ГОЛЛИВУД, 1960 — 1965
Книга четвертая
СТИВЕН ГОНТ
Сквозь тьму до меня донесся телефонный звонок. Еще не продрав глаза, я протянул руку, сиял трубку.
— Слушаю.
— Стив? — пробасил мужской голос.
— Да, — естественно, я понятия не имел, кто его обладатель.
— Это Энгел.
Тут я проснулся. Энгел Перес, вице-президент, курирующий дневные передачи. Начинал он актером, но потом переключился на съемки. За камерой толку от него было больше, чем перед ней. Последний год он был моим неофициальным заместителем. Мне требовался человек в Нью-Йорке, ибо теперь большую часть времени я проводил в Калифорнии.
— Да, Энгел. В чем дело?
— Горим. Вам лучше бы вернуться.
Я перекинул ноги через край кровати, сел.
— Что случилось?
— Вчера старик созвал экстренное заседание совета директоров.
— Я знаю. Он приглашал и меня.
— Вам следовало присутствовать на нем. Как понял, они смешали вас с дерьмом из-за тематических программ.
Я знал, о чем он говорит. Специальные выпуски, подготовленные независимыми режиссерами. Мастерские работы, но не рассчитанные на среднего зрителя. А потому и рейтинг они имели минимальный. Я уже получал жалобы от спонсоров.
— Я же говорил, что это не коммерческие передачи.
Но делать их все равно надо. Польза от них есть.
— «Саутерн продактс» отказалась от рекламы. Им не понравилась ваша трактовка трудовых отношений. Они сказали, что вы их подставили.
— Просто они чувствуют за собой вину, а отыграться хотят на мне.
— Да еще ваш давний дружок подлил масла в огонь.
— У меня много давних друзей.
— Этот — особенный, Дэн Ритчи. Пришел с еще одним вашим приятелем, Сэмом Бенджамином. Они предлагают кардинально реорганизовать телевещательную компанию. Заявляют, что вы ушли от прежней политики, суть которой — развлекать людей, и теперь используете вверенную вам компанию, чтобы преобразовать мир. Утверждают, что причина всего — ваши тесные отношения с братьями Кеннеди, отчего у вас и крыша поехала.
— Учитывая, что твой кабинет на тридцать первом этаже, сбор информации поставлен у тебя на высшем уровне.
— Я читал служебные записки.
— А где ты их взял?
— Получил от старика. Он вызвал меня к себе, чтобы я проанализировал ситуацию и доложил ему, — Энгел помолчал. — Он знает, что мы работаем в тесном контакте.
Может, он не нашел другого способа предупредить вас.
— Он сказал что-нибудь еще?
— Нет. Вы же его знаете. Айсберг.
Синклер есть Синклер, вздохнул я.
— Который сейчас час?
— Здесь — десять. У вас — семь.
— Я прилечу к вечеру. Давай встретимся в моей квартире в восемь вечера.
— Хорошо, — в голосе послышалось неподдельное облегчение. — Я хочу познакомить вас с одной девушкой.
Актрисой. Мириам Далинг. Вокруг нее носится весь город. А она хочет встретиться с вами.
— Со мной?
— Да. Она прилипла ко мне, как банный лист, когда узнала, что мы знакомы. Заставила меня пообещать, что организую встречу с вами, как только вы появитесь в Нью-Йорке. Она знает о вас больше, чем вы сами.
Он меня заинтриговал.
— Хорошо. Приведи ее с собой.
— Я приведу и Фейт, — так звали его девушку. — Может заодно и потрахаемся.
— Идет. До вечера.
Я нажал на клавишу, отпустил ее.
— Да, мистер Гонт? — раздался в трубке голос телефонистки.
— Закажите мне билет на десятичасовой рейс в Нью-Йорк, — я положил трубку, задумался, потом снял ее, набрал номер Джека Сейвитта. Естественно, разбудил его.
— Я улетаю в Нью-Йорк.
— Что-нибудь случилось? — быстро сообразил он.
— Думаю, все утрясется.
— Хочешь, чтобы я отвез тебя в аэропорт?
— Нет. Я дам тебе другое задание.
— Какое же?
— Займись Сэмом Бенджамином. Узнай, что он делает, чем собирается заниматься.
— Я не слышал о нем с прошлого года, когда он перебрался в Нью-Йорк. Только знаю, что от него нам одни неприятности. Да по счетам он платит всегда с запозданием. С последними фильмами ему не везет. Убытков на одиннадцать миллионов.
— Это я знаю. Меня интересует, что он делает сейчас.
— Я выясню.
— Вечером позвони в мою нью-йоркскую квартиру.
— Счастливого тебе полета.
Я встал под душ. Горячая вода, холодная, снова горячая, и так до тех пор, пока я окончательно не проснулся.
