Она убежала в гостиную. Ллойд слышал, как она что-то бормочет себе под нос. И вдруг понял, что Кэтлин никогда не примирится с реальностью. Он встал и оделся, отметив, что после признания его покрытое испариной тело чувствует себя отдохнувшим, расслабленным и в то же время живым, будто раскаленным добела. Через минуту вернулась Кэтлин с выцветшей открыткой и протянула ее Ллойду. Он прочел:
В кровь излилась моя любовь к тебе,
И сохнут слезы в ярости желанья,
А мертвой ненависти злобное роптанье
Любовью тайной прорастет во мне.
– Тедди, ты несчастный больной ублюдок. – Он наклонился и поцеловал Кэтлин в щеку. – Мне надо идти, но я вернусь, когда улажу это дело.
Кэтлин проводила его взглядом. Дверь за ним закрылась, и ей показалось, что за этой дверью осталось все ее прошлое и нынешние надежды на будущее. Она взяла телефон и набрала справочную. Ей дали два номера. Затаив дыхание, она позвонила по первому из них, ответил мужчина.
– Капитан Пелтц?
– Да.
– Капитан, с вами говорит Кэтлин Маккарти. Помните меня? Я была у вас на вечеринке вчера вечером.
– Да, конечно, подружка Ллойда. Как поживаете, мисс Маккарти?
– Я… я… я думаю, Ллойд сошел сума, капитан. Он сказал мне, что убил человека во время беспорядков в Уоттсе, что мать его убила человека и что…
– Мисс Маккарти, успокойтесь, прошу вас, – перебил ее Датч. – Ллойд переживает кризис, у него проблемы на работе, поэтому он и ведет себя несколько эксцентрично.
– Нет, вы не понимаете! Он говорит об убийстве! Он собирается убивать людей!
Пелтц засмеялся.
– Полицейские разговаривают о таких вещах. Прошу вас, уговорите его позвонить мне. Скажите, что это важно. И ни о чем не тревожьтесь.
Услышав в трубке щелчок, Кэтлин с замиранием сердца набрала следующий номер. На шестом звонке ей ответил негромкий тенорок:
– Сильверлейк, камера Тедди. Могу я вам помочь?
– Д-да… Да. Это Тедди Верпланк?
– Да, это я.
– Слава Богу! Слушай, ты меня, наверно, не помнишь, но меня зовут Кэтлин Маккарти, и я…
Голос стал еще тише.
– Я тебя прекрасно помню.
– Хорошо… Послушай, ты, конечно, не поверишь, но один сумасшедший полисмен собирается тебя убить. Я…
– Кто он такой?
– Его зовут Ллойд Хопкинс. Ему около сорока, он очень большой, очень высокий. Водит машину без опознавательных знаков коричневато-желтого цвета. Он хочет тебя убить.
– Знаю. Но я не дамся. У него ничего не выйдет. Никто не причинит мне зла. Спасибо тебе, Кэтлин. Я вспоминаю о тебе с большой любовью. До свидания.
– До… до свидания.
Кэтлин положила трубку и села на постель, с удивлением заметив, что так и не удосужилась одеться. Она прошла в ванную и пристально взглянула на себя в большом зеркале. Ее тело не стало иным, выглядело таким, как и прежде, но сама она неуловимо изменилась. Она знала, что это тело никогда больше не будет полностью принадлежать ей.
Включив сирену и наплевав на красный свет, Ллойд гнал машину в центр. Он оставил ее в переулке, пробежал четыре квартала до Паркеровского центра и поднялся к расположенной на третьем этаже лаборатории по криминалистике на служебном лифте, моля Бога, чтобы его приятель Арти Крэнфилд оказался единственным дежурным аналитиком. Открыв дверь с табличкой «Идентификация данных», он увидел, что его молитва услышана: Крэнфилд был у себя в кабинете один и сидел, склонившись над микроскопом.
Подняв голову, когда Ллойд закрыл за собой дверь, он сказал:
– У тебя неприятности, Ллойд. Утром здесь уже побывали два быка из ОВР. Говорят, ты собираешься стать телезвездой. Вроде бы ты сам об этом заявил. Спрашивали, не заказывал ли ты в последнее время обработку каких-нибудь улик.
– И что ты им ответил?
Арти засмеялся:
– Что ты все еще должен мне десятку за проигранное пари на прошлогоднем чемпионате по бейсболу. Между прочим, это так и есть.
Ллойд заставил себя рассмеяться в ответ:
– Могу предложить взамен кое-что получше. Ты бы хотел иметь собственный «Ватанабе» «А-фэ-зэ девятьсот девяносто девять»?
– Что?
– Ты меня слышал. Магнитофон у Нэглера из дактилоскопии. Он сейчас у своего отца в Сан-Бернардино. Позвони в тамошний департамент, они дадут тебе его домашний телефон.
– Чего ты хочешь, Ллойд?
