Ознакомительная версия.
Не доезжая до Дюнкерка, машина свернула к Гранд-Синт, пересекла город и выехала на департаментское шоссе. Двадцать километров пустынных полей. Через какое-то время по обочинам дороги стали все чаще попадаться блокгаузы, похожие на мрачных автостопщиков, застывших в вечности. Траншеи. Безымянные кладбища. Остатки сожженного прошлого…
Затем из темноты показалась темная громада, похожая на спящего монстра, — развалины города Эперлек, некогда уничтоженного бомбардировками. Огромный бункер… Чудовищный лес…
Сильвена все больше охватывал страх. Он думал о похитителях детей, о насильниках, о жутких алхимиках, способных трансформировать жизнь в смерть… Он никогда не увидит, как растет его дочь, никогда не услышит, как она в первый раз произнесет слово «папа». У него больше нет жены, не будет внуков… Все их судьбы принесены в жертву на адском алтаре.
— Скоро приедем, — выдохнула сидящая за рулем женщина.
— Молись, чтобы девочка была еще жива…
Он освободит ребенка, отвезет убийцу в полицию и сразу вслед за этим, выйдя на улицу, пустит себе пулю в лоб. Не слишком эстетично, зато надежно. В кино герои часто так погибают. Быстро и без мучений.
Вселенная Клариссы Верваеке превратилась в бушующую огненную стихию. В ее ушах все еще звучало потрескивание горящих банкнот, похожее на хриплый издевательский смех. Все это огромное состояние, а вместе с ним все ее мечты обратились в прах по воле идиота, который думает, что управляет ситуацией… Он заплатит за это сполна. В полной мере ощутит, что называют словом «страдание». Она попросит «ту» растянуть пытку как можно дольше. В Средние века палачу удавалось распороть осужденному живот и специальным латунным крюком вынуть из него восемь метров кишок, и все это время человек оставался жив. Минуты могут быть краткими или долгими. Но на сей раз они будут невероятно долгими.
Машина пересекла мост и углубилась в лабиринт полуразрушенных строений. Асфальт здесь был весь в трещинах и выбоинах, напоминающих вулканные кратеры. Мощные ветви дубов переплетались, образуя непробиваемый свод, словно призванный помешать наступлению дня.
— Сколько еще километров? — спросил Сильвен.
— Меньше двух.
— Сбрось скорость и погаси фары. Как только покажется дом, ты остановишься.
— Хочешь сделать сюрприз? Даже не пытайся — моя собака наверняка уже почуяла наше приближение… Так что обломись, придурок.
Она хихикнула и добавила:
— Но тебе нечего бояться — у меня нет сообщников…
— Тварь! Ты ничего не говорила про собаку!
— Но ты же не спрашивал…
И вот лучи фар высветили неподалеку от полуразрушенного блокгауза и покосившегося ангара дом — трехэтажное кирпичное здание, буквально задушенное плющом. Его побеги скользили по стенам, как змеи, вздыбливали черепицу, оплетали остроконечную крышу. Создавалось впечатление, что эта сплошная зеленая масса существует сама по себе — нечто вроде гигантского осьминога с раскинутыми во все стороны щупальцами, вынырнувшего из морских глубин. Вокруг смутно различались силуэты высоких деревьев — их мощные узловатые корни вырывались из-под земли, изборожденная морщинами кора придавала стволам сходство с уродливыми лицами, чьи глаза неотрывно следили за непрошеными гостями. Лес дышал, словно гигантские хриплые легкие, и в этом дыхании ощущалось ледяное веяние смерти.
Сильвен осторожно вышел из машины. Слабый хруст инея под ногами заставил все его чувства обостриться. Он вспомнил про лес в фильме «Ведьма из Блэр», о заблудившихся молодых людях, которым больше никогда не было суждено вернуться домой, а их телам предстояло увеличить слой черноватого гумуса. Он попал в какое-то очень похожее место и, возможно, шел по останкам погибших солдат, скрытых под слоем земли и гниющей травы. Это был мир разложения, в глубине которого скрывалась девочка, больная диабетом…
Он пристально вглядывался в здание. Ни единого проблеска света в окнах. Ни одной машины поблизости. Вроде бы неоткуда ждать подвоха… Но все равно он продолжал оставаться настороже, готовый выстрелить в любую секунду.
Плотнее запахнув куртку, Верваеке поставила ногу на землю и медленно вышла из машины под дулом револьвера. Ее бритая голова была единственным светлым пятном в окружающей темноте.
За входной дверью бесновался живой сгусток злости.
— Иди за мной, — произнесла Верваеке.
— Подожди! — резко сказал Сильвен, оглядывая буйные побеги плюща. — Где девочка?
— Она внутри. Заперта в подвале.
