Дэниел вернулся со стаканом коки и бокалом отвратительного белого вина, руки его так сильно дрожали, что он чуть все не расплескал.
— Ты в порядке? — озабоченно спросила Иза.
— Лучше не бывает, — ответил он, тяжело опускаясь на стул. — Попытались всучить мне дозу, пока я стоял у стойки. Совсем как в старые времена. И мне хотелось сказать да, Иза. — Он попытался отхлебнуть из стакана, но только расплескал коку по грязному столу. — Внутренний голос говорит мне, кричит, напоминает, как это хорошо. Небольшая доза не повредит. Ты справишься, Дэнни, без проблем. Подонок держал в руке маленький пакетик. И мне так хотелось! — Он стукнул стаканом по столу так, что тот едва не разбился.
— Мне казалось, ты преодолел это.
— Это преодолеть нельзя, Иза. Это тебе не корь. Оно всегда с тобой, предлагает легкое решение всех проблем, защиту от себя и нашего гнилого мира. Слишком поздно обнаруживаешь, что сам лег в гроб. Я не могу вернуться туда, Иза, на верную смерть.
— Тогда позволь мне помочь тебе. Дэниел чуть расслабился.
— Ты уже помогла. Ты дала мне кое-что посильнее наркотиков. Только, пожалуйста, не отворачивайся от меня.
— Никогда.
Изидора хотела поцеловать Дэнни, но он отодвинулся от нее.
— Иза, сутенер не бывает нежным со своими девушками. — Ему удалось улыбнуться. — Приму приглашение в другой раз.
— По первому требованию.
Изидоре показалось, что ему стало легче, дьявол оставил его в покое.
Они оглядывали бар, высматривая в дыму тех, кто собирался остаться здесь на всю ночь. Были здесь старички, пережившие свое время, на этих табуретах они просидели большую часть своей жизни и наверняка помнили лучшие времена этого паба, когда медные ручки блестели, дело процветало и «Трафальгар» не напоминал поле боя наутро после битвы.
Были тут и другие посетители, моложе, одетые в майки с лозунгами протеста и безвкусные яркие кричащие штаны. Грязные космы, вытравленные перекисью, вся одежда мятая, сильно поношенная, болтающаяся на болезненно худых телах. Кольца и цепи были в ушах, на пальцах, в носу, а у некоторых были проткнуты и губы. Все казалось чрезмерным. Украшения оскверняли людей, они как будто приносили себя в жертву. Этим детям не нравился окружающий их мир; еще меньше нравились они себе сами.
Дверь бара открылась, жалобно скрипнув несмазанными петлями, впустив человека в длинном, до лодыжек, кожаном пальто и широкополой шляпе. Тщательно подстриженные седеющие бакенбарды, в кривых почерневших зубах — тонкая сигара. Он остался у двери, внимательно всматриваясь в лица посетителей. С табурета поднялся молодой человек, они пожали друг другу руки и исчезли за автоматами, явно отправившись в туалет.
Дэниел кивнул им вслед.
— Через шестьдесят секунд один из них выйдет и уберется отсюда. Другой останется колоться там, в сортире.
Иза чувствовала себя отвратительно.
— Который из них дилер?
— Кто знает? Может, оба, покупают для себя, продают другим, чтобы иметь возможность опять купить. Чаще всего так и бывает. Тот, кто выйдет первым, сегодня толкает.
Как и предсказывал Дэниел, первым вышел человек в кожаном пальто. Он ушел и многие даже не заметили, что он вообще приходил. Через пять минут появился и молодой человек, он шел медленно, расслабленно, по пути здороваясь с приятелями. Следующие полчаса он просидел молча, потом ожил и включился в жизнь бара.
— Вот наш человек, — пробормотал Дэниел.
— О ком ты?
— Тот, кто может найти для нас Полетт.
— Я думала, мы спросим бармена.
— Можем попробовать, но скорее всего он не знает, а если и знает, то не захочет сказать или предупредит Полетт, прежде чем мы до нее доберемся. — Он покачал головой. — Слишком большой риск.
— А тот парень в военной рубашке, он как будто в коме, он разве не опасен? — спросила Иза скептическим тоном.
— Он наркоман, ему нужны деньги. Чтобы заработать их, он не задумываясь продаст свою бабку людоедам. А уж Полетт продаст за здорово живешь.
— Или Бэллу, — прошептала она.
— Когда мне нужны были бабки, я продавал все. Иза отвела взгляд от молодого человека и взглянула на Дэниела. Он явно пытался ей что-то объяснить.
— Не будь слишком строга к Полетт, Иза. Это бессмысленно. Попытайся понять. Когда у тебя ломка, становишься способен на все. Умирает совесть, отсутствует всякий контроль. Ничего не можешь с собой поделать.
— И способен продавать детей? — ужаснулась Иза.
