Вот дерьмо!
Она прижимает обе руки к груди, заставляя свое испуганное сердце вернуться к нормальному ритму, и снова бежит. Всего через несколько мгновений справа от нее проносится еще одна машина, и еще одна. Каждая, выскакивая из-за пелены все усиливающегося снегопада, посылает в правую сторону ее лица град острых камней.
– Я не могу этого сделать! – кричит она, замедляясь и вытирая с глаз едкую дорожную соль. – Черт возьми, я не могу этого сделать!
Она поворачивается к отбойнику, упирается ладонями в облупившееся железо и снова закидывает ногу. Она просто пробежит через кусты и деревья. Это не идеальный вариант, но по крайней мере она не угодит под колеса машины, несущейся с бешеной скоростью. Продолжая прикрывать глаза ладонью, еще раз оседлав ограждение, она опускает ногу на противоположную сторону… и ничего не находит. Никакой твердой почвы. От тяжести своего веса она начинает соскальзывать, и ей приходится крепче вцепиться в отбойник, чтобы не упасть. Поморгав, она смотрит вниз и видит под болтающейся ногой лишь пустоту. Где-то там внизу водоем, его поверхность – как чистый лист в завихрениях льда.
– Черт!
Машин на шоссе нет. Часы тикают. Вернувшись на обочину, она срывается на бег.
Свет сейчас слепит с обеих сторон. Саре хочется плакать. С каждым новым метром ее мышцы напрягаются. Легкие сжимаются. Шум двигателей, проносящихся мимо, все ближе и ближе. Она задыхается. Она проклинает свой вес, недостаток физической подготовки, вспоминая обо всех жирах, углеводах и лени, а еще о том, что не смогла защитить собственного ребенка. Она ненавидит себя. Не в первый раз за сегодня Сара вспоминает о Сэме, ее бывшем женихе. О потерянных детях. О том, как он тоже потерял своих детей. О том, что он должен был чувствовать. О том, как она привела Нила в постель Сэма и…
– Стоп! – кричит она себе. – Просто остановись!
Ее разум говорит: «Ты это заслужила».
Продолжая бежать – на самом деле ковылять, – она нащупывает в кармане телефон. Смотрит на экран. Половина времени уже истекла, а она так и не видит вдалеке никакой стоянки. Зато она видит остальных, бегущих впереди. Кажется, им дается это так легко. Еще одна машина. Саре приходит в голову, что, оказавшись позади всех, она умрет первой. Она пыхтит, как свинья, чувствует привкус крови, все больше отстает, колени вот-вот откажут. У нее никогда не получится. Это ад.
Сноп белого света приближается за спиной, проецируя тень от нее на шоссе впереди. Ее силуэт удлиняется по мере приближения транспорта. На этот раз сигнал мощный, машина огромная, и хоть Сара вовремя уклоняется от восемнадцати колес выше нее ростом, следующее, что она понимает – ее отрывает от земли, она летит, как планктон, вдыхаемый механическим синим китом. Ощущение кратковременное, гравитация быстро возвращает ее на дорогу, и она с размаху приземляется на центральную полосу, ударяясь коленями. Адреналин не сильно смягчает удар. Она кричит, лишаясь последнего воздуха в легких.
Пелена перед глазами проясняется, Сара пытается встать, но не может.
Хрипит, протягивая руку, как будто может поймать далеких бегунов за фалды пальто:
– Помогите! Пожалуйста!
Конечно, они ее не слышат, хотя она говорит себе, что они предпочитают не слышать. Сзади еще больше света. Сейчас она лежит на центральной полосе бесформенной грудой в черной слякоти. Незаметная. Она должна двигаться.
Сара отползает влево на пару метров, нижнюю часть тела пронзает невыносимой болью. Оглядываясь назад, на первую полосу, она видит еще один грузовик. Водитель уворачивается, бешено мигая фарами и сигналя, и на этот раз она просто замирает, скрючившись, как дрожащий ежик в ожидании колес.
Еще раз на волосок. Как только он проезжает, Сара решается поднять голову.
