От того, как ведет себя особь, зависят ее возможности в смысле размножения, шанс продлить себя. Лордоз наблюдается через приблизительно одинаковое время после действия соответствующих сенсорных раздражителей. Стимулы, необходимые для того, чтобы вызвать этот рефлекс, хорошо известны, они возникают при давлении на бока и область гениталий. Импульсы возбуждения проходят по спинному мозгу в головной мозг и раздражают специфические моторные центры. Затем они возвращаются по спинному мозгу и вызывают соответствующую двигательную реакцию.
Лордотическая реакция у крыс очень неодинакова у разных полов. Женские особи, легко поддающиеся стимуляции, проявляют максимальный лордоз, чего не скажешь о мужских особях. Определяет различия гипоталамус – участок мозга, регулирующий такие жизненные функции как рост, аппетит, эмоции, сексуальность. Его анатомия и физиология у женских и мужских особей сильно отличается. Однако последнее время предполагают, что в действительности различий между полами в этом отношении нет, просто ученые проявили предвзятость. Ведь хотя на мужских особях не сказывается давление в боках и области гениталий, есть множество других стимулов, а их никогда не брали в расчет. Вполне возможно, что у самцов тоже есть способность к лордотическому поведению, а значит, после соответствующей стимуляции они тоже будут выпячивать ягодицы и сгибать спины совсем как особи женского пола. Эксперименты продолжаются.
*
Дни текли, и Терри становился кем-то вроде одержимого. Мысль вернуться к Фрэнки, стать ее верным слугой поглощала его полностью. Как он добирался до места работы, оставалось только гадать. А добравшись, был там совершенно бесполезен. В больнице он перестал пользоваться перчатками, считал это неестественным, так как они не принадлежат его телу. Когда старший санитар терпеливо объяснил ему нормы санитарии, не упоминая об ответственности по закону, Терри заявил, что чистота – это дело вкуса. В конце концов, какой мужчина предпочтет заниматься любовью в презервативе? Не проходило и часу, чтобы он не позвонил Фрэнки. Она не отвечала, и Терри начинал заводиться. В «Сутере», где телефон стоял рядом на столе, он звонил каждые десять минут. Снова и снова он писал ее имя на чистых листках бумаги, царапал карандашом на тыльной поверхности ладони. Прошла неделя с тех пор, как она последний раз выходила к нему, семь дней жизни без безделушек и ласковой иглы, без успокоительного укола преданной любви. Он был в смятении.
Однажды Бренда решила поговорить с ним. Не зная, то ли бранить, то ли сочувствовать ему, она задержалась на последних ступеньках, пытаясь определить его настроение. Он сидел на стуле за конторкой, был занят с чем-то лежавшим у него на коленях. И увлекся так, что ее не замечал. Рядом бродили покупатели, на них он не обращал внимания. Бренда подошла к конторе и стала ждать. Терри не реагировал. Она пыталась подглядеть, чем он занят, но не смогла. Прокашлялась, это тоже не помогло. Тогда она окликнула Терри по имени.
– Что?
– На моем месте мог быть Пинкетт.
– Да?
– Или Элвис Пресли, воскресший из мертвых.
– Что тебе надо?
– Хочу помочь тебе.
– Уходи.
– Ты выглядишь ужасно, Терри. Даже отвратительно. Ты болен? У тебя вирус?
– Оставь меня в покое.
– Ты колешься? Признайся. Волноваться не надо. – Она нагнулась и с силой дернула рукав свитера, прежде чем Терри успел отреагировать. Потом отвела его руку назад.
– Тогда в чем же дело, Терри?
– Ни в чем.
– Ну же, доверься мне. У тебя глаза сумасшедшие, кожа похожа на старую затертую бумагу, а твое поведение, черт побери… ты как с луны свалился. Сколько веса ты потерял? Двадцать фунтов? Тридцать? Ты выглядишь как скелет на этой картине.
– Я не чувствую голода.
– Вот и плохо. Срочно начинай есть, пока не произошло что-нибудь непоправимое.
Он не ответил, вновь опуская глаза. Поднявшись на цыпочки, Бренда наконец увидела, чем Терри занимается – он методично прокалывал себе ладонь остро заточенным карандашом.
– Так можно и отравиться, карандаш-то свинцовый.
– Ты не понимаешь.
