– По-своему все было мило, как сам Джулай, но мне почему-то не хотелось повторения. До самого выпускного лета. Это было ненамного лучше, да и парень был не такой славный, как Джулай. Я решила сосредоточиться на пении, на нашей рок-группе, на учебе в колледже. Потом мне вскружил голову Ричард. Вот, собственно, и все.
– А что Джулай?
– Он рейнджер в парке. Сейчас живет в Пиджен-Фордж. Мама мне сплетни на хвосте приносит. Он еще не женат, но у него есть славная девушка. Насколько я понимаю, ты собираешься в какой-то момент пригласить меня в постель?
Резкий переход не лишил его самообладания.
– Ну, планы такие есть.
– Что ж, теперь ты получил представление о моем опыте в этой сфере. Сначала ощупью, но деликатно. Потом разочарование. И Ричард. А с Ричардом все было ненастоящим. Все лживо от начала и до конца.
– Рыжик, это не проблема. Я тебя введу в курс дела.
Она рассмеялась.
– А ты и впрямь наглец.
– Как-как?
– Ты, Гриффин, парень наглый, не знал? И говоришь нахально, и походочка у тебя развязная. – Она доела свой омлет и понесла тарелку к мойке. – Если я когда-нибудь соглашусь на то, что ты называешь своим планом, то не могу тебе обещать, что это будет хорошо или что потом будет постокоитальная кома, но, во всяком случае, это будет по правде. А это уже дорогого стоит. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Он еще долго сидел в опустевшей кухне и мысленно жалел, что Ричард Фоксворт так неудачно вышел в море на своей яхте. Лучше бы он пережил тот шквал, тогда сейчас был бы шанс посмотреть ему в глаза.
И надрать подонку задницу.
… – Ее настоящее имя было Мелинда Уоррен. – Форрест стоял в бывшей комнате Шелби и наблюдал, как Грифф шкурит швы между листами гипсокартона. – Тридцать один год, родилась в Спринбруке, Иллинойс. Отсидела за мошенничество, так что тут она не соврала. Это был ее первый серьезный срок, но она уже с детства отличалась. Недолгое время пробыла в колонии для малолеток и несколько раз задерживалась за всевозможные подвиги – кража, мошенничество, подделки. Но всякий раз выворачивалась – до этого последнего раза. Сочеталась браком с неким Джейком Бримли в Лас-Вегасе лет семь назад. Сведений о разводе нет.
– И ты уверен, что этот Джейк Бримли и Ричард Фоксворт – одно лицо?
– Выясняю. Насчет пули коронер не ошибся – двадцать пятый калибр. Выстрел в упор. Пуля в ее голове плясала, как уж на сковородке.
– Чудненько. – Продолжая работать, Грифф огляделся по сторонам. – А почему ты мне это все рассказываешь?
– Ну, обнаружил-то ее ты, так что я уважаю твой законный интерес.
– Смешной ты парень, Помрой.
– Да уж. Весь округ над моими хохмами живот надрывает. Вообще-то я явился не только, чтобы уважить твое законное любопытство, но и сообщить новости Шелби, да вот, видишь, никого дома не застал. Ты тут один за всех отдуваешься.
– В данный момент да, – подтвердил Грифф. – Мэтт поехал закупать материалы на понедельник. К тому же штукатурные работы у меня получаются лучше. Ему на них терпения не хватает.
– А тебе хватает?
Грифф поправил бейсболку балтиморской команды, которую надевал, чтобы пыль не летела в глаза.
– Единственное, что тут требуется, это время. Если не спешить, то рано или поздно стена становится гладкой, как стекло. Шелби в салоне, – добавил он. – Кэлли твоя мать повезла в цветочный магазин покупать рассаду для какого-то «волшебного сада». Позже прибудет ее подружка Сюзанна с Челси, чтобы девчонки могли вместе в земле поковыряться. А у твоего отца прием в клинике.
Форрест глотнул из принесенной с собой бутылки какого-то тонизирующего напитка.
– Смотрю, ты, Грифф, о моей родне прекрасно информирован.
– Я провел эту ночь на диване в гостиной.
Форрест кивнул.
– Еще одна причина, почему я тебе все это рассказываю. Я знаю, что, когда не могу сам приглядывать за родней, это сделаешь ты. Спасибо тебе.
– Мне они тоже не чужие. – Грифф провел пальцем по шву на стене и, оставшись доволен, двинулся дальше.
– Сегодня утром мне удалось обсудить это с Клэем. И остальное тоже. Как братья, мы не можем не беспокоиться, что ты всеми способами пытаешься затащить в постель нашу сестру. Это ведь так, да?
– Господи, Форрест. – Грифф несильно стукнул пару раз головой о стену.