– Хочу, чтобы ты снарядил меня прослушкой. И еще мне нужны шесть холостых патронов тридцать восьмого калибра.
Лицо Арти потемнело.
– Когда? – спросил он.
– Прямо сейчас, – ответил Ллойд.
На «снаряжение» ушло полчаса, и Ллойд придирчиво проверил слышимость и маскировку.
– У тебя испуганный вид, – заметил Арти.
На этот раз Ллойд рассмеялся искренне.
– Так и должно быть, – сказал он. – Я испуган.
Ллойд поехал в Западный Голливуд. Спрятанное на теле записывающее устройство стесняло дыхание, с каждым бешеным ударом сердца ему казалось, что вот сейчас случится короткое замыкание и он получит инфаркт. Или задохнется.
В квартире Уайти Хейнса было темно. Открывая замок кредитной карточкой, Ллойд взглянул на часы. Семнадцать десять. Дневная смена заканчивалась в пять. Если Хейнс вернется домой прямо с работы, значит, через полчаса он должен быть здесь.
В квартире ничего не изменилось со времени его предыдущего посещения. Ллойд бросил в рот три таблетки бензедрина, запил их водой из-под крана и расположился у двери, стараясь, чтобы глаза привыкли к темноте. Через несколько минут таблетки подействовали и ударили прямо в голову: чувство удушья испарилось. Теперь сил ему хватит на несколько дней охоты на человека, если только он раньше не слетит с катушек.
Спокойствию Ллойда пришел конец, когда он услышал, как с той стороны двери в замок вставили ключ. Через секунду дверь распахнулась, ослепительный свет заставил его вскинуть руку и прикрыть глаза. Не успел Ллойд шевельнуться, как на шею ему обрушился удар каратэ, длинные ногти вцепились в горло. Ллойд бросился на пол, а Уайти Хейнс закричал и замахнулся дубинкой, метя ему в голову. Он размахнулся с такой силой, что дубинка врезалась в стену и застряла. Пока Хейнс пытался ее вытащить, Ллойд перекатился на спину и ударил его обеими ногами в пах.
Хейнс задохнулся и рухнул на пол. Лихорадочно, с икотой и кашлем заглатывая воздух, он потянулся к кобуре с револьвером, но Ллойд уже сумел подняться на ноги. Хейнс направил на него револьвер, но Ллойд уклонился, вырвал из стены дубинку и обрушил ее на грудь Хейнсу. Тот завопил и выронил револьвер. Ллойд ногой оттолкнул его в сторону, вытащил из-за пояса свой револьвер тридцать восьмого калибра и направил на Хейнса, прижав дуло к самому его носу.
– Вставай, – прошипел он. – Лицом к стене. Ноги на ширине плеч. Очень медленно.
Хейнс поднялся, потирая грудь, повернулся лицом к стене, широко расставил ноги и заложил руки за голову. Ллойд ногой подогнал лежавший на полу револьвер поближе, чтобы достать его, не теряя из виду цель. Подняв револьвер, он заткнул его за пояс, а свободной рукой ощупал Хейнса. То, что он искал, обнаружилось за подкладкой эйзенхауэровской куртки[40] – простой коричневый конверт, набитый бумагами. На конверте стояла напечатанная на машинке надпись: «Крэйги Лоренс Д., он же Птица, Птичка, Птичник, 29 января 1946».
Пока Ллойд читал бумаги, Хейнс заговорил:
– Я… я… я не убивал его. Это… это… какой-то чокнутый педик. Ты должен меня выслушать. Ты должен…
Ллойд сбил Хейнса с ног. Тот рухнул на пол с приглушенным криком. Ллойд присел на корточки рядом с ним и проговорил:
– Не капай мне на мозги, Хейнс. Я тебя живьем съем. Иди сядь на кушетку и сиди тихо, пока я читаю. А потом мы с тобой потолкуем о старых добрых временах в Сильверлейке. Я сам там родился. И точно знаю: ты с удовольствием прогуляешься со мной по дорожке воспоминаний. Встать!
Хейнс с трудом дохромал до своего дерматинового дивана, сжимая и разжимая на ходу кулаки и глядя только на начищенные до блеска носки своих башмаков. Ллойд подтянул себе кресло, поставив его напротив Хейнса, и сел, держа водной руке коричневый конверт, а в другой – револьвер. Косясь одним глазом на Хейнса, он пробежал глазами документы отдела нравов.
Досье было открыто десять лет назад. С начала семидесятых Лоренс Крэйги регулярно подвергался арестам и допросам за приставания к мужчинам с гомосексуальными предложениями в общественных туалетах. Под этими ранними рапортами красовались подписи всех восьми полицейских из отдела нравов. После 1976 года все записи, касающиеся Лоренса Крэйги, вносились исключительно рукой помощника шерифа Делберта Хейнса, жетон номер 408. Все отчеты до смешного дублировал и друг друга. Последние из них пестрели вопросительными знаками. Увидев отчет от 29 июня 1978 года, Ллойд прочитал вслух:
