Ознакомительная версия.
Берил вдруг застыла, пораженная вопросом: почему? Неужели была какая-то невысказанная причина, по которой Вэйны так спешно уехали из Англии? Хелена выросла в Бекингемшире, ее родовое гнездо находится всего в двух милях езды от Четвинда. Как, наверное, трудно было собирать всю домашнюю утварь, оставлять все, что было таким родным, и отправляться в страну, даже не зная тамошнего языка! Такой переезд любому человеку дался бы непросто.
Только если бы этот человек не бежал от чего-то…
Берил подняла голову, и ее взгляд упал на забавную статуэтку, стоявшую на каминной полке. Она изображала маленького толстенького человечка, державшего винтовку. На статуэтке красовалась надпись: «Реджи Вэйну, который предпочитает стрелять по своим собственным ногам. Стрелковый клуб «Тремон».
Рядом со статуэткой стояли в ряд разного рода безделушки, напоминавшие Реджи о прошлом: медаль футбольного турнира, старое фото крикетной команды, каменная лягушка. Судя по выставленным напоказ милым пустячкам, это было личное пристанище Реджи – комната, в которой он скрывался от остального мира. Комната, которая хранила его тайны.
Берил внимательно изучила все фотографии в кабинете – и не встретила ни одного снимка Хелены. Реджи не держал изображений жены ни на столе, ни на книжных полках. Берил показалось это странным, ведь она прекрасно помнила кабинет своего отца и все эти фото Мэдлин, выставленные на всеобщее обозрение.
Она переместилась к столу Реджи из вишневого дерева и начала тихо открывать ящики. В первом обнаружился вполне ожидаемый беспорядок из ручек и скрепок для бумаг. Берил открыла второй ящик и увидела лишь пачку бумаги кремового цвета и записную книжку. Она закрыла ящики и принялась кружить по комнате, размышляя: «Именно в этом кабинете, Реджи, вы прячете свои самые бесценные, личные сокровища. Воспоминания, которые вы скрываете, даже от своей жены…»
Сосредоточенный взгляд Берил скользнул по кабинету, остановившись на кожаной скамеечке для ног. Судя по всему, скамеечка предназначалась в пару к большому мягкому креслу, но стояла не на положенном месте, а со стороны стула. При своем нынешнем расположении скамейка не служила никакой полезной цели, разве что… на ней можно было стоять.
Берил посмотрела чуть выше, туда, где у стены стоял секретер из красного дерева. Его полки были заполнены старинными книгами, которые были надежно защищены стеклянными дверцами. Шкаф был как минимум восьми футов высотой, на его вершине красовалась прекрасно подобранная пара фарфоровых ваз.
Берил подтащила скамеечку к секретеру и встала на нее, сумев дотянуться до первой вазы. Она была пустой, покрытой слоем пыли, – точно так же, как и вторая. Берил попыталась задвинуть вазы на место, но не смогла: что-то мешало. Она потянулась вперед что было сил, и пальцы нащупали что-то плоское и кожаное. Берил ловко ухватила предмет за край и вытянула его из шкафа.
Это был фотоальбом. Берил взяла его с собой к камину и уселась перед угасающим огнем. Открыв альбом, она увидела первый снимок, изображавший смеющуюся темноволосую девочку. Героине снимка было, очевидно, лет двенадцать, она сидела на качелях. Юбка девочки задорно собралась у бедер, ее голые ноги свисали вниз. На следующей странице альбома обнаружился снимок той же девочки – уже немного постарше, в красивом наряде по случаю майского праздника, с цветами, вплетенными в ее спутанные волосы.
Берил продолжала листать альбом, рассматривая все новые и новые фотографии темноволосой девушки: вот она, обутая в резиновые сапоги, удит рыбу в реке, вот машет рукой из автомобиля, вот висит вверх ногами на ветке дерева… И последний снимок – свадебное фото. Оно было порвано на две половинки: кусок фотографии с неровными краями представлял только невесту, изображения жениха не было.
Казалось, Берил целую вечность смотрела на лицо, которое знала с детства, – лицо, которое было так похоже на ее собственное. Она прикасалась к улыбающимся губам на снимках, водила пальцем по завиткам темных волос, которые выбивались из высокой прически… И думала о том, что должен чувствовать мужчина, столь отчаянно, безрассудно любящий женщину. И потерявший эту женщину, которая отдала свое сердце другому.
Подумать только: он бежал от своих воспоминаний о возлюбленной в другой город, в другую страну – только затем, чтобы снова встретить ее в этом же самом городе. И обнаружить, что даже пятнадцать лет спустя чувства остались прежними и он не в силах сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить свои страдания. Несчастный влюбленный не волен сделать ничего… по крайней мере, пока она жива.
