— Тебя беспокоит совет? Они будут ныть и стонать до тех пор, пока не узнают о прибылях, и тогда я опять стану героем в их глазах.
— Мне кажется, вы правы, Лео. Если бы я был на вашем месте, то я занялся бы всем этим основательно.
— Кое-что приходится перенимать у тебя, парень, ужимаюсь с бюджетом, как и ты.
— Вам не удастся сделать фантастику дешевой, — сказал Майкл.
— Я подумываю о том, чтобы притормозить фильм про Вьетнам, — сказал Лео.
— Почему?
— Ну, ты же знаешь, что творится на Филиппинах, я имею в виду политику.
— У них прошли удачные выборы, — произнес Майкл. — Победил нужный человек, похоже, коммунисты отступили. Возможно, настанут хорошие времена.
— Ты так думаешь?
— У вас есть какой-нибудь знакомый в Госдепартаменте?
— В общем-то да.
— Свяжитесь с ним, попросите, чтобы он поговорил с отделением на Филиппинах и выяснил, как там дела.
— Хорошая мысль. Я терпеть не могу прерывать работу над фильмом.
— Я тоже. Хороший фильм стоит маленькой заварушки на Филиппинах.
— Этот скандинавский сукин сын с ледяными глазами, Джонсон, звонил сегодня утром по поводу этих двух картин. Я не понимаю, что вселилось в этого ублюдка: он обычно меня во всем поддерживал. Почему он считает, что мы теряем деньги?
— Пошлите его к черту, — сказал Майкл. — Делайте те фильмы, которые хотите. В конце концов вы глава студии!
— Ты прав насчет этого, парень, — проникновенно произнес Лео. — Поэтому-то я никогда и не продам этого дела. Представляешь, иметь возможность делать то кино, какое ты хочешь и не спрашивать разрешения на это!
Он прошелся по кабинету и сел за стол.
— Представляю, — сказал Майкл. — Вы мне это почти устроили.
Лео залез в верхний ящик стола и вытащил маленький позолоченный револьвер. Он открыл барабан и показал Майклу, что он заряжен.
— Знаешь, что я сделаю, если кто-то вроде Джонсона будет мне указывать, какие фильмы снимать, а какие — нет?
Он приставил револьвер к виску.
— Лео… — произнес Майкл.
Тот нажал курок.
Майкл был уже на полпути к Лео, когда до него дошло, что пистолет не выстрелил.
— Хе-хе, — прохихикал Лео. — Дернулся, да?
Он протянул револьвер через стол Майклу. Майкл открыл барабан и вытащил патроны. Они выглядели как настоящие, только чуть легче, чем обычные.
— Мне их сделали пиротехники много лет назад. А это один из двух специально сделанных «Смит-Вессонов». Второй — у Эйзенхауэра.
Майкл вытащил из кармана шелковый носовой платок и аккуратно протер револьвер.
— Он прекрасен, Лео.
Майкл положил его на стол.
— Да, у меня есть и настоящие патроны, — сказал Лео и вытащил горсть боеприпасов, затем со звоном кинул их в ящик. — Если какая-нибудь сволочь сможет пройти мимо охраны и войти в здание, то я хотел бы, чтобы эта штука оказалась под рукой, понимаешь?
Он засунул оружие обратно в стол.
— Надеюсь, у вас есть разрешение на оружие, Лео?
— Конечно. Я бы мог носить его при себе, но я не такой параноик, как некоторые.
— Приятно слышать. Оружие небезопасно.
— Ты прав. Я хотел сказать, что я не такой уж любитель носить оружие, как Чак Хестон, но считаю, что человек должен иметь что-то для самозащиты.
— Ответственный человек — должен, — ответил Майкл. Он посмотрел на часы. — Пойду-ка я к себе в кабинет, надо посмотреть рекламу «За гранью».
— Дай мне знать, когда она будет готова, я тоже хочу посмотреть.
— Конечно, — ответил Майкл.
Он вышел из кабинета Лео, раздумывая о том, что будет, если не приходить и не хвалить время от времени чью-то работу.
Маргот протянула ему полученные по факсу сообщения.
— Люди ждут встречи в твоем кабинете, — произнесла она.
— Хорошо, — ответил Майкл, перелистывая бумаги.
— Как прошел просмотр? — спросила Маргот.
— По-моему, ничего. Лео приставил к виску пистолет, когда все закончилось.
Маргот рассмеялась.
— Позолоченный?
— Он у него один.
— Лео проделывает это всякий раз, когда хочет настоять на своем.
Майкл посмотрел на нее.
— Приходи в эти выходные, приготовишь ужин нам на двоих.
— Почему бы и нет? — ответила Маргот, улыбаясь.
