— Что вы имеете в виду? — спросил Гелдорф.
— Текущий план включает в себя два проекта исключительной стоимости и при этом не очень качественных.
— И какие именно?
— Два проекта без названия: научно-фантастический фильм и фильм о вьетнамской войне.
— Вы читали сценарии? — спросил Джонсон.
— Да, читал.
— Вы видели сметы и производственные планы?
— Да, видел.
— И как, по-вашему, можно оценить шансы на успех этих работ?
— Ну, конечно, обе картины могут добыть много денег…
— По-вашему, могут?
— Мне кажется, что оба этих проекта крайне рискованны — более рискованны, чем все остальные предлагаемые фильмы.
— Почему? — опять спросил Гелдорф.
— У научно-фантастического фильма очень сложный сценарий, и требования сметы превзошли все ожидания. Производство фильма обойдется примерно в восемьдесят миллионов долларов…
— Что вдвое превышает стоимость самого дорогого проекта «Центуриона», так? — спросил Джонсон.
— Да, так.
— И как вы считаете, у фильма есть шанс вписаться в этот бюджет?
— Пожалуй, только шанс, не больше.
— Если бы этот фильм делали вы, Майкл, то сколько бы вам потребовалось, реально?
— Я не думаю, что мне удалось бы снять его дешевле, чем за сто двадцать пять миллионов, — ответил Майкл.
— Какой доход вы ожидаете получить от проката внутри страны? — спросил Джонсон.
— Ну, конечно, он будет больше, чем всегда, но, думаю, нельзя рассчитывать больше, чем на сто пятьдесят миллионов долларов.
— А это покроет расходы на тиражирование, производства и рекламу?
— Надежды невелики.
— Значит «Центурион» может понести убытки из-за этого фильма?
— Это вполне возможно.
— А что там с вьетнамским фильмом? Что вы думаете о нем?
— Мне кажется, это, очень серьезный анализ последствий войны.
— Сейчас есть социальная необходимость в таком фильме?
— Возможно, и есть, я не совсем уверен.
— Есть еще рискованные моменты, связанные с фильмом?
— Его предполагается снимать на Филиппинах, а там, несмотря на прошедшие недавно выборы, коммунистические силы еще очень активны, обстановка напряженная, кроме того, есть еще и другие проблемы, обычно возникающие при съемках вдали от студии.
— Понятно. На Филиппинах снимались другие большие проекты?
— Фильм Френсиса Форда Копполы «Апокалипсис».
— И каков же был бюджет фильма?
— Он не контролировался. У них был ураган, болезни, все тридцать три несчастья.
— Этот фильм стал доходным?
— Сомневаюсь.
— Майкл, вы смотрели новую работу под названием «Время править»?
— Да.
— И что вы думаете о ней?
— Мне кажется, что она не будет успешной.
— Почему не будет?
— По-моему, фильм снимали по более чем плохому сценарию.
— Это персональная работа Лео Голдмана, не так ли?
— Да, так.
— Мистер Винсент, — спросил Гелдорф, — какие фильмы, по-вашему, «Центурион» должен сейчас делать?
— Лично я делаю фильмы, на которых требуется сконцентрироваться, — ответил Майкл. — Дешевый бюджет, никаких дорогих звезд, качественный сценарий. Фильмы без риска и с высокой рентабельностью.
— Как, по-вашему, будет ли «Центурион» продолжать производство таких фильмов под другим руководством?
Майкл посмотрел на слащаво улыбающегося Ямамото.
— Если хорошему руководству позволят без помех делать хорошие фильмы, то да.
Гарри Джонсон встал.
— Майкл, мы благодарны вам за разъяснения. Вы можете быть абсолютно уверены, что все ваши замечания останутся строго между нами.
Он пожал Майклу руку. Все встали.
Майкл понял, что он свободен.
Часом позже он остановил машину на боковой улице Сансета. К ней вплотную подъехал лимузин, одно из его темных стекол медленно опустилось. Томми Про внимательно посмотрел на него с заднего сиденья своей большой машины.
— Классно, парень, — произнес он, — теперь Гелдорф поедет разговаривать с Амандой Голдман.
— Хорошо, — сказал Майкл.
— Когда Голдман вернется из Нью-Йорка?
— Завтра днем.
— Запланируй встречу с ним в его кабинете, хорошо?
— Хорошо, — сказал Майкл.
Окно закрылось, и лимузин уехал.
Майкл вернулся к «Центуриону» и припарковался прямо перед главным зданием и взбежал по ступенькам в офис к Лео. Секретарша сидела за своим столом.
