— Ну как?
— Есть пара проблем, — сказал он, — начиная с того, как ты держишь ракетку. Ты слишком далеко захватываешь ее, так что все, что ты в состоянии сделать, это некрученая подача. Немного смести захват, вот так, и ты сможешь закрутить мяч, его будет труднее отбить.
Она попробовала сделать еще пару подач.
— Уже лучше, — сказала она. — Что еще?
— Ты слишком часто подаешь в сетку; тебе нужно следить за мячом до того момента, как ракетка ударит по нему. Держи голову повыше, и ты сможешь перебросить через сетку больше мячей.
Он проработал с ней целый час, и к концу урока ее подачи заметно улучшились.
— Спасибо, — сказала она. — Мне это понравилось.
— Мне тоже, — ответил он.
Она положила ракетку и вытерла лицо полотенцем.
— Приходи сегодня к ужину, — сказала она без всяких предисловий.
У Чака перехватило дыхание.
— С удовольствием. — Он старался придать голосу небрежную интонацию.
Она назвала ему адрес.
— В семь?
— В семь — это как раз то, что надо; можно мне принести вина?
— Хорошее красное будет вполне уместно.
— Очень хорошее красное.
— Ну, до семи, — сказала она. — Можешь не переодеваться.
— Я не буду.
Дом Клэр находился всего в одном квартале от бухты, где стояла у причала яхта Чака; это был большой трехэтажный викторианский особняк, стоявший на участке двойного или даже тройного размера по сравнению с обычным, если судить по длине забора. Дверь была открыта, но он все равно позвонил.
— Заходи внутрь! — прокричала она откуда-то из дома.
Чак открыл решетчатую дверь и вошел в дом. Там был короткий коридор, упиравшийся в лестницу. Справа был виден просторный плавательный бассейн.
— Сюда, наверх! — крикнула она со второго этажа.
Он поднялся по лестнице и оказался в просторной жилой комнате, слева от него была кухня, отгороженная баром.
Клэр рылась в холодильнике. Она повернулась к нему, держа в руках бутылку шампанского «Вдова Клико».
— Выпьешь шампанского?
— Конечно. — Он поставил на стойку бара принесенную им бутылку вина.
Она посмотрела на этикетку.
— Очень мило, — сказала она. — Оно прекрасно подойдет к нашему ужину.
— Это самое лучшее, что я смог найти на Прибрежном рынке, — сказал он, принимая от нее фужер шампанского. Они чокнулись.
— За новых друзей, — сказала она.
— С радостью выпью за это.
Она вышла из-за стойки бара и села на табуретку рядом с ним. На ней было короткое прозрачное платье, впереди расстегивающееся донизу. Два кармашка, наподобие заплаток, прикрывали ее груди, и ему были ясно видны сквозь материю ее трусики.
— Ты замечательно выглядишь сегодня вечером, — сказал он.
Она засмеялась, показав ровные белые зубы.
— Это моя работа, — сказала она.
— Твоя работа?
— Именно так я зарабатываю свое содержание. — Она передернула плечами. — Именно так большинство женщин зарабатывает свое содержание, если у них нет детей и они не ведут домашнее хозяйство.
— Брак в твоем изложении выглядит как-то очень по-деловому, — сказал Чак.
— А Гарри очень деловой мужик.
— Вы давно женаты?
— Чуть больше года. Первая жена Гарри умерла за год до того, как мы познакомились.
— А откуда вы родом?
— Мы оба с побережья — Гарри из Лос-Анджелеса, я из Сан-Диего. А ты?
— Из маленького городишка в Джорджии, называется Делано.
— Как тебе удалось научиться настолько здорово играть, чтобы стать профессионалом, если ты начал в маленьком городке?
— У меня в школе был очень хороший тренер. Он раздобыл для меня теннисную стипендию, благодаря которой я смог учиться в университете штата, а там у меня снова был другой хороший тренер. Я стал профессионалом прямо со школьной скамьи. А ты что делала, пока не встретила Гарри?
— О, я занималась множеством разных вещей — была секретаршей, регистраторшей, маникюршей, массажисткой.
— Готов спорить, ты была чудесной массажисткой.
Она снова улыбнулась.
— Я ей и была, уж это точно. Вот так я и встретилась с Гарри. Я работала в отеле в Лас-Вегасе.
— Ты уж слишком элегантная женщина, чтобы торчать в Вегасе.
— Я тоже так считала. Когда Гарри предложил мне выйти за него замуж, я поставила одно условие — что мне никогда, ни за что не придется вновь посещать Лас-Вегас.
