Кейт удивил его саркастический тон.
— Вы их осуждаете?
— Нет. Мне все равно. Но я беспокоюсь о вас, потому что вы переживаете о своем возрасте. Сколько вам лет?
— Я не переживаю, — уклончиво ответила Кейт.
— А многие женщины вашего возраста просто с ума сходят. Вам чуть за тридцать? — предположил он.
— Да.
— Тогда можно я на вашем примере поясню свою мысль? У вас прекрасные, симметричные черты лица. Вы высоки, стройны, у вас великолепные волосы и чистая кожа. В целом идеальная внешность.
«Тогда объясните, почему я не могу быть с любимым человеком, почему меня никто не любит?» — с болью подумала она.
— Спасибо.
— Каждый год сюда приезжает множество женщин вашего возраста. С единственной целью — урвать побольше от матери-природы. Хотя она и так была щедра к ним — дала все, о чем другим приходится только мечтать. Но им мало. Им подавай совершенство. В тридцать, возможно, после родов им не нравится свой живот. В тридцать пять они недовольны грудью, а в сорок хотят переделать абсолютно все: лицо, шею, бедра… Им все не так! Но на самом деле они прекрасны.
Из огромных окон похожего на зимний сад зала открывался вид на парк с озером.
— Значит, если природа задумала…
— То не нужно ей мешать! — закончил он. — Именно. У природы свой план. Если вы красивы в тридцать, то, поверьте мне, останетесь прекрасной до глубокой старости. Конечно, можно заболеть или попасть в аварию, но это уже другая история. Заботьтесь о том, что вам дано. Люди заблуждаются: красота не исчезает, красота стареет вместе с человеком, становится мудрее, но многие женщины не хотят мириться с этим. Они хотят всю жизнь выглядеть на двадцать пять. А это невозможно. Во всяком случае, пока невозможно.
Кейт вздохнула. В его словах было много правды.
— Тогда зачем вы им это обещаете?
Маартенс пожал плечами и улыбнулся.
— Как говорят? Любой каприз за ваши деньги. Они хотят — мы делаем. Очень качественно и профессионально.
— В этом виновны мужчины.
— Думаете?
— Да. Хирурги, которые рекламируют свои услуги, и богатые мужчины, которые хотят, чтобы их жены и подруги всегда выглядели на двадцать пять.
— Туше. Мне нечего возразить. — Он обвел жестом просторное помещение. — Это наш зимний сад. В непогоду здесь можно гулять и наслаждаться видом из окна. Там — вход в спа-центр. У нас есть несколько бассейнов, сауна, массажные и физиотерапевтические кабинеты, спортзал — все, чего душа пожелает.
— Сколько гостей вы можете принять?
— Одновременно? Зависит от процедур. У нас работают десять врачей, специализирующихся в разных областях. Они консультируют и оперируют пациентов. В клинике тридцать шесть комнат для гостей.
— Все ваши врачи входят в совет директоров?
Маартенс покачал головой.
— Нет. Клиникой руководят пятеро партнеров.
— А какая у вас специализация?
Он взял ее за локоть.
— Давайте будем гулять и разговаривать. Моя — челюстно-лицевая реконструкция. Как и у профессора Чана. Но он опытнее меня. Пожалуй, в стране нет более опытного хирурга, чем он.
— Вы делаете какой-то один тип операций?
— Нет, самые разные. Более того, бывают уникальные проблемы, которые нельзя решить уже известными способами. Приходится изобретать что-то новое. Это вызов. Каждый день мы ставим планку чуть выше.
— Вы говорите о работе в госпитале. Но ведь в клинике таких пациентов нет.
— Да, вы правы. В клинике все однообразно и рутинно. Каждый день мы делаем или липосакцию, или подтяжку кожи.
— Среди ваших клиентов есть знаменитости?
Маартенс улыбнулся.
— Конечно. Но имен я не назову, даже не надейтесь.
— Кинозвезды?
— Нет, в основном это очень богатые люди, которые ценят приватность. Боюсь, многие имена вам ни о чем бы и не сказали.
— Иностранцы?
— Да.
— Поверить не могу, что кто-то будет лететь сюда, например, из Америки.
— Вы удивитесь, но многих американцев привлекает возможность стать анонимным пациентом в нашей клинике. Но вы правы, главным образом к нам едут с Ближнего Востока, из Азии, Австралии, Новой Зеландии, Канады, Южной Африки, а также много европейцев.
— Какая процедура востребована больше всего?
— Процедура? Вы хотите знать, что мы чаще всего делаем или чего чаще всего хотят? — Они вошли в гостиную. — Кстати, это стандартный номер для наших гостей.
