Мишо смотрел на Женевское озеро и следил за речью графа. Некоторые вещи звучали очень ободряюще и, казалось, были настолько глубокими, что не поддавались пониманию. Но, с другой стороны, он знал немного больше о событиях огромного размаха и невиданного зла, поэтому не мог согласиться с графом.
— Но я не хочу вам навязывать точку зрения пожилого человека, — продолжил граф. — У вас было срочное дело, а ваше время все-таки дороже, чем мое. А, вот и вино.
Йозеф накрыл на стол быстро и без особых изысков. Мишо, который боялся, что молодой человек в качестве поверенного графа будет присутствовать при разговоре, искренне обрадовался, когда Йозеф покинул комнату.
— Скажите, что вас так угнетает? Это как-то связано с вашим противником Жаном-Батистом Ларошем?
— Да. Помните, в нашем прошлом разговоре я предположил, что появилось какое-то обстоятельство, которое может обеспечить победу Лароша на следующих выборах?
Граф кивнул головой и вдохнул аромат вина.
— Ну так вот, это подтвердилось, — продолжил Мишо. — Скажите, выражение «Sang Real» вам о чем-нибудь говорит?
Граф ответил не сразу. Некоторое время он молча смотрел на президента поверх бокала. Пауза немного затянулась.
— А что это значит? — спросил он в конце концов.
Мишо слегка наклонился вперед.
— Это на древнефранцузском. Сегодня это звучит как «Sang Royal», то есть «королевская кровь». Следуя вашему совету, я пригласил Лароша на встречу. Как я и ожидал, он полностью уверен в себе. Даже больше, он убежден в собственной победе. Ларош сказал, что я не смогу помешать ему, в противном случае он автоматически превратится в мученика. А еще он сказал, что является наследником королевской крови.
Глаза графа не изменили своего выражения.
— Да, да, именно так он и сказал. Странно, не правда ли? А знаете, что еще значит «Sang Real»? Это не что иное, как «San Graal», Святой Грааль.
Мишо взял бокал и отклонился назад.
— Да что я такое говорю! Я даже не знаю, с чего начать. У меня в голове какая-то неразбериха, и вы можете подумать, что я немного перебрал, — он сделал большой глоток.
— Вовсе нет, месье президент. Но, может, вы поясните, что имел в виду месье Ларош, когда говорил, что является наследником королевской крови?
— Когда мы взялись за историю его семьи, то выяснили, что на протяжении многих лет они серьезно занимались генеалогией. Некоторые члены семьи постоянно тратили круглые суммы на исследования своей родословной и составление генеалогического дерева. Среди родственников Лароша даже были видные специалисты в этой области. Также выяснилось, что все связи в прошлом были хорошо изучены и задокументированы. Большая часть исследований велась на средства семьи Ларош и по их собственной инициативе. Жан-Батист Ларош является потомком Меровингов — того самого рода, который в VI–VII вв. нашей эры объединил империю франков.
— Да, впечатляющая родословная. Значит, он смог проследить свои корни до VII века, — граф пригубил немного вина, — и месье Ларош мнит себя потомком королевской линии, наследником французского трона. То есть стремится к власти спустя полторы тысячи лет?
Мишо глотнул вина.
— Да, похоже на то.
— Ну, Меровингов свергли с трона спустя пару сотен лет Каролинги. А монархии во Франции нет уже давно. Как, учитывая эти два немаловажных аспекта, он может распускать подобные слухи, не говоря уже о том, чтобы претендовать на вашу должность?
— Это меня и беспокоит, — признался Мишо. — Подобное происхождение весьма необычно, даже в каком-то смысле сенсационно. Но, разумеется, не может быть поводом для того, чтобы претендовать на пост президента. Мы живем в современном демократическом обществе, и мой народ не выбирает себе королей. Но Ларош преследует великую цель. Проследив историю своей семьи до династии Меровингов, он хорошо задокументировал это. Есть новое революционное предположение, согласно которому Меровинги являются прямыми потомками Иисуса Христа!
Мишо рассчитывал, что после такого признания увидит улыбку на лице сдержанного графа. Но тот продолжал невозмутимо смотреть на него.
— Нет, я знаю, — продолжил президент, — это звучит весьма провокационно, если не сказать невероятно…
— Ну, это предположение не такое уж и новое, — перебил его граф абсолютно спокойным голосом.
— Что вы имеете в виду? Вы знали об этом?
