Диктора сменил тараторивший взахлеб женский голос:
«...трагедия произошла в одном из домиков отдыха. Пока еще сложно с достоверностью утверждать, что здесь произошло, но сейчас нам известно, что в доме, где находилась группа молодых людей, возник пожар. Дом выгорел полностью. По предварительным данным, на пепелище обнаружены два трупа. Тела сильно обгорели, и пока установить их личности не представляется возможным. Еще троих убитых нашли снаружи, неподалеку от дома. На месте происшествия работает следственная группа... Представители правоохранительных органов пока не дают никаких комментариев, и о лицах, причастных к этому преступлению, в настоящий момент ничего не известно. Имеется непроверенная информация, что выжил один свидетель происшедшего, его якобы госпитализировали в больницу в тяжелом состоянии».
Виктор слушал с каменным лицом, чувствуя, как его сердце словно сжали ледяными клещами.
«... только что подтвердилась информация, что в областную больницу действительно поступил молодой человек, оказавшийся этой ночью на месте трагедии. Сейчас он в реанимационном отделении, однако уже установлено, что это Константин Ильчев, выпускник медицинского института...»
Виктор чуть не выпустил руль, в глазах помутнело. Ильчев, Ильчев... Это же парень из компании Вики!
– Дерьмо!!! – заорал он, стукнув по приборной панели. Что же делать?! Ему нужно во что бы то ни стало найти Малышева, но Вика! Ехать в эту чертову долину?
Он позвонил в дежурную часть, но там ему сказали, что среди опознанных трупов тела его сестры не было. Оставались два обгоревших тела, судя по всему, женских. Виктора прошиб холодный пот. Он пытался убедить себя, что, возможно, все обошлось, что Вика вот-вот приедет домой, что она была в другом доме (их же там десятки!), что она просто загуляла, но в голову лезло только самое худшее, что только можно придумать.
«Вики нет в списке, – неожиданно подумал Виктор. – В списке детей, которые были на прогулке в тот день...»
Следуя сделанным выводам, если маньяк решил убрать всех, кто был среди воспитанников детского сада «Ромашка» 26 июня 1992 года, Вика тут ни при чем. Но это было слабым утешением.
«А вдруг они вместе? – вдруг прошептал внутренний голос. – Артур и Вика?»
Виктор поймал себя на мысли, что он думал об этом с того самого момента, как ему позвонил профессор. Он прибавил газу, хотя «девятка» была уже на последнем издыхании. До нужного поворота оставалось меньше десяти километров.
* * *
– Бим-бом, тили-бом, всем подъем! – заорал кто-то над ухом Гарика. Тот испуганно вскинул голову – перед ним снова маячила ненавистная ухмылка клоуна. В одной руке он держал жестяную миску, другой оглушительно колотил по ней половником. – Поднимайтесь, уважаемый Гарик. Долгий сон в полдень, да еще в такую жару, может вызвать головные боли, заявляю вам со всей ответственностью. Оно вам надо?
Гарик с неприкрытой ненавистью посмотрел на клоуна. Неужели три часа пролетели так быстро?!
Клоун будто догадался, о чем думает Гарик, и подтвердил с виноватым видом:
– Вы очень догадливы, мой друг. Три часа закончились две минуты назад. Так что я оказалось щедрее, чем предполагало. Целых две минуты вам подарило. Уже третья, кстати, идет.
– Послушай, – сказал Гарик. Он вздохнул поглубже, призывая все свое самообладание и красноречие. – Послушай меня, пожалуйста...
– ПослушайТЕ, – перебил Гарика клоун, срывая с него простыню. Гарик вскрикнул – материя успела приклеиться к ранкам. – Прошу обращаться ко мне на «вы».
– Хорошо, на «вы» так на «вы», – послушно проговорил Гарик. – Меня будут искать. Меня УЖЕ ищут. И сюда приедут, потому что я сказал, куда еду. Понимаете? Будьте же благоразумны. Я же вижу, что вы умный человек.
«А человек ли он вообще?!» – пронзила его мозг мысль.
Он говорил, прилагая все свои силы, чтобы голос его звучал как можно убедительнее, но на клоуна, казалось, это совершенно не произвело никакого впечатления. Осмотрев тело Гарика, он самодовольно причмокнул губами и поднял на него свои круглые глаза, полные злобного веселья:
– Можно короче, Гарик?
– Что тебе надо?! – не выдержал Гарик, в неистовстве тряся руками. Его поразила реакция клоуна – он подскочил к нему и завопил прямо в его перепуганное лицо:
– «ВАМ»!!! «ВАМ», а не «тебе», тупоголовое животное! Сколько можно напоминать! Я не пило с вами в подворотне, чтобы вы обращались ко мне на «ты», ясно?!! Делаю вам последнее предупреждение, в следующий раз я сниму с вашего черепа скальп и посыплю голову перцем!
