— Ты опасно ездишь.
Но тот нажал на газ и показал Борису фигу.
— Ну что? — съязвил директор. — Предупредил об опасности?
— Да, — ответил Борис.
— Как видишь, человечество и его отдельные представители не любят, когда кто-то вмешивается в их дела.
— Он не ведает, что творит, — сказал Борис.
— Да ты прям пророк, — ответил директор и тоже тронулся с места, поскольку шлагбаум перед машиной стал приподниматься.
Они молча проехали еще с полчаса, когда директор вдруг спросил:
— Ты чего это в благодетели полез?
— Я увидел этот джип вверх колесами, — ответил Борис.
Директор засмеялся.
— Слушай, я тебе анекдот расскажу. Выпрыгивают десантники с борта большого транспортника. И чтобы большого разброса не было, их прапорщик в шею толкает. И тут последний отказывается прыгать: «Не буду, — говорит, — мне сегодня бабушка приснилась, она меня в гробу видела, у меня парашют не раскроется». — «Эх ты, а еще комсомолец, — говорит прапорщик, — приметам веришь. Давай парашютами меняться и прыгай».
Поменялись они парашютами. Прапорщик дал пинка десантнику. Тот вылетел из самолета, парашют раскрывается, он летит, блаженствует. Как вдруг мимо него со свистом пронеслось тело прапорщика, которое кричало: «В гробу я видел твою ба-бушку. Твою мать.» — заканчивает ругательством анекдот директор, потому что рядом на обочине лежит перевернутый джип, а возле него стоит милицейская машина.
— Ну вот, — произнес Борис, — я же говорил, что видел там мертвого водителя.
— Да, — сказал директор, — и как ты с таким предчувствием и такими способностями не можешь вспомнить свое прошлое?
— Как видишь, мои способности направлены в будущее, — ответил Борис.
— А у меня хорошее предчувствие, — сказал директор, — мы, наконец, установим твое прошлое и начнем новую жизнь.
— Если это тебе так надо, — равнодушно произнес Борис.
— Это надо тебе.
— Не думаю, — ответил Борис, — не думаю.
В Бресте они устроились в гостинице, и директор сразу потащил Бориса гулять по городу. У входа в некое заведение с вывеской «Казино» Борис остановился.
— Оно тебе чем-то знакомо? — спросил директор и даже забежал вперед, чтобы рассмотреть реакцию Бориса на вывеску.
— Кажется, да, но у всех этих зданий одинаковая конфигурация, а уж вывеска, как у салуна на Диком Западе.
— А что подсказывает тебе твоя зверская интуиция?
— Моя интуиция направлена в будущее.
Они пошли дальше, прошли участок аллеи, на которой уборщик сметал листья.
— Слушай, — засмеялся директор, — а ты можешь сказать, сколько листьев справа от аллеи, а сколько слева?
— Нет, — ответил Борис совершенно серьезно, — дело в том, что я не вижу многих листьев. Но если бы они лежали не кучей, я бы сказал, что справа на тридцать семь листов больше, чем слева.
— Ни хрена способности, — заметил на это уборщик.
— Ладно, — сказал директор, — что-то ноги у меня гудят, пойдем, поваляемся в гостинице, а заодно и обдумаем наши планы.
В гостинице директор растянулся на кровати и предложил сделать то же самое Борису, но тот отказался. Он начал расхаживать по номеру, время от времени подходя к окну, словно пытаясь увидеть там нечто знакомое.
— Да не мечись ты, — сказал директор. — Или опять предчувствуешь, что-то экстраординарное?
— Как ни удивительно, да, — ответил Борис.
— И все же мне кажется, что с джипом у тебя вышло случайно.
— Почему ты так решил?
— Знаешь, — сказал директор, — ты как-то странно приходишь к своим выводам. Хочешь еще один анекдот? Это почти про тебя. Уволили с флота дальномерщика. Он приехал в колхоз наниматься счетоводом. Председатель решил его проверить. Вывез в поле, показал отару и спросил: «Сколько там овец?» Дальномерщик посмотрел и сказал: «Триста пятьдесят две». — «Неправильно, — говорит председатель, — должно быть триста пятьдесят три». — «Сейчас проверим, — говорит дальномерщик, считает еще раз и говорит: — Нет, все правильно триста пятьдесят две».
И тут к ним пастух бежит и говорит, что волк только что унес одну овцу.
«Беру тебя счетоводом, — говорит председатель, — но скажи мне, как ты смог их посчитать?» — «Все просто, я сначала посчитал ноги, их было тысяча двести восемь. А потом разделил эту сумму на четыре».