— Привет, — произнес он. — Во сколько Лео появится завтра днем?
— Он всегда приезжает прямо из аэропорта, — ответила женщина, — будет около четырех.
— Запишешь меня на прием на это время? Мне важно увидеть его сразу же, как только он вернется. Скажи ему, что отказы не принимаются.
Она открыла дневник и записала его фамилию.
Майкл взялся за дверную ручку кабинета Лео.
— Да, я кое-что забыл там вчера, на столе у Лео.
— Конечно, заходите, — сказала она.
Майкл зашел в кабинет и закрыл за собой дверь.
Майкл посмотрел в затуманенные глаза Маргот и сделал еще один толчок. Она закрыла глаза и вздохнула.
— Еще, — произнесла она.
Майкл продолжил. Маргот стала стонать, ощущая приближение оргазма. Затем она повалилась на Майкла. Он держал ее перед собой, поглаживая спину и плечи, пока продолжался ее оргазм. Майклу пришло в голову, что его секрет в постели заключается лишь в том, что он получает величайшее удовольствие от того, что женщина кончает один раз, а затем еще и еще. Он повернулся на бок, не выходя из нее.
— Какой прекрасный воскресный отдых, — сказала Маргот, вздыхая, — я сбилась со счета, сколько раз я кончила.
— Шесть или семь, — сказал Майкл.
— Не хвастайся, — рассмеялась она.
— Мне хочется есть.
— Хорошо, хорошо, сейчас я сделаю ужин.
Но он не дал ей добраться до кухни, а потащил ее в бассейн.
Маргот, порозовев, убрала волосы и нырнула в воду. Она грациозно переплыла бассейн, накинула купальный халат и прошла на кухню, оставляя после себя капли воды.
Майкл смотрел через стеклянную стену между кухней и бассейном, как она готовит ужин.
Закончив ужинать, Майкл откинулся в шезлонге и посмотрел на звезды.
— Это было прекрасно, — сказал он.
— На ужин был салат «Цезарь», шатобриан с соусом, жареная картошка, рагу с зеленью и биржевой пудинг.
— Я имею в виду последнее. Еще раз, что это такое?
— Биржевой пудинг. Когда я была еще совсем сопливой девчонкой, я работала экскурсоводом на лондонской бирже. Нас, девчонок, было несколько. И мы сами готовили себе завтраки — и порой довольно изысканные. С тех пор у меня и сохранился рецепт пудинга.
— Он был превосходен.
— Так же, как и ты.
— Что я буду делать без тебя?
— Забавно, что ты об этом говоришь.
— О чем?
— Майкл, ты должен помнить, что когда я пришла к тебе, я предупредила, что работаю у тебя до пенсии. Ты помнишь?
— Смутно, — ответил он.
— Так вот, я ухожу в следующем месяце.
Майкл забеспокоился.
— Ты не сделаешь этого! — произнес он. — Я без тебя как без рук.
Она пожала плечами.
— Я всегда мечтала о Мексике. Куплю, наверное, маленький домик где-нибудь около Пуэрто-Валларта.
— Я не отпущу тебя, я не могу.
— Майкл, это смешно, не могу же я делать эту работу до конца жизни. Мне стукнет шестьдесят быстрее, чем мне бы хотелось.
При мысли о потере Маргот Майкла охватила паника. Она выполняла важную для него работу. Она знала обо всех его секретах, которые только у него были.
— А если бы ты занималась другим делом? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду что-нибудь получше.
Она покачала головой.
— Я не буду получать такого же удовольствия от работы, как ты, — сказала она. — Ведь на самом деле не буду.
— А если что-нибудь поважнее?
Она пристально посмотрела на него.
— Почему ты не говоришь мне, что происходит? Я знаю, ведь что-то происходит!
Майкл откинулся назад и глотнул вина. Он был немного навеселе, что для него было большой редкостью, и ему нравилось ее общество. Ему только не нравилась идея о ее замене, и он принял решение.
— Ладно, я расскажу тебе.
Она выжидающе повернулась на своем стуле.
— Через день или два Лео сместят. И я стану главой студии.
У Маргот расширились глаза.
— Майкл, ты не должен недооценивать влияния Лео на членов совета.
— Совет директоров на моей стороне. Они беспокоятся по поводу Лео, особенно из-за того, что он не принимает предложение японцев.
— Об этом я слышала, — сказала она, — ты, конечно, знаешь, Аманде принадлежит самый большой пакет акций.
— Знаю, но главный доверитель, Норман Гелдорф, сейчас в городе, и сегодня днем я говорил с ним, с Гарри Джонсоном и еще кое с кем.