— Эта тема была популярной в восьмидесятые годы. А не так давно один американец написал на этом материале настоящий триллер! Меня удивило только одно: услышать об этом в контексте с вашим противником.
— А что вы об этом знаете?
Граф отклонился и устремил взгляд вдаль.
— Кажется, на самом деле есть доказательства того, что Меровинги являются родственниками Иисуса Христа. Конечно, некоторые из них весьма спорны, но есть и неопровержимые. Как бы то ни было, есть кое-какие документы, которые до сих пор нигде не опубликованы и могли бы обосновать данную теорию.
— Значит, это правда?
Мишо смотрел на графа широко раскрытыми глазами. Он рассчитывал на непонимание, в лучшем случае на сдержанность графа, но никак не ожидал того, что и в этом вопросе тот был хорошо осведомлен.
— Так, значит, Ларош действительно является родственником Иисуса Христа?
Граф наконец улыбнулся. Кажется, это развеселило его, но он не смеялся над президентом, а очень хорошо понимал его опасения.
— А что если так? — спросил граф.
— Имеете в виду, если бы он действительно был родственником Христа? Если бы в нем действительно текла Его кровь?
— Вы выглядите очень взволнованным и в то же время воодушевленным, — заметил граф.
— Конечно, я взволнован. Вы только представьте себе мировую реакцию на это. Нашелся последний родственник Иисуса Христа — кровь Спасителя среди нас! Каждый будет преклоняться перед ним, и церкви падут к его ногам. Такой человек сможет управлять целым миром!
— С какой стати? Он же всего лишь человек!
— То есть?
— Разве Иисус не был наполовину человеком, наполовину Богом? Разве Его божественность заключалась не в том, что Он принял на Себя грехи человечества? Пожертвовал Свою жизнь на благо людей и воскрес на третий день?
— Знаете, я не настолько религиозный человек… — вставил президент.
Граф кивнул в ответ.
— Ну, собственно в этом и заключается религиозное значение Христа. Совсем не в Его жизни, учениках или Нагорной проповеди — чудеса и мудрости подобного рода были известны по всему миру задолго до Его рождения и даже после Его смерти. И, несмотря на то что Рождество во всем мире празднуется в честь Иисуса Христа, изначально это был языческий праздник. Правда, переделанный и ассимилированный. Самый главный праздник христианства — Пасха, который символизирует Его воскрешение. Лишь в этом заключается значение и божественная сила Мессии. То, что Иисус одновременно был и человеком, позволило лишь сравнивать себя с Ним. А также сделать более наглядным то, что Он хорошо понимал заботы, сомнения и нужды человека. Но на человеческом уровне Иисус был странствующим проповедником, если хотите. Возможно, даже членом секты ессеев.[35] Но имеет ли это хоть какое-то значение? Его человеческая сущность не имела абсолютно никакой силы, в отличие от Божественной. А что, если у Него действительно был брат? Или сын, как утверждают некоторые теории? Неужели и в них было бы что-то Божественное? Нет. Смогли бы они взять на себя грехи людей и воскреснуть из мертвых? Нет. Именно поэтому родство с Иисусом, конечно, было бы сенсацией, но отнюдь не имело бы никакого религиозного значения.
— То, что вы говорите, вполне логично, — согласился Мишо, — но сколько людей будут считать так же? Разве не падет перед ним на колени каждый только потому, что он — живая реликвия? Католическая церковь чтит Марию, хотя Она не имеет ровным счетом никакого отношения ни к воскрешению, ни к спасению человечества. Разве они не причислят к лику святых точно так же единственного живущего ныне родственника Иисуса?
— Скорее Библию перепишут заново. Вы только представьте себе: трещина между прогрессивными и фундаментальными воззрениями церкви станет еще больше. Это сможет поколебать и даже разрушить сам институт церкви. Как следствие — будет очередной раскол. Подумайте, разве церковь может себе это позволить? Католицизм, церковь и папа римский сегодня подвержены критике, как никогда. Подобный скандал совершенно неприемлем.
— Я снова согласен с вами, — сказал президент, — и все же ваши слова не успокаивают меня.
— Да, понимаю, реакцию церкви и людей сложно представить так однозначно, — граф сделал глоток, — но, может, я смогу успокоить вас по-другому.
— При всем моем уважении, месье граф, — Мишо покачал головой, — я сомневаюсь, что у вас это получится.