Берил закрыла альбом и подошла к телефону. Она не знала, как связаться с Ричардом, поэтому набрала номер Домье и прослушала сообщение автоответчика, записанное на французском языке деловитым тоном.
После звукового сигнала она выпалила:
– Клод, это Берил. Я должна немедленно с вами поговорить. Думаю, мне удалось обнаружить новые доказательства. Пожалуйста, свяжитесь со мной. Как только вы…
Связь неожиданно оборвалась, и Берил замерла, ее рука застыла на трубке. Кто же не дал ей договорить?
Она прислушалась, но все заглушало биение собственного сердца. Берил положила трубку. «Параллельный телефон, – догадалась она. – Кто-то подслушивал по параллельному аппарату».
Она вскочила на ноги: «Я не могу оставаться здесь, только не в этом доме! Не под этой крышей. Не теперь, когда я знаю, что он мог быть тем самым убийцей…»
Крепко сжимая альбом в руке, Берил выбежала из кабинета Реджи и понеслась по коридору. Отключив систему сигнализации, она без проблем миновала дверь дома. Снаружи царила прохладная ночь, в ясном небе слабо мерцали звезды, вдали сияли огни города. Окинув взором внутренний каменный дворик, она увидела, что железные ворота закрыты – и наверняка надежно заперты. Глава парижского отделения крупного банка, Реджи был одной из основных мишеней для террористов, поэтому для своей резиденции он выбрал самую лучшую систему безопасности.
«Я должна сбежать отсюда, – решила Берил. – Так, чтобы никто не знал». А что потом? Добраться на попутке до ближайшего полицейского участка? Или до квартиры Домье? «Куда-нибудь, только подальше отсюда», – подумала она.
Берил окинула взором периметр внутреннего двора, надеясь обнаружить в высокой стене дверной проем или какой-нибудь выход. Она заметила еще одни ворота, которые, впрочем, тоже были заперты. «Есть только один способ выбраться отсюда», – догадалась она.
Беглянке предстояло перелезть через стену. Оценив растущие во дворе деревья, она выбрала высокую яблоню с нависавшей над стеной веткой. По-прежнему сжимая фотоальбом в одной руке, Берил вскарабкалась на самую нижнюю ветку. Подниматься вверх было довольно легко, она одолевала ветку за веткой, но с каждым движением дерево покачивалось и яблоки с шумом падали на землю.
Оказавшись на самом верху, Берил перебросила альбом по другую сторону стены и соскользнула на землю следом за ним. Она тут же подобрала свою драгоценную находку и повернулась к дороге. Слепящий луч прожектора заставил ее замереть на месте.
– Это и не вор вовсе, – послышался голос. – Что же ты тут делаешь, Берил?
Щурясь от яркого света, Берил смогла разобрать лишь силуэт Хелены, стоявшей прямо перед ней.
– Я… я хотела прогуляться. Но ворота были заперты.
– Я бы могла открыть их для тебя.
– Мне не хотелось вас будить. – Берил старательно отводила глаза от прожектора. – Пожалуйста, нельзя ли убрать этот осветительный прибор? У меня уже глаза от него болят.
Луч медленно соскользнул вниз, остановившись на фотоальбоме, который Берил сжимала в руке. Она прижала альбом к груди в надежде на то, что Хелена его не заметит, но было уже слишком поздно, миссис Вэйн увидела ее находку.
– Откуда ты это взяла? – тихо спросила Хелена. – Где ты это нашла?
– В кабинете, – призналась Берил. Теперь не было ни малейшего смысла отпираться: доказательство ее вины было здесь, в ее собственных руках.
– Все эти годы… – пробормотала Хелена. – Он прятал это от меня все эти годы… И он поклялся мне…
– В чем, Хелена? В чем он поклялся?
Повисла гнетущая тишина.
– В том, что больше не любит ее, – наконец послышался шепот. А потом Хелена издала грустный смешок, полный издевки над самой собой. – Я проиграла призраку! Вся эта ситуация казалась безнадежной, пока она была жива. Но теперь она мертва, а я все еще не могу дать ей отпор. Мертвые, видишь ли, не стареют. Они остаются молодыми и красивыми. И самыми лучшими.
Полная сочувствия, Берил приобняла несчастную:
– Они не были любовниками, Хелена. Я точно это знаю.
– Я никогда не была для него достаточно хороша!
– Но он женился на вас. Наверняка он чувствовал к вам любовь…
Хелена отпрянула и гневно отмахнулась от дружеских объятий Берил:
– Это была не любовь – злоба! Что-то вроде глупого мужского жеста, который должен был доказать Мэдлин, что он ни капельки не страдает. Мы поженились спустя всего месяц после ее свадьбы. Как ты понимаешь, я была лишь утешительным призом. Я дала ему солидные связи, деньги. И он с удовольствием принял все это. Но он никогда, никогда не хотел моей любви!
Ознакомительная версия.
