— Судья Уильям Атертон Арчер, — представил его Лиллехорн своим двум знакомым из Нью-Йорка и тут же отступил на шаг, словно желая слиться со стеной, пока здесь не началась настоящая бойня.
— О, так это вы! — Хадсон по-волчьи ухмыльнулся, понимая, что у многих людей после этой ухмылки вся жизнь пролетала перед глазами. — Судья, — он почти выплюнул это слово. — Который отправил моего друга в Ньюгейт. Я уже спросил клерка, но теперь могу спросить вас: когда состоялось слушание?
Арчер приблизился к Хадсону. Когда он пересек черту, перед которой остановился бы любой другой человек, и даже подступил на пару шагов ближе, он поднял глаза на широкоплечего решателя проблем и уставился на него, как бульдог на быка.
— Как я уже сказал, слушания не было. Сэр, — он добавил последнее слово нарочито бесстрастно. — В колониях ведь еще понимают по-английски?
— Да. И могут различать грани глупости, чему лондонским судьям еще стоит поучиться.
Лиллехорн издал звук, словно бы наполненный болью, исходивший из самых недр его существа.
Клерк, казалось, очнулся от своего полусонного состояния и счел нужным вступиться.
— Судья Арчер, эти двое спрашивали о…
— Я знаю, для чего они здесь, — слова были обращены к клерку, однако горящие темно-синие глаза все еще безотрывно смотрели на Грейтхауза. — Я успел к началу этого действа, и у меня от него до сих пор в ушах звенит. Да, я отправил Корбетта в Ньюгейт. Без слушания. Слушание будет позже, когда его найдут, — муха пролетела между лицами двух мужчин, готовых разорвать друг друга в клочья, и Арчер небрежно отмахнулся от нее. — Смотрите, что вы впустили сюда, Лиллехорн, — это было сказано с пылающим гневом взглядом, все еще сосредоточенным на Хадсоне. — Маленькую летающую неприятность, чтобы, видимо, добавить радости в мой день.
Едва не плача, Берри заговорила.
— Все, чего мы хотим, это Найти Мэтью!
— Тогда наши желания схожи. Мистер Джессли, введите их в курс дела.
Клерк опустил голову и глубоко вздохнул. Муха покружила вокруг его головы и приземлилась на его правую щеку. Он отогнал ее нервным движением пальцев и заговорил.
— Вчера поздно вечером… я получил послание из конторы констебля. Это было почти под закрытие… все судьи уже ушли, и я остался здесь один. Посыльный принес документ. Судья Арчер уже просмотрел его.
— Официальный документ с соответствующей печатью. Сейчас он находится в моем кабинете, — добавил Арчер. — Продолжайте, мистер Джессли.
— В этом документе, — сказал Стивен. — Был запрос о немедленном переводе заключенного Мэтью Корбетта из тюрьмы Ньюгейт в тюрьму Хаундсвич, в районе Уайтчепел. То, как это было… точнее, как это написали не оставляло никаких сомнений в том, что слово «немедленно» стоило понимать буквально. И… каким-то дьявольским заговором… документ был не только написан на официальном пергаменте с печатью, но и имел три подписи: главного констебля лорда Ривингтона, помощника главного констебля Лиллехорна и…
— Мою собственную, — едко закончил судья. — Разумеется, это подделка, но подделка очень качественная.
— И вправду, качественная, — согласился Стивен. — Как и в случае подписей господ Ривингтона и Лиллехорна. Я знаю, что должен был подождать до утра, чтобы уточнить это… — виноватый взгляд был адресован Арчеру. — Но…
Выражение лица молодого человека было растерянным, водянистые глаза за стеклами очков беззащитно смотрели на судью. Муха снова приземлилась на его лицо, и рука клерка вдруг взметнулась вверх и схватила насекомое, готовое улететь.
— Я подумал, что получил прямой приказ, — сказал он, и все в комнате услышали тихий хруст, когда пальцы клерка оборвали жизнь крылатого вредителя. — Мне очень жаль, сэр. Я совершил непростительную ошибку.
Арчер протяжно выдохнул и не вдыхал в течение нескольких секунд. Он прошел мимо Хадсона и Берри, обошел стол клерка и положил руку на плечо молодого человека.
— Не тревожьтесь, — тихо сказал судья. — Ошибка была допущена, да, но как вы могли знать, держа этот документ в руках, что приказ фальшивый?
— Хорошо, мы уяснили эту часть, — сказал Хадсон. — Итак, Мэтью сейчас находится в тюрьме Хаундсвич, все верно?
— Лиллехорн? — обратился Арчер. В голос его вернулась прежняя едкость. — Так как это ваши люди, вам и выпадет честь объяснить.