Кейт подумала, что хотела бы тут жить.
— Очень уютно. Думаю, я приеду к вам.
— Для доблестной полиции — бесплатно, — пошутил он, увлекая ее за собой.
— Я имею в виду процедуру, которую большинство людей хотело бы сделать при условии, что у них неограниченное количество денег, — продолжая разговор, пояснила Кейт.
— Это была бы пересадка кожи.
Она нахмурилась.
— Давайте-ка я объясню. Кроме обычных клиентов, к нам частным образом обращаются пациенты, страдающие кожными болезнями, с ожогами, ранами и так далее. А мы можем делать пересадку кожи.
— Кожный трансплантат?
— Да. Но сейчас большинству подавай донорскую кожу. Никто не хочет, чтобы его еще больше травмировали.
Кейт настороженно ловила каждое слово.
— Как насчет кофе? — спросил Маартенс.
Она кивнула.
— А как осуществляется пересадка донорской кожи? Это сложная операция?
— Есть много проблем с трупами, в основном связанных с отторжением тканей и сохранением материалов.
— Но это перспективное направление?
— Нет, я думаю, более эффективно использовать кожу от живых доноров. Как жертвуют для трансплантации внутренние органы, так можно пожертвовать и кожу. Вот только кожу никто не жертвует.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Людям неприятна сама мысль об этом. Они хотят, чтобы их близкие нормально выглядели в гробу, пусть даже у них не будет внутренних органов. Удаление кожи кажется им слишком варварским.
— Нелогично, — прокомментировала Кейт. — Если бы я согласилась пожертвовать сердце и легкие, то с радостью отдала бы и часть кожи.
Он кивнул.
— К сожалению, мало кто так рассуждает. Смелые родители согласятся отдать на пересадку глаза, уши, печень, легкие, сердце, почки своего смертельно больного ребенка, но стоит упомянуть кожу, и увидите, с каким ужасом и отвращением они на вас посмотрят. Ситуация изменится, но не скоро. Пройдет еще немало времени, прежде чем мы сможем делать полную пересадку кожи лица, например.
— Печально. О, мы вернулись в лобби!
Маартенс улыбнулся, демонстрируя белые зубы. Загорелый и подтянутый, он больше походил на плейбоя, круглый год играющего в теннис, чем на почтенного доктора.
— Да, мы сделали круг. Предлагаю отвлечься на кофе, потому что скоро я буду вынужден оставить вас. Можете свободно передвигаться по клинике, только, прошу вас, не входите в операционные и комнаты гостей. Поговорите с сотрудниками.
Кейт была приятно удивлена его предложением.
— Спасибо. Очень мило с вашей стороны.
— Ну что вы, я просто хочу помочь. — Он подал ей пальто. — Пойдемте.
Мило беседуя, они пересекли лужайку позади дома. В основном говорили об атмосфере парка и величественных деревьях, которые росли тут с незапамятных времен.
— Этому ливанскому кедру больше двухсот пятидесяти лет, а магнолия была посажена в конце девятнадцатого века. Поразительно, не правда ли?
— Дух захватывает!
— Жаль, вы не застали ее в цвету. Вот от чего действительно захватывает дух. Это происходит в конце весны. Обязательно приезжайте посмотреть.
Кейт улыбнулась и подумала, что ей приятна его компания.
— Обязательно прогуляйтесь вокруг озера. Сегодня там очень красиво — небольшая рябь, птицы…
Маартенс открыл перед ней дверь изящного здания со стеклянной крышей.
— Так вот почему «Оранжерея»!
Кейт почувствовала запах молотого кофе, и ей немедленно захотелось латте.
— Сегодня тут тихо. Наверное, гостей напугал холод. Прошу.
Они подошли к столику у окна. Сразу появилась официантка.
Она улыбнулась и сказала:
— Добрый день, доктор Маартенс.
— Привет, Шарон! Отлично выглядишь.
Девушка застенчиво опустила глаза.
— Что вам принести? — обратилась она к Кейт.
— Латте, пожалуйста.
— Два латте, пожалуйста, — поправил Маартенс. — И, пожалуй, два кусочка «Пчелиного укуса».
— Прекрасный выбор. Кондитер только что присыпал его сахарной пудрой.
— Превосходно!
Шарон ушла.
— Думаю, сами вы ни за что не заказали бы торт с медом и миндалем, но этот шедевр непременно нужно попробовать. Обещаю, вашей великолепной фигуре ничего не угрожает. К тому же, я уверен, вечером вы отправитесь на пробежку. Вы регулярно тренируетесь?
— Да. Но я предпочитаю ходить в спортзал. В Лондоне бегать опасно.