– Я понял, – прошептал Гарик. Он не мог оторвать взгляда от банки с медом, которая стояла неподалеку, из нее торчала малярная кисть.
– Очаровательно, – мило улыбнулся клоун, вспышка ярости исчезла так же быстро, как и возникла. – Теперь послушайте меня вы, и покончим с этим словесным онанизмом. Запомните простую вещь, Гарик. Мне от вас ничего не нужно, дошло до вас? В том смысле, в каком это представляете себе вы. Я просто развлекаюсь. Мне не надо от вас, упаси бог, денег, имущества, выполнения каких-то услуг. Мы с вами просто играем в цирк. Поэтому от вас ничего не зависит. От вас перестало что-либо зависеть с того самого момента, как вы очутились у входа в мое шапито.
Гарик обреченно молчал. Из памяти не выходили безумные глаза этого монстра. Действительно, ему ничего не нужно. Кроме его страданий. Значит, он умрет здесь, заживо съеденный насекомыми. Как глупо закончить жизнь вот так!
– А впрочем, я могу вам дать шанс, – задумчиво сказал клоун. Он бесцельно бродил туда-сюда, огромные ботинки путались между собой, и он споткнулся о камень, растянувшись на траве. Гарик мысленно пожелал, чтобы он сломал себе ребро при ударе, которое проткнуло бы легкое.
– Какое я неуклюжее, – хихикнул клоун, поднимаясь и отряхиваясь. – Итак, к делу. Полагаю, у каждого человеческого существа должен быть выбор, согласны со мной?
Гарик кивнул. На его тело с подсохшими корками крови снова стали пикировать насекомые.
– Короче, вот мое предложение. Вы, кстати, голодны?
– Не очень, – хрипло ответил Гарик, теряясь в догадках, что же приготовил для него этот ходячий кошмар взамен пытки насекомыми.
– Видите перед собой труп? – вкрадчиво поинтересовался клоун.
– Конечно.
– Съешьте его. И тогда вы свободны.
Гарику показалось, что он ослышался.
– Что? Как это, «съесть»?
– Так это. Именно так, как я сказало.
– Съесть ВОТ ЭТО?!
– Совершенно верно, – пропищал клоун, самодовольно потирая руки, вероятно, восторгаясь собственной находчивостью.
– Как вы себе это представляете? – глухо спросил Гарик. Боже, он даже смотреть не может на этого мертвяка, а ему предлагают им полакомиться?!!
– Никак. Никак я себе это не представляю, – признался клоун. – Но очень хотел бы взглянуть на эту милую сцену, поэтому и предлагаю вам выбор. Так и быть, разрешаю вам оставить голову и кости. А уж все остальное будьте любезны...
– Я умру, если буду есть мясо трупа, разве вам не понятно? – сказал Гарик, он все еще надеялся, что клоун шутил, хотя шутить подобным образом мог только законченный псих.
– Может быть, – не стал отрицать клоун. – А может, и нет. В любом случае чем вы рискуете?
Он подскочил к трупу и откусил у него мочку уха. Задумчиво пожевал, после чего выплюнул.
– Да уж, вкус определенно не как у пиццы. Ладно, милейший, я устал от вас. Или вы скушаете умершего человека, или вас скушают мухи. Согласитесь, у вас есть маленький, но все же шанс. Подумайте. А чтобы вы думали быстрее...
Клоун поднял банку и, окуная кисть в мед, шлепнул несколько мазков на тело Гарика. Тот застонал.
– Ничего, я только немного... вот так, в самый раз.
Клоун хотел сказать что-то еще, но в это мгновенье из дома донеслись крики. Кричала девушка. Клоун погрозил пальцем Гарику и заспешил в дом.
Гарик закрыл глаза и начал молиться.
* * *
Я сходил с ума от воплей. А они слышались с пугающей периодичностью, причем, если я не ошибался, кто-то кричал на улице, а кто-то – в доме. Я затыкал уши, приказывая взять себя в руки, но даже так душераздирающие крики были хорошо слышны, они просачивались внутрь, как зловонные миазмы, добираясь до самого сердца. Господи, что она с ними делает?! И что ожидает меня?
У меня не было часов. В комнате отсутствовали окна, и судить о времени было невозможно. Я прислонял ухо к стенам, пытаясь расслышать пение птиц, но, как я ни напрягал слух, все было тщетно – оттуда доносился лишь вой какого-то мужчины. Возможно, за окном была ночь. А может, день, просто птицы покинули это проклятое место. «Ромашка», твою мать...
Я немного поспал, потом меня разбудила Маша. Она принесла поднос с едой, и у меня рот заполнился слюной при виде котлет и поджаристой картошки. Салат из свежих овощей, приправленный сметаной, и стакан апельсинового сока добили меня окончательно, но все же я не притронулся к подносу, когда Маша просунула его мне.