— Я продавал все, чем владел, Иза. Все, что мог украсть. Боевые медали моего отца. Несколько семейных реликвий, которые так старалась сохранить моя мать. Воровал у брата. Даже торговал своим телом.
— Ты… что?
— Ты не ослышалась. Как сделала ты вчера вечером.
— Это совсем другое дело!
— Конечно, другое. И ты продалась всего один раз. А я поступал так много, очень много раз.
Изидора дрожала, она была не в состоянии взглянуть на Дэнни, и он это понял.
— Ты должна была знать. Я не хочу скрывать от тебя правду.
— Ты дошел и до этого? — прошептала она. Блэкхарт печально кивнул. Он видел, в каком замешательстве Изидора. Прошла, казалось, вечность, прежде чем она заговорила, и внезапно Дэнни почувствовал себя беззащитным испуганным ребенком. Он хотел бы сейчас вернуться в свою скорлупу защититься… Губы Изы шевелились, но она не могла выдавить из себя ни слова.
— Как страшно! — прошептала она наконец. — И ты рискнул снова. Ради меня? Ради Бэллы?
— Ради себя. Видишь ли, я надеюсь, что ты окажешься самым сильнодействующим лекарством в мире.
— Когда мы доберемся до дома, Дэнни Блэкхарт, если тебе еще потребуется лечение. — Улыбка осветила лицо Изидоры, она призывно взглянула на него через стакан.
— Вы, работающие женщины, все одинаковы.
Она протянула к нему руку, но момент был упущен: внимание Дэнни привлек молодой человек, вставший с места и собиравшийся заказать еще порцию выпивки.
— Пора приниматься за работу, — мрачно пробормотал Дэниел, готовясь последовать за ним.
— Нет, — отрезала Иза. — Сейчас моя очередь, Дэниел. Хватит с тебя на сегодня бензиновых ванн.
Он попытался было возразить, но Иза вскочила и ринулась к стойке. Она протиснулась к парню, намеренно задев грудью его руку.
— Привет, малыш, — кивнула она.
Тот удивленно оглянулся, взглянул на нее и равнодушно отвернулся.
— Извини, сестричка. Не со мной… — ответил он на чудовищном кокни.
— Ты не понял. Я не продаю, а покупаю. Его интерес немедленно вернулся.
— Что тебе? Таблетки? Травку? А может, что покрепче?
— Гораздо крепче. Информация. И я готова заплатить.
Любопытство уступило место подозрительности.
— Ты не?..
— Неужели я похожа на легаша, черт возьми? Странное же у тебя представление о женщинах в форме!
— Какого рода информацию? Сколько дашь за нее?
— Я ищу девушку по имени Полетт. Она тут недавно была, возможно, даже в этой пивной.
— Зачем тебе?..
— А вот это тебя совершенно не касается.
— Никогда не слыхал о такой.
— А о пятидесяти фунтах? — Иза вытащила свернутую банкноту из-под ремешка часов. Внимание наркомана сосредоточилось на деньгах. — Ну, как поживает твоя память?
— Я… слышал это имя. Приходила сюда как-то, может, раза два. Но я не видел ее уже пару дней.
Полетт. Здесь. Его слова впивались в мозг Изы, как осколки стекла. Она почувствовала, что у нее останавливается дыхание, банкнота в руке задрожала.
— Знаешь, где она живет?
— Нет.
О Господи!
— Но я могу узнать, — поспешно добавил он.
— Мне надо найти ее так, чтобы она ничего не заподозрила. Тихо. Очень тихо.
— Не хочешь ее спугнуть. Твои проблемы. Сделаем…
Очень аккуратно Иза разорвала пятидесятифунтовую банкноту на две части. Одну она зажала в кулаке, другую положила на липкую стойку. Покрытая пятнами верхняя губа наркомана яростно задрожала, как у зверя при виде корма.
— Получишь вторую половину, если сможешь достать адрес. Завтра в полдень. Здесь.
Он положил свою ладонь на ее руку.
— И свидание? — насмешливо спросил он.
— Единственное, что ты можешь получить задарма, это горькое сожаление о том, что просрал пятьдесят монет, которые могли достаться тебе самым легким в мире способом!
— Глупая сучка!
Иза убрала руку, и парень схватил половинку купюры.
— Завтра в полдень. — Она протянула руку и больно ущипнула его за щеку. — И, знаешь что? Ты мне нравишься. От тебя так пахнет… Скажи мне, где я смогу найти ее завтра, и получишь еще пятьдесят.
— Идет, — разочарованно вздохнул он. — Да и кому нужна такая старая шлюха, как ты? Даже даром!
Они не вернулись в свой отель, не стали и рисковать, пытаясь переночевать в другом, ведь Деверье и его ищейки наверняка уже идут по их следу. Она ускользала от него слишком часто, вряд ли ей выпадет еще один шанс. Все равно заснуть ни он, ни она не смогут, слишком велико возбуждение, слишком растревожены оба воспоминаниями, сомнениями и страхами.
