Алексеев вернулся в комнату и стал одеваться. Петров прошелся по номеру:
– Шесть часов назад нашим оперативникам удалось отбить у наемных убийц некоего господина Аскерова, Руслана Андреевича, сорока восьми лет, неженатого.
– Как это – отбить, – не понял Алексеев.
– В прямом смысле этого слова. Его уже начали убивать, грохнули водителя и телохранителя, но тут наши подсуетились и грохнули в свою очередь киллеров, а господина Аскерова из машины вынули живого и почти невредимого.
Алексеев обулся, встал и надел свитер.
– Вот. За Аскеровым следили по другому поводу, но так сложилось, что пришлось вмешиваться.
– Не везет вам.
– Не везет. Только не «вам», а «нам».
Алексеев достал из шкафа куртку и шапку:
– Пошли?
– Пошли.
Алексеев выключил свет и закрыл номер. Нагнал Петрова возле лифта.
– Почему «нам», – продолжил Петров, – по ряду причин, о коих ты узнаешь, даст Бог, отдельно, крутить все это дело начали очень быстро, эксперты суетились как заведенные, оказалось, что у одного из киллеров, кроме автомата, был еще и пистолет.
– Ну?
– Пистолет оказался именно тот, из которого был убит наш майор Бойко на квартире вашего Горяинова.
Алексеев замер и обернулся к Петрову.
– Чего уставился, заходи в лифт.
– Они что, с ума сошли?
– Не знаю. Может, у них дефицит огнестрельного оружия. Или пистолет был ему дорог как память. В общем, у нас появился, причем, совершенно внезапно, отличный шанс внести некоторую ясность в эту темную историю.
– Так себе шанс, – пожал плечами Алексеев. – Что вам покойник расскажет?
– Это да, лучше бы живым, но ситуация сложилась такая, что нужно было действовать быстро.
Петров открыл дверцу своей машины, сел за руль и открыл дверцу для Алексеева.
– И куда мы теперь?
– Не дрейфь, Серега, все будет путем. Веришь?
– Нет.
– Зато честно. Я тебе за честность еще кое что сообщу, мы с тобой сейчас поедем общаться с Аскеровым Русланом Андреевичем…
– Предпринимателем, сорока восьми лет, неженатым, – закончил Алексеев.
– Вот именно.
– И вы полагает, что он знает, кто его заказал?
– Уверены. Мы и сами подозреваем, но тут, сам понимаешь, лучше быть уверенным.
– И мне ничего не сказали…
– Извини, но я уже тебе сказал – Аскеров и, соответственно, тот, кто его заказал, проходили по совсем другому делу. Нашему, внутреннему. И, более того, моя контора играла в этом вовсе не самую главную роль. Все связал этот пистолет.
– А если киллер купил этот пистолет по случаю? Не сказали ему, что «ствол» грязный?
– Тогда пойдем по цепочке – продавец, покупатель.
– Да покупателя вы пристрелили!
– Да чего ты на меня орешь? Спокойнее надо быть, коллега, спокойнее. Я ведь тебе не все сказал, извини. По нашим прикидкам выходило, что пистолет этот проклятый стрелял не первый раз у Горяинова. За ним еще один грешок числился. 22 октября сего года был обнаружен труп одного гражданина Украины с пулей в голове. Именно из того же пистолета. Правда, смешно?
– Вы тут на Украине все малахольные.
– А ты, брат, шовинист!
– Станешь тут шовинистом! То стреляют в кого попало, то киллер с собой таскает пистолет на третье убийство, то…
– Не нужно перечислять. Я и сам все понимаю, зато у нас песни красивые и сало толстое, с прорезью. Приехали, выметайся.
4 ноября 1999 года, четверг, 5-00, Москва.
Виктор Николаевич встал из-за стола и прошелся по комнате. Для тех, кто его знал хорошо, это было признаком очень сильного волнения Виктора Николаевича. Очень сильного.
Игорь Петрович знал Виктора Николаевича хорошо. Кроме этого у него и самого нервы были на взводе.
– Черт, как на пороховой бочке! – сказал Виктор Николаевич.
– Знаешь, – признался Игорь Петрович, – вроде бы и не с чего, а трясет так, как раньше никогда не трясло.
– Глупости. Глупости. Мало ли идиотов на свете, – Виктор Николаевич посмотрел на часы, – еще вовсе не факт, что украинцы нашли того, кого нужно. Не факт.
– Тогда сядь в кресло и успокойся.
– Да, извини, – Виктор Николаевич вернулся к столу. – Внезапно все как-то получилось, не находишь?