— А при чем тут я? — удивился Борис.
— Ты так же считал листья.
— Нет, я их вообще не считал. Просто у меня в мозгу, после того как я определился, что считать, а что не считать, — возникли две цифры, одна из них была на тридцать семь больше другой.
— Ну не может такого быть, — сказал директор.
— Может, касатик, может, — ответил Борис и пошел в ванную комнату. Как только дверь за ним закрылась, директор вскочил с кровати и пошел вслед за ним.
Постояв немного у дверей ванной комнаты, директор спросил:
— Надеюсь, ты не собираешься покончить с собой. От нахлынувших чувств?
— Да нет у меня никаких чувств, только предчувствия нехорошие, зря я с тобой связался, давай поедем назад, тебе руководить надо, а мне готовить новую передачу.
— Ну, вот тебе на, мы приехали сюда за триста шестьдесят верст, чтобы сразу уехать. Давай поужинаем и пошляемся по ночному городу. Идет?
— Идет.
Поужинав в ресторане, они вышли на проспект, некоторое время бесцельно гуляли, рассматривая, насколько позволяло освещение, лица прохожих, а потом директор сказал:
— Сделаем так. Ты что-нибудь про идиомоторику слышал?
— Нет.
— А-а. значит. Ты не на все вопросы можешь ответить?
— Я же тебе сказал, что отвечаю только на лаконичный вопрос.
— Ладно, не кипятись. Идиомоторика основана на улавливании мышечных сокращений человека. Некто Мессинг хорошо пользовался ее приемами, а всем говорил, что умеет читать мысли другого человека.
Он просил кого-нибудь в зале спрятать маленькую вещь, а сам уходил из зала. А потом брал медиума из числа зрителей за руку и находил эту вещь.
— И кто же будет медиумом?
— Ты. Сейчас я возьму тебя под руку, ты закроешь глаза и поведешь меня туда, куда твое подсознание хочет тебя повести. Идет?
— Идет, только не держи меня под руку нежно, а то люди поймут нас неправильно.
Директор взял Бориса под руку, и они медленно пошли по тротуару.
— Наверное, мы представляем комичное зрелище, — сказал Борис через какое-то время.
— Ты ноги выше подымай, — ответил ему директор, — так ты за слепого сойдешь, и все будет прекрасно.
— Есть, начальник, — ответил Борис.
Так за ничего не значащими разговорами они свернули на какую-то улицу и остановились.
— Ну, — спросил директор, — что ты чувствуешь?
— Да ничего, — ответил Борис.
— Хорошо, — сказал директор, — пойдем дальше.
Они прошли еще немного.
— А теперь? — спросил директор.
— Мне кажется, что я тут был, — сказал Борис, — меня это место словно притягивает.
— Ну, тогда открывай глаза, — произнес директор.
Борис открыл глаза и увидел перед собой казино, к которому они подходили днем.
— Ты мне скажи, ты был здесь днем или раньше? — спросил директор.
— Не знаю, — ответил Борис.
— Ладно, делать нечего. Придется войти, — сказал директор.
— Это же казино, — сказал Борис, — здесь надо играть.
— Все расходы за мой счет, — ответил директор, — ты недаром привел меня сюда два раза в один день.
— Я привел?
— Ну не я же, — ответил директор и взялся за ручку двери казино.
Казино, куда они попали, представляло собой небольшой зал, в котором было несколько карточных столов с непременным зеленым сукном, одна большая рулетка и несколько рулеток компьютерных.
Справа и слева от входа в зал были барные стойки, за которыми возвышались одинаковые, словно близнецы, бармены. Они были худые и длинные, чем-то похожие на известного в шестидесятые украинского актера Тимошенко, больше известного под сценическим псевдонимом Тарапунька.
— Ты поброди здесь один, — сказал директор, — а я за тобой понаблюдаю.
Он пошел к правой барной стойке, сел на высокий стул и заказал себе кофе и рюмку ликера.
Борис какое-то время ходил по залу, а потом присел на стул рядом с игральным столом, за которым долговязая девица и худой блондин в черном костюме с бабочкой раздавали карты. По другую сторону стола игроки вступали в игру.
Девица наблюдала за тем, как блондин элегантно выбрасывал игрокам карты, а потом подняла глаза и встретилась взглядом с Борисом.
Борис приветливо улыбнулся и кивнул ей головой. Девица вздрогнула, но в следующую секунду отвела глаза и вступила в игру.
Посидев некоторое время возле карточного стола, Борис поднялся со стула и направился к барной стойке слева.
