Но Пабджой меня уже не слушал.
— Серов, конечно, все врал. Русские и вправду получали от Маршана ценную информацию, только сам он скорее всего, об этом и не подозревал. В их платежных ведомостях значился только Бракони.
— Но что же тогда произошло на заседании НАТО?
— Вероятно, председатель отвел Маршана в сторонку и показал ему меморандум госдепартамента Соединенных Штатов — с этим документом ведь надлежало ознакомиться правительству Франции, а Маршан представлял это правительство. Для того он, собственно, и приехал в Лондон. Вот как вышло!
Позже, когда мы отправились в министерство иностранных дел, шеф предупредил меня:
— Имей в виду, Кэри, вся эта история не для ушей министра.
— Никто, выходит, не узнает о моих героических деяниях?
— Тебе за них платят, — проворчал Пабджой. — А насчет славы уговора не было.
Увертываясь от автобусов, мы пересекли Парламент-сквер и вошли в здание министерства иностранных дел через служебный вход, со стороны парка. В кабинете министра сидел его секретарь Вивьен в неизменном костюме в полоску, с блокнотом на коленях и еще, кажется, сильнее ссохшийся Денверс тот тип с покалеченной рукой. Розовощекого военного и Киллигрю не было. Отсутствие Киллигрю меня огорчило, его злобность меня как-то даже вдохновляла.
Государственный секретарь, как обычно, излучал энергию
— Хелло, джентельмены, искренне рад видеть вас. Скажите, вам передали протоколы НАТО?
— Да. Благодарю вас, господин министр.
— Ну и как? Заполучить их было весьма трудно.
— Дело того стоило. Они оказались весьма полезными, пролили свет на некоторые детали…
— Я их просмотрел. Должен сказать — появление советского перебежчика, который угрожает назвать имя французского агента — довольно тревожный факт, как на ваш взгляд?
— На самом деле не так уж это страшно.
— Рад слышать это от вас, Эндрью. Но у меня все же неспокойно на душе. Что скажете, Денверс?
— Согласен с вами, — Денверс явно прикинул в уме, что заявить о своем несогласии означало бы дополнительные вопросы.
— Вот видите, — обрадовался министр. — И Денверс считает, что тут есть о чем беспокоиться. Почему же вы, Эндрью, столь безмятежны?
— Потому что Кэри, проведя тщательное исследование во Франции, не обнаружил связующего звена между покойным Маршаном и какой-нибудь из иностранных разведок. Другими словами, французы оказались правы. Что же касается перебежчика — вот уже шесть недель как его допрашивают, где же обещанное имя агента? Мало ли случаев, когда подобные господа готовы Бог весть что нам подсунуть, лишь бы добиться своего.
Министр, сузив глаза, испытующе уставился на Пабджоя. Не похоже было, что он так уж безоговорочно ему поверил.
— Американцы тоже считают, что Серов блефует?
— Да, сэр, — солгал мой шеф, глазом не моргнув.
— В таком случае, почему покончил с собой Андре Маршан? Что мне сказать премьер-министру?
— Из-за женщины, — уверенно произнес Пабджой. — Ее имя — Анни Дюпюи. Связь продолжалась много лет. Недавно её обнаружили мертвой — Кэри в Париже нашел доказательства их близких отношений. Он успел повидаться и поговорить с этой дамой. Чего мы не знаем и никогда, видимо, не узнаем — это почему Маршан решил умереть именно в Лондоне. Скорее всего, какое-то сообщение от дамы сердца повергло его в депрессию. Я советовался с нашим штатным психологом Отто Фельдом — он утверждает, что с точки зрения медицины это вполне возможно.
Я внутренне содрогнулся и обратился к Богу с просьбой, чтобы министр обошел меня своим вниманием. На его лице облегчение боролось с недоверием. Он явно отдавал себе отчет в том, что ему говорят именно то, что ему хочется услышать, но острый ум отказывался мириться с заведомо удобной, но мало правдоподобной версией. Денверс не произнес ни слова. Вивьен глядел на своего патрона как собака на хозяина, когда старается угадать, в какую сторону тот бросит палку.
— Вы хотите сказать, что любовница довела его до могилы?
— Да, сэр.
— Кэри, это правда?
— Безусловно, сэр, — я взял себя в руки.
— Как она выглядела, эта femme fatale — роковая женщина?
— Очень красивая, — ответил я, — Маршана можно понять.
— Стало быть, — министр сразу упал в моих глазах: лучше бы он не пытался говорить по-французски, ну и акцент.
— Да, сэр, — подтвердил я, — Это был бурный и долгий роман.
