– Слушаю?
– Это Джо Ласситер.
– Да?
– Мы встречались несколько дней назад.
– Ну конечно! – обрадовался Мазина. – Вы слышали о Бепи?
– Да, видел по телевизору.
– До сих пор не могу поверить, – с тяжким вздохом произнес журналист.
– Я позвонил, потому что… Не знаю. Бепи все еще работал для меня, когда это случилось. Может быть, «Умбра». Ведь его нашли рядом с церковью.
Мазина скептически хмыкнул:
– Об «Умбра Домини» постоянно ходят какие-то слухи, но чтобы такое! Нет-нет, не думаю. Церковь, у которой его нашли, очень интересная, но к «Умбра» отношения не имеет.
– Почему вы считаете ее интересной?
– Да потому… что она такая и есть! Ей шесть сотен лет, и посвящена она Пресвятой Деве. Утверждают, что ее построили после снегопада, чудесного снегопада… образовавшего на поверхности земли чертеж церкви! Поэтому каждый год в день рождения храма с колокольни разбрасывают лепестки цветов – белые лепестки, разумеется. Кроме того, в базилике хранятся реликвии – куски дерева от ясель, в которых лежал Спаситель. Пять обломков! Что вы на это скажете?
– И они подлинные?
– Откуда мне знать? Это же религия. Все самое что ни на есть подлинное! И в то же время ничего подлинного. Я знаю точно лишь то, что место, где расположена церковь, имеет самое что ни на есть отношение к реальной жизни.
– В сообщении Рейтер упоминается «неблагополучный район».
– Мы называем это место «Площадь шприцев и дерьма»! Даже шлюхи избегают тех мест. Там собираются наркоманы да психи.
– Какая разница, что это завшивленный район? В материале Рейтер говорится, что Бепи перед смертью мучили. Это происходило в другом месте. На ступенях церкви людей не пытают.
– Вы правы. Его там просто бросили. Я разговаривал с копами, но это не для публикации. О’кей? Так вот, они сказали, что Бепи привезли на ступени около пяти часов утра. Они не знают, где он находился до этого, но, судя по кровоподтекам на теле, только не на ступенях. И умер он скорее всего сутки назад и не в той позе, в которой его нашли. – Мазина замолк, а потом добавил: – Вы знаете, у него был ребенок.
– Да, он мне говорил.
Вновь повисла пауза.
– Вы знаете, как он умер? – нарушил молчание журналист.
– Нет, не знаю.
Мазина с шумом втянул в себя воздух и начал:
– Полиция не обнародовала эти сведения, но, одним словом, Бепи связали руки и ноги за спиной, и ту же веревку надели на шею с… не знаю слова… скользким узлом.
– Скользящим.
– Да-да, скользящим. Чем сильнее он сопротивлялся, тем туже затягивался узел. Полиция говорит, что так продолжалось несколько часов. Когда Бепи начинал задыхаться, его освобождали. И так повторялось снова и снова. На горле множественные следы от веревки, на запястьях и на лодыжках. Это означало, что ему причиняли мучения, когда он был связан. Чтобы Бепи продолжал сопротивляться.
– Что вы хотите сказать?
Мазина вздохнул и продолжил:
– Они натягивали ему на голову полиэтиленовый пакет. В таком случае жертва старается задержать дыхание, но затем инстинкт берет верх, и она начинает дергаться! Веревка затягивалась, Бепи терял сознание, и они снимали мешок, ослабляя узлы. И так много раз. Затем они натянули ему пакет на голову и уже не сняли. Вот и все. Он умер.
Ласситер молчал. Да и что можно было сказать?
Мазина откашлялся и спросил:
– Как вы думаете, что они у него выпытывали?
– Информацию.
– Какую?
– Не знаю. Возможно, они действовали наугад, ждали, что получится. Может, хотели выяснить, что ему известно… или что известно мне. Не исключено, что кто-то просто решил развлечься… Какие-то психи.
– В психов я не верю, – сказал Мазина.
– Я тоже.
Долгую паузу на сей раз нарушил Ласситер:
– Итак…
– Счастливого Нового года?
– Да.
– Берегите себя.
– Вы тоже. Веселого Рождества.
Едва он повесил трубку, телефон заверещал, как звонок тревоги в помещении пожарной команды. Резкий затяжной звук повторялся снова и снова.
Ласситер с отвращением поднял трубку и ответил нейтральным голосом, к которому прибегал в моменты, когда секретарша устраивала себе перерыв, чтобы испить кофейку.
– Ласситер.
– Угадай, кто?!
– Джимми! – обрадовался Джо. – У меня здесь кое-что…
Он хотел рассказать о Бепи и о своих приключениях в Неаполе, но Риордан ничего не слушал.
– Ни за что не догадаешься. Дело в тупике. Я не знаю, с какого конца подступиться, приезжаю хрен знает куда и… Знаешь что? Откапываю такое!