Все дальнейшее происходит быстро, буквально за три-четыре секунды, но для Сары видится как в ужасной замедленной съемке. Последний грузовик проехал, забрав с собой свет и оставив ее в темноте на четвереньках. Зрение затуманено, и идет сильный снегопад, но она вовремя поднимает голову и видит остальных в свете фар. Водитель продолжает мигать фарами, освещая спины четырех фигур, а затем свет пролетает мимо бегущих, оставляя их в тени колес. В тени возле колес.
В это момент один из четверых делает неожиданное странное движение…
Невозможно определить, кто это, просто темная фигура, движущаяся в темноте, но он или она бросается через полосу, вытянув руки, пытаясь толкнуть следующего бегуна под движущиеся колеса. Этот кто-то промахивается буквально на несколько сантиметров, и жертва не замечает, насколько близка была к смерти.
Сара с недоумением наблюдает за этим, застряв здесь, на автостраде. По крайней мере, один из них – понимает она – продолжает играть в эту игру.
43
Четвертый игрок
Ной сожалеет о каждой сигарете, когда-либо им выкуренной, а его дешевые черные туфли официанта, кажется, в любую секунду могут развалиться.
Он вымотан до предела. Это бег не просто натощак, а при остром дефиците калорий. Голова кружится, в груди печет. Он видит знак маленькой стоянки для отдыха, метрах где-то в тридцати, который отражается в фарах еще одного проезжающего грузовика. Он уже миновал пустой съезд с левой стороны, крутой обрыв и вновь участок земли, граничащий с автомагистралью.
Он вспоминает об украденном «Мерседесе», оставленном на парковке гостиницы; как быстро она могла бы пересечь эту милю; насколько же все это бессмысленно.
Площадка для стоянки находится среди зарослей деревьев. Теперь он уже ее видит, и этого хватает, чтобы перейти на спринтерскую скорость. Он выскакивает на полосу движения, обгоняя других бегунов. Одной рукой придерживает карман пальто, не отпуская, опасаясь, что револьвер может проделать дыру у него в животе при особенно резком толчке. Наконец, добравшись до площадки, сворачивает с дороги и оказывается плечом к плечу с Мэгги. Резко остановившись, он оседает на корточки, глотает воздух, опустив голову между коленей, покрытых ледяной коркой. Еще одно бессмысленное задание выполнено. Он проверяет таймер. Осталось девяносто секунд. Во рту у него неприятный привкус.
Бретт приходит третьим, зажимая бок, за ним Линда, которая почему-то все еще в своем пальто, застегнутом до шеи. Сидя на корточках, Ной смотрит на обочину позади них. Сары не видно. Вообще. В животе что-то неприятно ворочается.
Рядом с ним остальные тяжело дышат, пытаясь прийти в себя, а Линда рухнула на спину на траву; достав телефон, она тычет в экран.
– Как нам… дать им… знать? – выдыхает она.
– GPS, – говорит Мэгги. Она выглядит бодрее в сравнении с теми, кто старше. – Должно быть. Они следили за нами до этого места.
Мигая фарами, по первой полосе мчится еще один грузовик, и тогда-то Ной и замечает Сару, бредущую вдалеке, как раненое животное. Остается шестьдесят секунд.
– Она не успеет, – бормочет он.
Линда вытягивает шею.
– Что?
– Вот дерьмо, – хмурится Мэгги, проследив за его взглядом.
Ной встает в полный рост для лучшего обзора. Теперь, когда он один раз ее видел, может отследить ее передвижение. Что-то не так. Она больше не идет прямо к ним, а сворачивает в сторону все дальше и дальше по дороге. Она движется как слепая, пытающаяся сориентироваться в болоте.
– Она в полной заднице, – тихо произносит Бретт.
«Сядь, – думает Ной про себя. – Она не твоя зона ответственности. Просто сядь».
«Два года, – отвечает его разум. – Ее дочери два года».
Теперь вдалеке появляется еще больше машин. Она продолжает отклоняться от курса.
– Merde [18]. – Он делает шаг вперед и обнаруживает, что зацепился. Смотрит вниз. Чья-то рука сжимает рукав его пальто, дергая назад. Бретт.
Ной открывает рот, чтобы спросить, что тот творит, но в лице Бретта он видит нечто такое, что вызывает у него больше озноба, чем песок на коже или тающий снег на волосах. Выражение лица Бретта страдальческое и виноватое, но глаза пустые. Холодные. Безжизненные.
