Ознакомительная версия.
– Если не шизоид конченый, естественно, поймет. Ну и пусть. Я нового убийства, Катя, не допущу. И тут все методы хороши в отсутствие прямых доказательств.
Балмашова вызвали в прокуратуру области. И он приехал – шикарный, разодетый – точно к назначенному часу, к десяти утра, вместе с Сергеем Тихомировым. Тихомиров выглядел гораздо более встревоженным, чем его друг. В руках он держал небольшой, однако необыкновенно изящный букет из каких-то не виданных Колосовым цветов. Балмашова сразу же пригласили в кабинет следователя, а Тихомирова Колосов попросил подождать в коридоре.
– Мы вообще-то приглашали вашего компаньона одного, – сказал он.
– Андрей позвонил, попросил меня поехать с ним. Это по убийствам и по нападению на него? Что, есть новости?
– Новости? Есть, как не быть. Красивые цветы. Это кому ж такие, Сергей Геннадьевич? Следователю презент? Не возьмет.
– Это? Извините, в машине невозможно оставить – сразу завянут от духоты. Нельзя ли их, пока мы с Андреем тут, поставить в воду, в какую-нибудь банку? – Тихомиров засуетился. – Это амариллисы и гиацинты. Андрей сделал для меня, точнее, для моей жены. Вот потом повезу, вручу. Надо же, в конце концов, мириться, мосты наводить.
– Гиацинты, говорите? – Колосов смотрел на Тихомирова, на букет. – Сейчас вазу у секретаря попрошу. Значит, гиацинты?
– Ну да, самые последние в этом сезоне. Редкость.
– Вы с детьми по-прежнему один на даче живете? Без жены?
– Один пока. Замучился совсем. Нянька, паразитка, права качает.
– Сергей Геннадьевич, я хотел вам сказать… Будьте, пожалуйста, осторожны.
– То есть? В каком это смысле?
– В прямом, – тихо сказал Колосов. – Вот мой телефон, если что – звоните в любое время.
– А в чем, собственно, дело?
– Три убийства, три трупа – вот в чем дело. Вы что, все еще не осознали, насколько все это серьезно?
В кабинете следователь прокуратуры монотонно и неторопливо задавал Балмашову официальные протокольные вопросы, предупредив об ответственности за дачу ложных показаний. Когда Колосов вошел, он как раз расспрашивал Балмашова о его клиентах – Суслове-Козырном, Бойко – и о его знакомстве с адвокатом Голиковым.
– Марат очень помог нам, отстоял наши интересы в суде. Я об этом уже говорил. – Балмашов обернулся, глянул на вошедшего Колосова. – А те двое – они просто покупали и заказывали у нас цветы.
Колосов встретил его взгляд. Итак… Что скажешь? Вновь повторишь все прежнее, как заигранную пластинку? Он мысленно прикинул – мог ли Балмашов поднять труп Голикова, засунуть его в багажник, затем там, на берегу канала, тащить его к дереву? Еще как мог, силой, ростом его бог не обидел. Следов волочения на траве не было обнаружено, выходит, он нес тело на себе. А если так, где-то должна быть одежда вся в крови. Не вымазаться он просто не мог – в крови, из которой растут цветы – анемоны… Растут все эти амариллисы, гиацинты, крокусы, смилаксы, нарциссы, подсолнухи…
Он почувствовал, что ему душно, тесно в одном помещении с этим человеком. Он сидел перед ними, сейчас он был в пределах досягаемости. Но прямых доказательств у них не было. А «Царство Флоры» – что это такое, разве годится оно в качестве доказательства в суде?
– Вы великий спец по цветам, Андрей Владимирович, – сказал Колосов. – Какой букет соорудили для товарища. Я прямо залюбовался. А вы, наверное, очень любите цветы. Не растения, а сами цветы, так ведь?
Балмашов усмехнулся:
– Отвечу вам словами Бунина: «Я всю жизнь отстранялся от любви к цветам. Чувствовал, если поддамся – буду мучеником. Просто взгляну на них и уже страдаю. Что мне делать с их красотой?»
– Страдаете, мучеником боитесь стать. Чего ж мучиться-то? Значит, цветы для вас просто материал, товар?
– Нет, не совсем, – Балмашов снова усмехнулся.
– Помните, вы мне еще свои стихи читали там, в Воронцове. Я так понял, что цветы для вас – как люди, совсем как люди.
Следователь прокуратуры отодвинул от себя клавиатуру компьютера. Ждал, не вмешивался.
– Так и есть. Я же флорист. Это мое призвание.
– Вы поменяли замки в доме?
– Нет. Знаете, я вспомнил, у меня же проведена охранная сигнализация. Я могу сдавать себя и свой дом на ночь под охрану.
– Уже сдавали?
Балмашов пожал плечами.
– Вы нашли убийцу Марата? – спросил он.
– Ищем. А кто вам сообщил о его убийстве?
– Сергей. Вы же его допрашивали.