– Согласись, вопрос не без оснований.
– Но только не в данный момент, когда у меня в руках шлифовальная колодка, а у тебя за поясом пистолет.
– Я в тебя стрелять не стану. На этот раз.
Грифф оглянулся и прикинул, насколько откровенна беспечная улыбка на лице приятеля.
– Утешает. Я намерен пообщаться с твоей сестрой какое-то время и поглядеть, что из этого выйдет. Подозреваю, что в той сфере, которая тебя так беспокоит, у нее в голове сейчас полная каша – ее ненастоящий покойник-муж постарался.
– Это меня не удивляет. Ладно, мне пора на службу возвращаться.
– А что насчет того другого парня? Этого О’Хары?
Форрест опять улыбнулся.
– Это последняя причина, почему я тебе все это рассказываю. Секи: его фамилия не О’Хара. Джеймс – то есть Джимми – Харлоу. Сел вместе с нашей брюнеткой, но на больший срок. На суде она пела, что они провернули аферу в отношении богатой вдовы по имени Лидия Редд-Монтвиль. Фигурировали по-настоящему большие деньги – и собственные, и полученные в наследство от мужа. Фоксворт – будем его пока так называть – закрутил со вдовой роман. У него были документы, подтверждающие, что он добропорядочный предприниматель в сфере торговли произведениями искусства и импортно-экспортных операций.
Он снова отхлебнул из бутылки.
– Брюнетка изображала его ассистентку, Харлоу – телохранителя. Эту лохушку они обрабатывали в течение двух месяцев и развели почти на миллион. Но им хотелось больше. Она слыла большой любительницей побрякушек, а от мужа ей досталась коллекция редких марок. В доме был сейф, где все это и хранилось. Если верить брюнетке, это дело должно было стать для них самым крупным, после чего предполагалось завязать.
– По-моему, всегда именно так и бывает, нет?
– Да. Но сынок этой вдовушки начал задавать слишком много вопросов о сделках, в которые ее втягивал Фоксворт, и они решили ускорить дело и на этом поставить точку. Но все пошло наперекосяк.
– Классика жанра, да? На последнем деле что-то идет не так. Удача отворачивается как раз тогда, когда ты готов соскочить.
– Что-то вроде того. Вдова должна была якобы лечь на несколько дней в какую-то спа-клинику. На самом-то деле она запланировала пластическую операцию.
– Не горела желанием рассказывать молодому любовнику, каким образом продлевает молодость?
– Типа того. Так вот. Они думают, что в доме еще долго никого не будет, залезают, вскрывают сейф. Готовятся обчистить вдовушку и свалить. И вдруг сынок ее привозит домой, где она, как я думаю, планирует отсидеться, пока не спадут синяки и отеки. И их застают на месте преступления.
– Да, и с неплохой добычей на руках.
– Не то Фоксворт, не то Харлоу стреляет в сынка. Брюнетка же выходит из спальни и вырубает старушку – говорит, что едва удержала Харлоу, а то он, дескать, рвался ее тоже уложить. Хотя тот утверждает, что стрелял как раз Фоксворт.
– Понятно. Все закладывают друг друга. Вероломство, – подытожил Грифф. – Девиз сегодняшнего дня.
– Да, пожалуй.
– А дальше что было?
– Дальше было так. Фоксворт хватает сумку, куда они попихали награбленное – тут показания обоих сходятся, – и они делают ноги, оставляя сынка и вдову в кровавом месиве.
– Паника. – Грифф скрупулезно осматривал следующий шов на стене. – С нее все и начинается.
– Вдова приходит в себя, вызывает «Скорую» сыну. Один шанс из тысячи, но он выживает. Ни он, ни она не могут точно сказать, кто стрелял. Все произошло быстро, потом сын почти три недели лежал в коме, и полноценная память к нему так и не вернулась.
– А что с плохими ребятами?
– Они разделились, сговорившись встретиться в мотеле по дороге к островам Киз, откуда должны были частным самолетом улететь на Сент-Киттс.
– Всегда хотел там побывать. Я так понимаю, не всем плохим ребятам удалось добраться до тропиков?
– Да, не всем. Брюнетка с Харлоу приезжают в мотель. А Фоксворт – нет. Зато заявляются полицейские.
– Которых навел Фоксворт.
– Угадал. Полиция получила анонимный звонок из телефона-автомата, и все указывает на то, что это сделал Фоксворт.
Грифф перехватил у Форреста банку, сделал большой глоток и вернул.
– Среди воров честь не в почете.
– Это уж точно. Вдобавок у Харлоу в кармане оказалось кольцо с бриллиантом примерно на сто тысяч. Ясно как день, что ему его подложил Фоксворт – чтобы «подсластить» свое вероломство.