Но усталость не проходила, а потому, прежде чем побриться, я принял таблетку стимулятора…
Из-за транспортных пробок лимузин не добрался к аэропорту, а потому я поехал в город на такси. Что меня удивило, так это лежащий на обочинах снег. И только тогда я вспомнил, что началась Рождественская неделя.
В Лос-Анджелесе зима не сильно отличалась от лета.
Снег был только пластмассовый. А Санта Клаус щеголял в купальном костюме. Я запахнул пальто.
— Откуда прилетели? — полюбопытствовал шофер.
— Из Калифорнии.
— Там-то, небось, хорошо. Кому нужна такая погода?
— Мне нравится, — возразил я. — Хоть какое-то разнообразие.
— Я бы давно переехал туда. Да вот моя старуха отказывается уезжать от детей. Вернее, внуков. Она только и мечтала побыстрей выпихнуть детей из дома. Теперь же дом полон вопящей малышни, а она на седьмом небе от счастья. Ничего не могу понять. У этих женщин семь пятниц на неделе.
— Это точно.
Он пробурчал что-то еще и молчал, пока мы не подъехали к моему дому. Я дал ему на пять долларов больше.
Он улыбнулся.
— Счастливого вам Рождества.
— А вы купите внукам рождественские подарки.
Я вошел в квартиру, зажег свет. Ничего не изменилось с той минуты, как я уехал три месяца тому назад.
Даже количество ледяных кубиков в ведерке на стойке бара.
Только я налил себе виски, зазвонил телефон.
— Добрый вечер, босс, — в трубке раздался голос Шейлы. — Я внизу, с вашими бумагами.
— Поднимайся наверх.
Я наполнил второй бокал и тут же в дверь позвонили.
Снежинки сверкали на ее черном пальто. Она улыбнулась.
— Привет, Стивен.
Я поцеловал ее в щечку.
— Приятно приезжать домой, зная, что увижу тебя. Я налил тебе шотландского.
Она прошла к бару, взяла бокал, выпила виски.
— Я рада, что ты вернулся. Заварушка серьезная.
— Расскажи.
— Сначала поползли слухи. Я никак не могла определить откуда. Всех начало трясти. Тебя нет. Синклер сидит в своем замке и лишь бомбардирует все этажи служебными записками, пугающими еще больше, — Шейла запнулась, переводя дыхание. — Выпью-ка я еще.
Я вновь наполнил ее бокал.
— Это ты посоветовала Энгелу позвонить мне?
Она кивнула.
— Как ты узнал?
— Догадался. Энгел далеко не ангел. Очень честолюбив. И требовалось убедить его, что выгоднее взять мою сторону, а не перебегать к противнику.
— Плохо, что ты постоянно в Калифорнии. Сотрудники начинают терять веру.
— Наверное, в недалеком будущем придется переводить штаб-квартиру туда. В Нью-Йорке, по существу, нужен только отдел продаж. А остальные сидят тут по привычке.
— По привычке или нет, но пока штаб-квартира здесь, — на том она и закончила, но я без труда прочитал ее мысли. Президент должен быть там, где работают его подчиненные. Хотя бы для того, чтобы сохранить за собой этот пост. Если, конечно, я этого хотел.
А вот тут передо мной вставала дилемма.
Хотел ли я оставаться президентом «Синклер ти-ви»?
Год на год не приходится. То он плохой, то хороший. Я знавал всякие. Так долго бежал вверх по склону, что это вошло в привычку. А стоило мне чуть сбавить темп, со стороны могло показаться, что я уже скольжу вниз. А потому приходилось вновь поддавать жару.
Спенсера я не винил. Он делал лишь то, что от него требовалось. Следил за работой всего механизма, а если тот начинал прокручиваться впустую, подтягивал гайки.
Механизмом этим управлял я. Естественно, с меня он и начал.
— Кому известно о моем приезде?
— Похоже, что всем, — ответила Шейла. — Когда я уходила, горели чуть ли не все окна. Они хотят подготовиться к завтрашней встрече.
— Завтра я не приду. Буду работать здесь. Переключи телефоны.
Она знала, о чем я прошу. В квартире я установил многоканальный телефон, напрямую связанный с моим кабинетом. Так что человек, который мне звонил, и не подозревал, что я отвечаю ему из квартиры.
— Будут особые указания?
— Да. Не соединяй меня с Синклером. Я не хочу с ним говорить.
— А если он будет настаивать?
— Передай ему мои слова. Я уже стар для всяких игр.
Да и он, пожалуй, тоже.
Она закрыла блокнот. Я проводил ее в прихожую, помог надеть пальто. Она посмотрела на меня, на ее лице появилось непонятное мне выражение.
— С тобой все в порядке, Стивен?
— Конечно. А что?
— Не знаю. Ты какой-то странный. Словно исход тебе абсолютно безразличен.
— Надоели мне эти разборки. Каждый раз одно и то же.
— По-моему, дело не только в этом.