– Постарайся объяснить.
– Меня питает любовь, – пробормотал он.
Бренда закатила глаза.
– Я сыт. А ты голодная. Я живу в раю, а ты бродишь по пустыне. Любовь – это эликсир, Бренда. Яд и лекарство.
– Наверно, она очень хороша, – раздумчиво проговорила Бренда. – Ну что ж, ей это пригодится.
Карандаш сломался, и Терри, сморщившись, вскинул глаза. – Мне тебя жаль, Бренда. Должно быть, нелегко смотреть на то, чего ты лишена. О чем ты можешь только мечтать…
– Когда-нибудь ты пострадаешь из-за своего поганого языка, – всерьез обозленная, она схватила карандаш с конторки. – Эй, ты. Может, проткнешь и другую руку?
Терри смотрел, как Бренда быстро уходит прочь. Он был рад, что опять остался один. Что с ним творится, он объяснить не смог бы, лишь одно знал: ему хорошо, а рядом пустота. Реальность окружающего давно начала размываться, но это не беспокоило его. Терри поиграл с новым карандашом, чувствуя себя на грани новой, кульминационной развязки. Он – одинокий мужчина, то есть сила непредсказуемая. Кончик карандаша дырявил ему ладонь, пока не разорвалась кожа. Вот она, сила. Бренда подсказала, что ему делать. Может, она поняла наконец.
На следующее утро вместо работы Терри отправился в мастерскую, рекламу которой видел в журнале «Войс». Там оказалось уютно и чисто, одна из художниц повела Терри за перегородку. Когда он снял рубашку, глаза художницы от удивления расширились. Она всегда интересовалась новым, но такое ей встретилось впервые. «Работа воспаленного духа…» – прошептала художница. Терри объяснил цель своего визита, и она в сильном волнении принялась за работу.
*
Он вернулся домой в полдень, настроение было эйфорическое. Для любви нужны двое, а он совсем недавно понял, что собою не делился. Странно, но после того как он предпринял последний шаг, покончив как будто со всем, оставалось что-то еще. Это тоже предстояло сделать. Обет, клятва, доказательство. Акт предельной самоотверженности. Демонстрация преданности, подумал он, которую хотелось бы сделать ярче, но не хватает воображения.
Фрэнки смотрел телевизор в гостиной. Он испуганно воззрился на Терри, вернувшегося так рано.
– Я не пошел на работу, – начал объяснять Терри. – Я понял, что пренебрегаю тобой.
– Это не так.
– Нет, так. У меня для тебя что-то есть, хочу восполнить упущение.
– Пожалуйста… – молвил Фрэнки.
– Как ты думаешь, что это?
– Мысль о подарке отозвалась болью в душе Фрэнки. Я сам должен что-то искуплять, мысленно вздохнул он. И попытался отвлечь Терри. Он показал на экран телевизора, где по сцене вышагивал мужчина и что-то страстно и убежденно внушал.
– Может, погодим? Здесь скоро кончится.
Терри улыбнулся. Чем дольше придется ждать, тем больше будет удовольствие. Он устроился на софе. – О чем он говорит?
– Об уверенности в себе. Как управлять своей жизнью…
– Он знает секрет?
– Тс-с-с.
– Я знаю. И ты тоже.
Фрэнки чувствовал на себе глаза Терри, поэтому отодвинулся на дальний край софы. Неожиданное появление Терри вывело его из равновесия, и он старался сосредоточить все свое внимание на телевизоре. Программа закончилась. Потянулись минуты молчания. Терри следил за Фрэнки, как кот.
– Ты не пренебрегал мною, – наконец произнес Фрэнки. – Уж скорее, наоборот…
– Поначалу я злился, – возбужденно заговорил Терри. – Но потом понял: раз ты перестала меня любить, значит, тому есть причина. Наверно, я не справляюсь со своей ролью. Эгоистов никто не любит. Такой человек не заслуживает любви.
– Я не люблю тебя, Терри. И всего лишь пытаюсь сдержать свою ненависть к тебе. Ненависти я тоже не хочу.
– Я понимаю. И… я должен убедить тебя. Вот тебе доказательство, смотри. – Он расстегнул куртку и принялся за рубашку.
– Нет, – взмолился Фрэнки, отворачиваясь. – Пожалуйста, не нужно. Я сыт по горло.
