Ознакомительная версия.
Наутро Сигел позвонил Фримену. Он был в ярости, и еще больше разъярился, когда Фримен сказал ему, что он закрыл свою позицию до того, как новость стала достоянием гласности. «Почему ты мне не сказал? – кипел от злости Сигел. – Ты расхвалил мне эти акции, у тебя была информация, и ты не дал мне знать?» Сигел никак не мог поверить, что Фримен мог подложить ему такую свинью.
Фримен, казалось, был искренне озабочен. Он сказал, что даже не предполагал, что Сигел приобрел такую большую позицию, и добавил, что он пытался дозвониться до Сигела, но тот уже улетел в Кливленд. Сигел немного успокоился, но боль и чувство вины остались. Он не знал, как он объяснит все это Денунцио, особенно если учесть, что ходило так много слухов о гринмейле, а Kidder, Peabody, следуя его совету, по-прежнему держала всю позицию.
Спустя несколько дней, в пятницу, Сигел проработал весь день за письменным столом в своем доме в Коннектикуте. Он пришел в себя от инцидента с Disney и позвонил Фримену, и эти двое, как ни в чем не бывало, снова непринужденно беседовали о рынке и развитии событий в области слияний и поглощений. Сигел, скорее случайно, чем сознательно, перевел разговор на важного клиента Goldman – Continental Group, упаковочную компанию, которая в то время была объектом предложения о поглощении со стороны сэра Джеймса Голдсмита. Сигел спросил Фримена, сможет ли, по его мнению, Continental противостоять тендерному предложению сэра Джеймса.
Сигел ожидал услышать что-нибудь полезное, но не слишком определенное, учитывая активное участие Goldman, инвестиционного банка Continental, в разработке стратегии защиты. Сигел думал, что Фримен, возможно, ничего не знает о Continental, ибо считалось, что в Goldman возведена незыблемая Великая китайская стена между арбитражом и инвестиционно-банковскими операциями. Вместо этого Фримен сказал: «Это не имеет значения. Они все равно продадут компанию».
Сигел был изумлен. Из уст партнера в фирме, представляющей Continental, это звучало как внутренняя информация. Он положил трубку и устремил взгляд на панораму поздней весны на коннектикутском побережье. Он знал, что в разговоре с Фрименом они только что пересекли незримую черту. Он также знал, что для исправления ситуации достаточно ничего не предпринимать: ведь получить внутреннюю информацию и торговать на ней – совсем не одно и то же. Но он думал и о том, что из-за конфуза с акциями Disney Фримен у него в долгу. Разве сообщение Фримена – не пример работы арбитражной сети?
Сигел поднял трубку, позвонил Уигтону и Тейбору и посоветовал им купить акции Continental. К его немалому раздражению, они заартачились. Они все еще ворчали по поводу Disney. Сигел повысил голос и сказал, что он только что говорил по телефону с Фрименом. Он повторил, слово в слово, все, что Фримен рассказал ему о намерении руководства компании продать ее. «Теперь вам ясно?» – спросил он. Им было ясно, и они, следуя указанию, начали покупать.
Примерно через неделю Сигел снова спросил Фримена о Continental. Фримен был в приподнятом настроении. «Я начинаю заниматься тем же, что и ты, Марти, – корпоративными финансами», – сказал Фримен и, беззастенчиво сделав шаг за черту, принялся выкладывать инсайдерскую информацию. Поясняя вышесказанное, он сообщил, что его близкий друг по имени Дэвид Мэрдок, некогда корпоративный рейдер, рассматривается в Goldman как возможный кандидат на роль «белого рыцаря» для Continental. Фримен обстоятельно изложил детали плана Мэрдока и сообщил, что является консультантом Мэрдока. Теперь Сигел получал через Фримена инсайдерскую информацию и со стороны Continental, контактировавшей с Goldman, и со стороны Мэрдока. Сигел позвонил Уигтону и Тейбору и настоял на продолжении покупок акций Continental.
Сэр Джеймс увеличил цену тендерного предложения, отчего цена акций резко поползла вверх, и Сигел снова позвонил Фримену. «Не беспокойся, мы заплатим больше», – заверил его Фримен. Kidder, Peabody продолжила скупку акций и в конечном счете накопила позицию стоимостью в 25 млн. долларов, поставив тем самым собственный рекорд.
В Kidder, Peabody только два человека, кроме Сигела, Уигтона и Тейбора, имели допуск к документам по арбитражным позициям: Денунцио и Джон Т. «Джек» Рош, президент Kidder, Peabody – слабый, нерешительный менеджер, ставленник Денунцио. После убытков от сделки с Disney Денунцио все больше беспокоился, следя за биржевой спекуляцией фирмы на акциях Continental, и наконец вызвал Сигела для объяснения.