– Я был у него в гостях, так же как и у вас. А вы всегда просите его сопровождать вас в такие учреждения, как наше?
– Я в таких учреждениях всего второй раз в жизни.
– Мы ищем не только убийцу, но и того, кто на вас напал. На вас ведь напали?
– Да, на меня напали. И вы меня об этом сколько раз уже спрашивали. Я не понимаю, вы не верите мне, что ли?
Колосов помолчал. Потом продолжил нейтрально:
– Мы ведем розыск, Андрей Владимирович. В прошлый раз вы говорили, что в ночь нападения гуляли у озера.
– Я не гулял. Я объяснял вам – я решил пройтись перед сном. Мне нужно было увидеть некоторые прибрежные участки.
– Ну да, в лунных лучах, при свете фонарика. Я помню, помню. Вы частенько жертвуете сном ради прогулки?
– Я вас не понимаю.
– В тот вечер, когда мы виделись с вами в Воронцове, точнее, в ту ночь, вы ведь тоже совершили прогулку, точнее, поездку.
– Поездку?
– Ну, как же, на машине-то, соседи еще «Мерседес» ваш видели на дороге поздно ночью.
– Это не была прогулка.
– Дело, значит, погнало из дома неотложное?
– Мне пришла в голову идея. Внезапно, неожиданно. Это был порыв вдохновения.
– И куда же вы поехали, если не секрет?
– А почему это вас интересует?
– Как раз в эту ночь был убит ваш знакомый адвокат.
– А, понятно… Я так и думал. Сережу вы тоже спрашивали, где он был, что делал.
– Он вам рассказал о нашем с ним разговоре?
– Сразу же. Мы ведь друзья.
– Куда вы ездили ночью?
– В Старогрязново.
– К Гурнову в оранжерею?
– Нет, не в оранжерею. Я осматривал участок.
– Ночью?
– Там идеальная подсветка. Я не мог ждать до утра. Идея требовала выхода. Вы видели, какой там сейчас пустырь?
– Ничего себе пустырь. Имение загородное.
– Безвкусица сплошная. Гурнов ничего не смыслит в красоте, но хочет ею обладать. Хочет жадно.
– А-а, я вспомнил: олигарх Гурнов живет на белом свете лишь для того, чтобы давать вам средства и возможность выражать себя творчески…
– Он хочет, чтобы я занялся ландшафтным дизайном, устроил ему парк. И я согласился. Я покончу с тем безобразием, которое там сейчас, сделаю свой собственный парк, по своему проекту. Такой, как я его вижу, представляю. Я начну с нуля. Дворянские усадьбы, английские парки, сады русских бар – ничего этого давно уже нет. Я создам нечто совершенно новое. Если потребуется, в корне изменю ландшафт, заставлю насыпать холмы, проведу канал, вырою пруды. Гурнов даст денег на все, он обязан… он должен… Он живет только потому, что я этого хочу, лишь для того, чтобы я, я мог создать то, что будет восхищать и через сто, и через двести лет. Наперекор всему – нашему климату, нашему менталитету, назло нашей национальной тяге к разрушению, к хаосу.
– Ночью вы поехали в Старогрязново, чтобы насыпать холмы и проводить каналы?
– Не иронизируйте. Ночью порой лучше видишь главное. Детали – да, днем, а главное… У меня внезапно возникла идея. Меня осенило. Я должен был посмотреть, сравнить. И я поехал. Строгрязново… название-то какое, вы подумайте. Оно сотни лет было «грязным». А я устрою там райский сад, Эдем.
– Охрана может подтвердить, что вы были там?
– Я не въезжал в ворота. Не хотел никого беспокоить. Это же чужое владение. Я остановился на берегу реки. Там забор не мешает видеть все как на ладони.
«Свидетелей нет, я так и думал, – Колосов мысленно подчеркнул этот важный факт. – А значит… снова все ложь. Но доказательств тому, что он рванул не в Старогрязново, а в Москву, на Краснопресненскую набережную, подстерегать Голикова, тоже нет».
– Вы закончили, Никита Михайлович? – спросил следователь. – Тогда снова вернемся к протоколу.
Колосов поймал на себе взгляд Балмашова. Было такое ощущение, словно… Словно по стеклу провели наждаком. Потом Балмашов усмехнулся. Достал из кармана платок и аккуратно промокнул уголки губ, где скопилась слюна.
Балмашова продержали в прокуратуре намеренно долго. А когда отпустили, Колосов сразу же «пристегнул» к нему негласное наблюдение. Отныне оно должно было сопровождать хозяина «Царства Флоры» везде и повсюду. За «Мерседесом» Балмашова (а они с Тихомировым прибыли в прокуратуру на одной машине) последовала машина оперативно-поисковой группы. Старший группы постоянно был у Колосова на связи. Меры вроде были приняты адекватные, однако напряжение росло. Это напряжение – как электрический разряд – Колосов ощутил еще там, в кабинете следователя.
Ознакомительная версия.