— О господи!..
Сильвен вскинул револьвер:
— Малейший шаг в сторону — и я тебя убью. Если в доме есть еще кто-то, кроме девочки, я выстрелю. Сейчас ты откроешь дверь, очень осторожно.
— Как скажешь…
Они обогнули какую-то сквозную конструкцию из листового железа и проржавевшие остовы непонятных механизмов. Сильвен зацепился ногой за пеньковый трос и чуть не упал. Верваеке насмешливо фыркнула, затем снова двинулась вперед, спрятав руки в рукава от холода. Дойдя до входной двери, она вставила в замочную скважину ключ.
Как только оскаленная морда ротвейлера показалась в проеме, Сильвен выстрелил.
Послышался короткий резкий взвизг — и все было кончено.
Верваеке прижалась к наружной стене:
— Ты убил собаку! Ты что, псих?
— Кто тут настоящий псих? Давай заходи. Подними руки над головой и веди меня сразу к девочке.
— Ты позволишь мне хотя бы зажечь свет?
В свете фотоновых ламп стала видна окровавленная туша ротвейлера. Из удлиненного холла они вошли в настоящую комнату ужасов, заполненную жуткими экспонатами. Стены были сплошь покрыты шкурами и головами животных, на постаментах также стояли чучела животных и птиц. Кабаны, олени, павлины… Блестящие отполированные рога, оскаленные пасти, раскрытые клювы… На каминной доске были выстроены в ряд ослепительно-белые черепа со стеклянными глазами и искусственными зубами. В отдельном углу располагались старинные куклы — их было множество.
Сильвен, не в силах удержаться на ногах, рухнул в кресло.
— Но… что же ты за чудовище?.. Зачем все эти… ужасы?
— Ты хочешь увидеть девочку?
Она указала на тяжелую дверь, распахнутую во тьму:
— Тогда нужно будет спуститься в подвал. И предупреждаю: возьми себя в руки. Там, внизу, будет много чего похуже, чем здесь. Тебе предстоит погрузиться в самые темные, запретные глубины человеческой души. Ты знаешь, этому дому больше полувека. Его построил мой дед. Внизу — несколько ярусов подвалов и галерей, в десятках метров под землей. Отголоски Второй мировой войны… Иногда там еще можно услышать, как стонут духи погибших…
— Прекрати… эту гребаную чушь!..
Тусклая голая лампочка осветила уходящую вниз винтовую лестницу. Внутри у Сильвена все сжалось. Как не умереть от страха еще раньше, чем спустишься на самую глубину? Похищенная девочка, даже если она еще жива, наверняка выйдет на свободу совершенно обезумевшей…
— Иди… вперед… Я… за тобой…
Но едва он переступил порог, на его правую щеку брызнула какая-то жидкость. Сильвен выронил оружие и прижал ладони к лицу. Кожа на пальцах мгновенно пошла пузырями.
Падение с лестницы его оглушило.
— Этот мерзавец сжег наши деньги! — проворчала Верваеке, обнимая свою любовницу. — Я знала, что сигнализация сработает и ты успеешь подготовиться… Но ты его не убила, я надеюсь?
Зверюга указала на стеклянный сосуд с пульверизатором.
— Это муравьиная кислота. Он, конечно, изуродован, но еще жив…
Она прижала Клариссу к себе и прерывающимся от ярости голосом произнесла:
— Он… он убил мою собаку!
— Ну что ж, еще одна причина, чтобы заняться им с особой тщательностью…
— Я думала, ты больше не захочешь меня видеть… Я ошибалась, правда же? Ну скажи мне, что я ошибалась!
— Конечно, дорогая. Мы все начнем с нуля. Но прежде займись им…
Внезапно по подземелью прокатился ужасный предсмертный вопль, от которого едва не лопались барабанные перепонки. Он доносился откуда-то издалека, но, подхваченный эхом, разнесся по всем подземным коридорам, постепенно растворяясь в своих собственных отголосках.
Верваеке попятилась, недоверчиво глядя на подругу:
— Черт возьми!. Ты опять взялась за старое?
Зверюга вцепилась в ее куртку:
— Нет! Нет! Это просто… одна женщина. Я…
Верваеке, размахнувшись, отвесила ей пощечину:
— Оставь меня в покое! Ты ненормальная! Сколько еще времени, как ты думаешь, тебе удастся ускользать от копов? Люди — не животные! Ты не имела права это делать!
— Но… ты сама меня только что просила… заняться этим типом…
— Это другое дело! Он пытался меня убить! Он намеренно сжег деньги. Он видел мое лицо и мог меня опознать! А то, что ты делаешь только ради… Ты… Ты мне омерзительна! Я больше никогда не хочу тебя видеть!
Ознакомительная версия.