– Не так, чтоб очень внезапно…
– Да? А ты мог предполагать, что архив Сосновского будет найден на окраине Киева? И меньше, чем за неделю после пропажи? И как тебе вообще тот факт, что подобная информация вообще попала к кому-то? Ты же видел список…
– Список я видел, бумаг, слава Богу, не читал.
– А я, к сожалению, читал. Нет, ну какая реакция, – Виктор Николаевич потер лицо двумя руками, – какая мгновенная реакция. Хохлы мгновенно поняли с чем имеют дело и связались с нами. Что я должен буду сказать наверху? Что? Черт. Если теперь в Украине только захотят устроить нам небольшой политический кризис – мы ничего не сможем предпринять.
Игорь Петрович стряхнул с рукава пиджака невидимую пылинку:
– А ты не думаешь, что это могло входить в планы Врага.
– Могло. Могло. Но вряд ли таким способом.
– Хорошо, по-другому. Ты полагаешь, что этот Иван Иванович Иванов выведет нас на Врага? Или что он и есть Враг?
– Это будет слишком просто. Слишком просто.
– А тебе не кажется, что до этого все было слишком сложно? Я не первый год работаю, но никогда еще не видел операции хоть чуть-чуть сложнее трехходовки. А здесь у нас просто вселенский заговор какой-то. И, причем, ни одного сбоя, не смотря на большое количество фигур.
– Мы должны будем решить, что до этого Врагу просто везло?
– А почему бы и нет?
– Не знаю. Не знаю. И не верю. Сейчас украинцы собираются брать этого Иванова…
– Кстати, очаровательный псевдоним.
– Что? А… Да, несколько демонстративный.
– Нас допустят к разработке этого Иванова?
– Откуда я знаю? Хотелось бы. Пока мы имеем доступ к материалам дела только через наблюдателя Сергея Алексеева. И все.
– А Михаил?
– А Михаил получил от меня информацию, сообщил невнятно, что продолжает действовать и вот уже два часа не выходит на связь.
– И нам остается только ждать?
– Только ждать.
4 ноября 1999 года, четверг, 5-00, Киев.
Из подъезда девятиэтажки вышел человек и быстрым шагом направился к стоящей возле дома белой «тойоте».
В подъезде дома напротив человек поднес рацию ко рту:
– Это не он, повторяю, это не он.
– Понял.
– Если будет уезжать – пропустить. Установить наблюдение и вести.
– Есть.
В «тойоте» завелся мотор, зажглись фары. Из дома появилось еще два силуэта.
– Это он, внимание, это он – брать.
Двое подошедших не успели сесть в машину. Из-за угла, взревев мотором, выехала серая «волга», перекрывая дорогу. Из темноты вынырнуло несколько человек.
Водитель «тойоты» резко сдал назад.
Один из тех, что вышли из дома, рванул из-под одежды автомат с глушителем. Длинная очередь пробарабанила по асфальту. Стрелок не целился, он просто провел автоматом, будто садовым шлангом, но один из подбегавших споткнулся и упал.
Напарник автоматчика рванул дверцу «тойоты», вскочил во внутрь. Машина попыталась развернуться. Автоматчик выпустил еще одну длинную очередь. В ответ выстрелили. Тоже почти бесшумно. Автоматчик качнулся, но устоял.
Следующая пуля ударила уже выше бронежилета, в лицо. Автомат с лязгом отлетел в сторону.
Разлетелось стекло «тойоты». Машина ударилась бампером в столб и остановилась.
Двое из нападавших распахнули двери машины, направив оружие во внутрь. Водитель не успел ничего сделать, его выдернули из машины, опрокинули на асфальт.
Пассажир не шевелился. Когда кто-то взял его за плечо, он начал заваливаться набок.
Пульс не прощупывался.
4 ноября 1999 года, четверг, 6-55, Москва.
Виктор Николаевич положил трубку и закрыл глаза.
– Что? – спросил Игорь Петрович.
– Не знаю, как и оценивать. Хреново. Иванова они взять не смогли. Живого. Вели его уже несколько дней, особо не дергались, по другому делу вели. После нападения на Аскерова, не смотря на то, что было объявлено о том, что тот погиб в перестрелке, как и оба киллера, заволновался. Пока трясли Аскерова, пока приняли решение брать, пока выдвигали группу, тот попытался скрыться. На запасной квартире его решили не трогать, чтобы не рисковать. Ждали у дома. В результате один из людей Иванова убит, ранен один из группы захвата, а сам Иванов умер от яда. Меня приглашают приехать для знакомства с обстоятельствами на месте.