Денунцио выглядел взволнованным и обливался пóтом, как это часто случалось с ним на почве стресса. Как может Сигел так рисковать капиталом фирмы? Откуда у него эта уверенность? В конце концов Сигел выложил правду: «Эта информация исходит от Боба Фримена». Денунцио, разумеется, знал, кто такой Фримен. Он помедлил, мрачнея, а затем произнес всего три слова: «Смотри, не прогадай». Больше размер пакета акций Continental он никак не комментировал.
29 июня сделка с Continental достигла апогея. Самое высокое тендерное предложение, 58,50 долларов за акцию, сделал Мэрдок, в то время как сэр Джеймс предложил 58 долларов, а Tenneco, крупный конгломерат, – немногим более 55 долларов. Примерно в 4 часа дня на специальном закрытом заседании совета директоров Continental было принято предложение Мэрдока. Сообщение об этом появилось на тикере Доу-Джонса чуть раньше 5.30, но Сигелу не пришлось ждать публичного объявления хорошей новости. Более чем за час до объявления и менее чем через 20 минут после того, как совет принял свое предположительно секретное решение, ему позвонил Фримен.
Уигтон и Тейбор заработали на акциях Continental прибыль для Kidder, Peabody в размере 3,8 млн. долларов, с лихвой компенсировав убытки от сделки с Disney. Все ликовали. Репутация Сигела была восстановлена, хотя теперь Денунцио знал, что успехи Сигела базируются не только на его «гениальности». Рош похлопал Сигела по спине и сказал: «Ты не даешь фирме умереть».
Сигел понимал, что Фримен, тщательно все взвесив, пришел к убеждению, что его информация возместит вышеназванные убытки, из-за которых его, очевидно, мучили угрызения совести. Теперь он чувствовал, что Фримену можно доверять; тот был благородным человеком. Сигел обнаружил, что ему нравится накал арбитражных спекуляций. Ему нравилось быть получателем информации, а не ее источником. Такой процесс казался намного безопаснее, а вероятность разоблачения – настолько малой, что ее едва ли стоило принимать во внимание.
Он продолжал эксплуатировать связь с Фрименом; но для того, чтобы объем сделок Kidder, Peabody не привлекал внимания ни со стороны регулирующих органов, ни внутри фирмы, Уигтон и Тейбор размещали заказы через третьих брокеров, таких, как Бойд Джеффрис – брокер из Лос-Анджелеса, сделавший такого рода конфиденциальные операции своим бизнесом. Он был лидером на так называемом «третьем рынке», или, иначе говоря, «вне рынка». Прелесть схемы состояла в том, что ни в каких отчетах о сделках нельзя было обнаружить прямой связи между телефонными звонками Фримена к Сигелу и торговыми операциями Kidder, Peabody. Уигтон любил называть такую тактику «сокрытием нашей руки».
Сигел не рассказывал Фримену о масштабах торговли Kidder, Peabody. Денунцио по-прежнему настаивал на том, чтобы наличие арбитражного отдела в Kidder, Peabody держалось в секрете. Сигел сказал Фримену, что торгует на свой собственный счет. Он был удивлен, когда Фримен сообщил ему, что он тоже активно торгует на личный счет и счета, открытые на имя своих детей.
Арбитражерам крупных фирм обычно строго запрещалось заниматься торговлей на собственный счет из-за возможного искушения поставить личные интересы выше интересов фирмы, покупая и продавая прежде всего для себя. Сигел был уверен, что в Goldman подобная практика запрещена. Когда он спросил об этом Фримена, тот беспечно отмахнулся. «Когда я прекращаю торговать для Goldman, я перехожу к собственным счетам», – объяснил Фримен.
Неудивительно, что Фримен вскоре потребовал материальной компенсации, которая в сравнении с тем, что платил Боски, казалась жалкими грошами. Во время сделки с Continental Сигел и Фримен были вовлечены в две другие потенциально большие сделки по поглощению. Waste Management, гигантский концерн по утилизации отходов, рассматривал возможность поглощения SCA Services – компании той же ориентации, но меньших размеров, клиента Сигела. Клиент Goldman, Sachs Руперт Мэрдок присматривался к крупному целлюлозно-бумажному концерну St. Regis Paper Co.
В июне Goldman, Sachs по указанию Фримена приобрела позицию в SCA после того, как Waste Management отправил письмо с настойчивым предложением дружественного приобретения – метод, известный среди арбитражеров как «медвежьи объятия». Письмо было предано огласке. SCA – клиент Kidder, Peabody и Сигела – немедленно приступила к организации защиты. Первая линия защиты была потенциально непреодолима: сделка нарушала некоторые пункты антимонопольного законодательства, что могло вынудить власти заблокировать осуществление поглощения.
Сообщение об антимонопольных проблемах с учетом размера позиции Goldman, Sachs вызвало у Фримена сильную тревогу, и он позвонил Сигелу домой в Коннектикут. «Марти, ты должен помочь мне с SCA, – сказал Фримен. – Эта антитрестовская угроза реальна?»
Ознакомительная версия.
