметил нечто, на что вначале не обратил внимания: напротив него с ручки на двери одной из спален свисал отрезок белой ленты. Затем из-за угла бокового коридора вышел человек, и Рэксоул отпрянул. Это был Жюль — руки в карманах, шляпа надвинута на глаза, но в общем одетый как обычно.
Рэксоул тут же с особой яркостью вспомнил то, что говорил ему Феликс Вавилон во время их первой беседы. Он пожалел, что с ним нет его револьвера. Он не мог бы объяснить, почему чувствовал желание иметь при себе револьвер в лондонском отеле с безупречной репутацией, но ощущал потребность в этом инструменте нападения и защиты. Рэксоул решил, что если Жюль свернет в нишу, то он схватит его за горло, затем, не отпуская, задаст этому весьма сомнительному официанту несколько простых вопросов. Но Жюль остановился. Миллионер вновь осторожно выглянул из ниши. Жюль с чрезвычайной мягкостью повернул ручку на двери, к которой была прикреплена белая лента. Дверь медленно отворилась, и Жюль исчез в комнате. Через некоторое время полуночник Жюль появился вновь, закрыл дверь так же мягко, как открыл, снял с ручки ленту и тем же путем скрылся в боковом коридоре.
— Все это странно, — сказал Рэксоул. — В высшей степени странно.
Тут он посмотрел на номер на двери и невольно отшатнулся.
— Черт меня побери!!. — пробормотал он изумленно. Это был 111-й номер, комната его дочери! Он попытался открыть дверь, но она была заперта. Бросившись в свой номер, 107-й, он схватил один из пары револьверов (из тех, что делаются для миллионеров) и последовал за Жюлем в боковой коридор. В конце коридора находилось окно, оно было, открыто, и Жюль безмятежно глядел сквозь него на улицу. Десять бесшумных скачков, и Теодор Рэксоул был за его спиной.
— Одно слово, мой друг, — начал миллионер, потрясая револьвером в воздухе. Жюль был несомненно напуган, но благодаря превосходно развитому умению контролировать себя оправился от страха в ту же секунду.
— Сэр? — сказал Жюль.
— Я всего лишь хочу узнать, какого черта вы делали минуту назад в сто одиннадцатом номере.
— Меня вызвали туда, — последовал спокойный ответ.
— Вы лжец, и притом неумный. Эта комната моей дочери. А теперь объяснитесь, прежде чем я решу, застрелить вас или выбросить из окна.
— Прошу прощения, сэр, номер сто одиннадцатый занят джентльменом.
— Я предупреждаю вас, мой друг, что это серьезная ошибка — пытаться противоречить мне. Не пытайтесь совершить ее вновь. Мы вместе войдем в комнату, и вы докажете мне, что постоялец — джентльмен, а не моя дочь.
— Невозможно, сэр, — сказал Жюль.
— Ну это мы посмотрим, — сказал Рэксоул и ухватил Жюля за рукав. Миллионер знал наверняка, что Нелла поселилась в номере 111: он сам вместе с ней осмотрел комнаты и сам проследил за тем, чтобы здесь надежно разместились ее вещи, ее служанка, и она сама.
— А теперь откройте дверь, — прошептал Рэксоул, когда они подошли к 111-му номеру.
— Я должен постучать.
— Это как раз то, чего вы не должны делать. Откройте. Не сомневаюсь, что у вас есть запасной ключ.
Подгоняемый револьвером, Жюль послушался, показывая тем не менее всем своим видом, что не имеет отношения к этому грубому нарушению декорума отельной жизни. Рэксоул вошел. Комната была ярко освещена.
— К вам посетитель, который настаивает на встрече, сэр, — сказал Жюль и исчез.
Мистер Реджинальд Диммок, все еще в вечернем костюме, с дымящейся сигаретой в руке, поспешно встал из-за стола.
— Приветствую вас, дорогой мистер Рэксоул. Для меня это неожиданное… хм… удовольствие…
— Где моя дочь? Это ее номер.
— Верно ли я понял, что вы сказали, мистер Рэксоул?