В комнате наступило молчание, я отвел глаза — не под силу оказалось выдержать испытующий взгляд министра. Лучше уж Денверс с его искалеченной рукой, упрятанной в белую перчатку. Любопытно, что в перчатке — протез или настоящая рука? На кой черт вообще его сюда вытащили?
— Мы рекомендуем согласиться с точкой зрения французов, — говорил между тем Пабджой. — С самоубийством Маршана не связано никакой политики. Если они обнаружат что-нибудь новое, то немедленно поставят нас в известность. С Вашингтоном мы намерены поддерживать контакт по поводу русского перебежчика Серова, но, господин министр, ни вам, ни премьеру не стоит беспокоиться.
— Отлично, Эндрью, — министр, похоже, принял решение. — Спасибо за то, что вы сделали. И вам, молодой человек, спасибо. Никаких письменных отчетов не требуется, господа, — ни к чему нам эдакие интимные вещи описывать. Я лично доложу обо все премьер-министру. Надеюсь, не случится ничего такого, что заставило бы нас почувствовать себя дураками. Могу я на это рассчитывать, Эндрью?
— Бесспорно, господин министр, — голос Пабджоя прозвучал прямо-таки задушевно.
— Договорились. Вы, конечно, заметили отсутствие мистера Киллигрю. он не смог помочь вам в расследовании, поэтому я счел за лучшее не приглашать его: зачем ему время зря тратить? Денверс сообщит ему, что расследование закончено, — этого достаточно.
— Конечно, господин министр, — вид у Денвера был обеспокоенный: кому охота иметь дело с этим мерзавцем Киллигрю?
— Это все, господа, — заключил министр, — Желаю вам всего хорошего.
На следующее утро я рассказал Гарри и Джорджу Робертсу то, что им следовало знать. Гарри выругался, Робертс остался невозмутимым: он уже был занят каким-то другим исследованием. После обеда я заглянул к Пабджою надо было ещё кое-что утрясти. В его кабинете я расположился в том самом кресле, где некогда восседал, развалившись, Хенк Мант.
— Как насчет Хенка? — спросил я. — Он в курсе, что мы уже все знаем?
Пабджой отрицательно покачал головой.
— Какой смысл ставить его в известность? Вряд ли это послужит укреплению англо-американских отношений.
Еще одно беспокоило меня:
— Если информация от Маршана долгие годы поступала к русским, а не только к американцам — было ли это известно Хенку?
— Наверняка.
— Почему же он ничего не предпринимал?
Пабджой глянул на меня снисходительно:
— Рисковать не хотел — мог разразиться грандиозный скандал. Сам подумай: американцы проделали во французской госбезопасности дырку, через которую информация утекала ещё и к русским. Газеты бы непременно разнюхали, что организовал эту утечку некий Хенк Мант: пусть-ка теперь объяснит читающей публике, как и для чего.
Жесткий реализм шефа понемногу отрезвил меня. Оставался всего один вопрос:
— Неужели у него не нашлось способа попроще, чтобы остановить наше расследование? Так уж обязательно было стараться меня убивать?
— А он тебя всегда терпеть не мог, — просто сказал Пабджой. — И к тому же у него принцип такой: убьешь — и дело с концом. Он считает, что это самый надежный путь.
— Знаете, шеф, — сказал я напоследок, — по-моему, вся та ложь, которую вы преподнесли министру, на самом деле вовсе не ложь.
— А что же? — удивился Пабджой. — Правда, что ли?
— Это как взглянуть. Вы же сказали, что Маршан покончил с собой из-за женщины. Но ведь так оно и было в конечном итоге. Вся его политическая жизнь была такой, как была, именно из-за нее. И смерть тоже. Не будь Анни Дюпюи, все у него пошло бы иначе. Так что вы сказали некоторым образом правду. Некоторым образом, конечно…
КОНЕЦ
Перевод с английского Эллы Никольской
ДСТ — DST (Defense de Securite du Territoire) — французская контрразведка, подчиняется Министерству внутренних дел.
На набережной д'Орсей находится полицейское управление.
Устрицы и эльзаское блюдо из кислой капусты.
Уютный (нем.) — прим. переводчика.
СД — германская контрразведка.
Федерация профсоюзов, которой руководят коммунисты.
4 сентября 1974 года ТАСС опубликовал снимок зала контроля организация названа не была. Однако в объектив попала висящая на стене карта Советского Союза. При сильном увеличении аналитики западных спецслужб определили местонахождение отмеченных на карте станций слежения: Евпатория, Тбилиси, Джусалы, Колпачево, Улан-Удэ, Уссурийск и Петропавловск. Кое-кто из наиболее циничных русских разведчиков позже ссылался на этот факт, как на пример умелого внедрения дезинформации.