Ласситер молчал.
– Я тебя заинтриговал, не так ли? – кудахтал Риордан.
– Да, тебе это удалось.
– Когда сможешь приехать?
– Куда?
– В Прагу, естественно! Откуда, ты думаешь, я звоню?
– Джимми! События развиваются, я не…
– Всего час полета. Как на челноке!
По тону Риордана было ясно, что детектив не на шутку взволнован.
– Почему бы тебе просто не рассказать все по телефону?
– Потому что рядом со мной сидит человек, с которым тебе обязательно надо встретиться! Поэтому давай в самолет и лети сюда.
– Ты уверен, что…
– Это страшно важно.
Ласситер положил трубку на рычаг и задумался. Ему следовало остаться в Риме и сделать что-нибудь для семьи Бепи, но что именно, он так и не смог придумать. Кроме того, он в любом случае вернется в Рим послезавтра. А может быть, даже раньше.
* * *
Пять часов спустя Ласситер уже стоял у отеля «Интерконтиненталь» и внимательно изучал архитектурное воплощение комиссарских представлений о прогрессе. Эрзац-модернизм стеклянно-бетонной коробки обещал клиентам обилие безвкусной абстрактной живописи, синтетических пятнистых ковров и европопсы. Возведенный в разгар «холодной войны» отель служил отлитым в стекло и бетон призывом коммунистической партии к проклятому Западу: «Мы шагаем в будущее, работая с вами бок о бок!» Но как часто бывает с архитектурными лозунгами, «Интерконтиненталь» по прошествии времени стал провозглашать нечто совсем иное. Сейчас он просто кричал: «Кому, к дьяволу, нужны такие вонючие сооружения?!»
Войдя в отель, Ласситер отыскал Риордана. Детектив сидел в баре в обществе худющего чеха в кожаном плаще. В своем лучшем парадном костюме и при галстуке Риордан выглядел полицейским на все сто процентов, в то время как его компаньон больше смахивал на безработного рок-музыканта – страдающего туберкулезом гения с сальными волосами до плеч. На столе перед ними лежала пачка сигарет и стояли пустые бутылки «Пльзенского». Ласситер опустил дорожную сумку на пол и сел рядом с детективом.
– Надеюсь, пиво приличное.
Риордан, сделав здоровенный глоток, заорал:
– Э-э-эй, Джо! Скажи хелло Францу…
– Хелло, Франц.
– Джо Ласситер, Франц Яначек.
Они пожали друг другу руки. У чеха был крепкий захват, набрякшие веки, скверная кожа и низкий замогильный голос. В углу рта поблескивал золотой зуб.
– Приятно познакомиться, – произнес чех.
– Франц здесь… Кто ты, Франц? Министр внутренних дел?
– Пока нет, – ухмыльнулся Яначек.
Он вытащил из кармана визитную карточку и швырнул в лужицу пива. Ласситер с удивлением прочитал, что его новый друг – шеф уголовного отдела службы пражской полиции.
– Разве это не великая страна? – широко улыбаясь, воскликнул Риордан. – Мне здесь очень нравится. Давайте закажем еще по кругу.
Детектив замахал официанту столь энергично, словно всходил на корабль, отчаливающий от пирса, на котором рыдало безутешное семейство.
Бар заполняли люди средних лет в темных костюмах. Они стояли небольшими группами, обсуждая что-то на полудюжине языков. Казалось, все присутствующие курят, и в зале стоял запах дешевого табака и дорогих напитков.
– Полный сбор! – кивнул в сторону коллег Риордан. – ФБР, Секретная служба, КГБ и даже эти вонючки из канадской конной полиции. Представляешь? Конная полиция, Скотленд-Ярд! Жандармы… Никогда раньше не видел жандармов.
– Свиной рай, – заметил Яначек, закуривая сигарету.
– Франц у нас – хиппи, – расхохотался Риордан.
Подали пиво, и Ласситер отпил немного прямо из бутылки. Напиток оказался великолепным, но попал в рану на губе, и Ласситер поморщился. Яначек усмехнулся:
– Что с вами случилось?
– Упал, – пробурчал Ласситер.
– И серьезно ушибся? – с ухмылкой поинтересовался Риордан.
– Какой-то парень вломился в мой номер.
– И что потом?
– Он сопротивлялся аресту.
– Ему удалось убежать? – спросил Яначек.
– Увы.
– Плохо, – глубокомысленно заметил Риордан. – Но что это мы все о тебе да о тебе? Ты, наверное, до смерти хочешь узнать, какого дьявола я тебя вызвал?
– Ты просто здорово набрался, – смеясь, предположил Ласситер.
– Если подходить к этому вопросу сугубо технически, то я заступил за точку кипения. Ну и что? Главное, что Франц и я выступаем по одной теме.
– По какой же? – поинтересовался Ласситер.