Майкл много дней проводил с Амандой, но в ночь на субботу предпочитал Маргот.
Майкл вошел в «Беверли-хиллс-отель» через парадный подъезд и прошел в сад. Слуга провел его к домику номер четыре. Японец спросил, как его зовут.
— Я Майкл Винсент.
Человек поклонился и впустил Майкла в гостиную. В конце комнаты стоял обеденный стол, за которым сидело несколько человек. Все, кроме троих, были японцами. Гарри Джонсон встал и подошел к Майклу.
— Здравствуйте, Майкл, — произнес он, пожимая ему руку. — Спасибо, что пришли.
Майкл молча кивнул.
— Разрешите представить вам этих джентльменов.
Все за столом встали.
— Это, — Джонсон указал на светловолосого японца, — мистер Матсуо Ямамото, глава компании, которая носит его имя.
Японец поклонился.
Они обменялись приветствиями. Английский язык Ямамото был чересчур правильным.
— Это, — продолжал Джонсон, — консультант господина Ямамото, мистер Яшамура.
Полный, низкобровый мужчина, стоящий за Ямамото, поклонился, но ничего не сказал.
Было еще трое японцев, двое из которых казались управляющими; третий не выглядел деловым человеком.
Затем Джонсон представил еще двоих.
— Это Норман Гелдорф, представитель фирмы «Гелдорф и Винтер».
Гелдорф пожал Майклу руку, но посмотрел на него недоверчиво.
— А это господин Томас Провенсано, помощник мистера Гелдорфа.
Томми Про протянул руку.
— Очень рад вас видеть, мистер Винсент, премного наслышан о вас.
Джонсон указал на стул:
— Садитесь, пожалуйста.
Майкл сел и стал ждать, пока он снова не заговорит.
— Я пригласил вас сюда, Майкл, чтобы еще раз обсудить кое-какие вопросы, затронутые на совете.
— Гарри, но я не вижу здесь никого из членов совета, кроме вас, — сказал он.
— Да, Майкл. Но мистер Гелдорф является главным доверителем части в сорок пять процентов акций «Центуриона».
Майкл сделал удивленное лицо.
— Я не думал, что акциями владеет кто-то еще, кроме членов совета.
— Возможно, это то, над чем Лео Голдман хотел бы предложить вам подумать, — произнес Джонсон.
— Я считал, что Лео владелец контрольного пакета.
— Не совсем. Лео голосует, как владелец контрольного пакета, но, как вы теперь видите, он пользуется этими акциями по доверенности.
— Понятно, — сказал Майкл, сохраняя свой удивленный вид.
— Это собрание было созвано для того, чтобы проинформировать господ Гелдорфа и Провенсано о финансовом положении «Центуриона» в данный момент.
— Сейчас Майкл, господин Гелдорф и я представляем большинство голосов в «Центурионе» и считаем, что можем поделиться этой информацией с господином Ямамото и его помощниками.
— Лео об этом знает? — спросил Майкл.
— Нет, Лео сегодня в Нью-Йорке. Господин Гелдорф и я считаем, что обсуждение с господином Ямамото можно провести и без него.
— Да, я полагаю так будет лучше, — сказал Майкл.
Гелдорф впервые за всю встречу заговорил:
— Господин Винсент, по желанию доверителей, я являюсь управляющим, и мне хотелось бы знать ваше мнение о текущих производственных планах «Центуриона». Включая вашу работу, конечно. Мне хотелось бы услышать об их доходности для студии.
— Мое мнение? — спросил Майкл.
— Да, пожалуйста. Вы единственный в совете, кроме мистера Голдмана, кто занимается кинопроизводством, и нам интересно знать ваше мнение.
Майкл деланно заколебался.
— Майкл, — произнес Джонсон, — я прекрасно знаю о вашем отношении к студии в целом.
— Конечно, — сказал Майкл, — «Центурион» дал мне возможность успешно работать.
— Тогда уж поверьте мне, что ваша откровенность в суждениях по поводу производственных планов целиком в интересах студии.
Майкл посмотрел на Джонсона и Гелдорфа.
— Я могу быть абсолютно уверен в конфиденциальности того, что я вам скажу?
— Да, можете, — сказали Джонсон и Гелдорф одновременно.
Майкл посмотрел на свое отражение в полированном столе.
— У меня есть несколько замечаний, касающихся управления студией, — произнес он.
— Каких? — спросил Гелдорф.
Майкл прямо посмотрел на него.
— Из того, что мне известно об истории «Центуриона», следует, что его репутация и успех основаны на реальной цене и высоком качестве картин. Картин, которые получили львиную долю наград Академии и принесли студии большой доход.
— Это так, — произнес Джонсон.
— Но теперь, похоже, времена меняются, — произнес Майкл.