Лиллехорн страдальчески воззрился на своих знакомцев, и казалось, что та самая боль, от которой от страдал некоторое время назад, подкатила прямиком к его горлу.
— У нас здесь… образовалась некоторая проблема в последнее время. Уже несколько месяцев она имеет место, то есть, началась она еще до моего переезда в Лондон. Итак… я… должен сказать вам… что…
— Что маньяк, называющий себя Альбионом, — нетерпеливо перебил Арчер. — Подстерег тюремный экипаж вчера вечером, напал на возницу, угрожал охранникам, которые явились для перевода Корбетта в Хаундсвич, похитил вашего человека и скрылся с ним. Это случилось после сфабрикованных безумных заявлений, просочившихся из Ньюгейта, что Альбион материализовался внутри здания тюрьмы и сделал угрожающий жест в сторону вашего Корбетта.
Ни Хадсон, ни Берри не смогли вымолвить ни слова. Грейтхаузу показалось, что он даже слышал в тишине, как движется воздух в комнате в течение этой паузы, когда каждый пытался найти нужные слова, но не мог произнести ни звука.
— Так что… нет, Корбетт не в Хаундсвиче, — продолжил Арчер. Он похлопал клерка по плечу, и Стивен кивнул в знак благодарности за этот дар стабильности, тут же снова поправив очки. Хадсон вдруг понял, что тупо смотрит на небольшой отпечаток расплющенных внутренностей мухи, попавших на рубашку молодого человека. — Неизвестно, где именно Корбетт сейчас находится, — сказал Арчер, вновь обойдя место клерка. — Также (и я обязан это сказать) неизвестно, жив он или мертв. С момента своего первого появления в мае Альбион убил шестерых человек мечом. Я сам допрашивал одного из охранников этим утром. Меч Альбиона ранил ему нос и едва не вспорол горло, и я бы сказал, что обоим сопровождающим Корбетта удалось еще легко отделаться. Хотя… загадка вот, в чем: Альбион потребовал плащ, треуголку, фонарь и все деньги, что были у охранников, и передал их Корбетту. Стражи, в свою очередь, говорили, что Альбион общался с ним весьма вежливо, предлагал ему помощь, что свидетельствует о… я не знаю, о чем.
— Альбион? — наконец, сумел выдавить Хадсон. — Что это за имя такое?
— Вымышленная личность убийцы, который ходит по всей округе в плаще с капюшоном и носит золотую маску. Мне докладывают о его совершенных около полуночи нападениях на следующее утро. Никто никогда не видел его лица.
— Черт, — прошипел Хадсон. Он понимал, что Берри сейчас схватила его за руку лишь потому, что он был единственным, кто помогал ей пережить эту новость. Он приобнял ее, стараясь удержать от возможного падения. — Итак, насчет лиц, — обратился он к клерку. — Кто принес этот документ вчера? Кто-то, кто вам знаком?
Стивен покачал головой.
— Именно здесь-то я и допустил ошибку. Я не узнал этого человека, но он сказал мне, что только недавно начал работать в департаменте. Он был весьма убедителен: знал все соответствующие имена и должности и назвал их, когда я спросил, с кем он работает.
— А как он выглядел?
— А что, вы думаете, вы можете его знать? — скептически спросил Арчер. — Вы ведь только недавно прибыли? Мистер Джессли уже изложил мне и Ривингтону детальное описание, и такого посыльного никто из нас никогда не видел.
— Позвольте мне сказать, — робко отважился Лиллехорн. — Что мистер Грейтхауз, как и Мэтью Корбетт, работает на агентство «Герральд».
— О, Господи! — был ответ. — Да, нам, разумеется, нужно как можно больше рук, чтобы замешать эту и без того запутанную кашу, чтобы все усилия пошли прахом!
Однако добро на рассказ судья дал, и Стивен, получив одобрение, начал:
— Это был молодой человек, — он приложил руку к левому виску, как будто это могло помочь ему сделать впечатления четче. — Может, лет двадцати или около того. Примерно моего возраста. Среднего роста и худого телосложения. Хорошо одет. Имел опрятный внешний вид. Каштановые волосы, сзади перехваченные лентой. Карие глаза… кажется. Может, немного сероватые. Он казался умным и организованным. Ну… обычный посыльный, — Стивен пожал плечами, заканчивая мучительные роды своей памяти.
— Шрамы? — спросил Хадсон. — Может, ямочка на подбородке? Что-нибудь необычное в нем было?
— Нет, сэр.
— Эврика! — воскликнул Хадсон с фальшивой улыбкой, быстро переросшей в ухмылку. — Я полагаю, круг подозреваемых можно сузить… тысяч до десяти!