Она налила им обоим еще шампанского.
— Ты эдак напоишь меня допьяна, потчуя меня шампанским на пустой желудок, — сказал он.
Она сняла ногу с ноги и села прямо.
— А разве я не должна напоить тебя, чтобы потрахаться с тобой? — спросила она.
Чак поставил свой фужер на стойку и попробовал унять дрожь, чтобы она не заметила его учащенного дыхания.
— Не-а, — сказал он.
Она встала, придвинулась к нему, обхватила его руками позади головы и поцеловала его слегка, играючи.
Чак задрал ее платье, положил ладони сзади на ее обтянутые трусиками ягодицы и сжал их, прижимая ее пах к своему.
— Их нужно снять, ты же знаешь, — прошептала она ему в ухо.
Он стянул их вниз.
Она выбралась из лежавших на полу трусиков, отступила на шаг назад и начала расстегивать платье.
Чак сбросил с ног туфли, стащил через голову рубашку и скинул шорты. Эрекция была полной.
Она протянула руку и взяла его за член.
— Иди за мной, — сказала она, пятясь через комнату и ведя его за собой, держа за член. Они дошли до толстого шерстяного ковра, она легла на спину и потянула его на себя. — Сейчас, — прошептала она. — Больше никаких предварительных игр. — Она направила его в себя.
Чак, опершись на локти, смотрел ей прямо в лицо. Ее глаза неотрывно следили за его глазами. Они оба начали двигаться вместе, сначала медленно, затем все быстрее.
Ее глаза начали затуманиваться, она протянула руку и нежно сжала в горсти его яички.
— Давай, — сказала она. — Прямо сейчас.
Чак не подкачал. Он кончил сразу вслед за ней, двигаясь так быстро, как только мог, постанывая от наслаждения. Они остановились постепенно, как заводные куклы, в которых кончился завод.
— Вот тебе и безопасный секс, — сказала Клэр.
— Ты кажешься мне вполне безопасной партнершей, — ответил он, скатившись с нее на ковер и вытянувшись на спине рядом с ней.
— Вряд ли ты впрямь в это веришь, — сказала она, затем встала, пошла к бару за бумажными салфетками и вернулась к нему. Она нежно вытерла его, затем себя. — Это получилось очень быстро, — сказала она. — В следующий раз тебе придется продержаться подольше, чтобы сделать меня счастливой.
— А я тут именно для того, чтобы делать тебя счастливой, — сказал Чак.
— Надеюсь, что так, — ответила она. — Минутку погодя, когда я чуть отдохну, я хочу приготовить тебе самый потрясающий бифштекс, который ты когда-либо ел, а потом я позволю тебе сделать меня очень счастливой.
— Я никуда не тороплюсь.
— У тебя нет чувства вины? Я насчет Гарри.
— Честно говоря, нет.
— Тебе не следует себя винить, знаешь ли. Гарри замечательно выглядит, но он вовсе не здоровый человек. Полтора года назад он перенес операцию на сердце, но он по-прежнему много пьет и ест жутко много жирного. А потом он выходит из дома и проплывает пятьдесят раз этот бассейн туда-сюда, словно для него не существует завтрашнего дня.
— Это опасно.
— Я знаю. Однажды он свалится замертво. Я выйду отсюда и найду его болтающимся в бассейне лицом вниз.
— Ты готова к этому?
— Да, но пока это не случилось, я практически лишена секса. Ему сделали операцию простаты в прошлом году.
— Я помогу тебе, чем смогу.
Она рассмеялась:
— Ты душка, думаешь только обо мне.
— Как, по-твоему, Гарри знает, чем мы занимаемся?
— Меня бы это не удивило.
— Как часто он уезжает по делам?
— Два или три раза в месяц, как правило.
— Это слишком редко.
— Мы что-нибудь придумаем. — Она повернулась и серьезно посмотрела на него. — Сколько тебе лет, Чак?
— Сорок четыре, — ответил он.
— Хм-м, — промычала она про себя. — Тебе уже пора бы подумать о твоем будущем, о твоем финансовом положении.
Она встала и, по-прежнему голая, начала готовить ужин.
Чак наблюдал, как она расхаживает по кухне, и удивлялся, с чего бы это ему так здорово повезло.
После ужина они снова занялись любовью, потом еще раз, пока не заснули в объятиях друг друга.
В воскресенье утром Чак проснулся поздно, и ему пришлось поторопиться, чтобы не опоздать на работу. Когда он сходил на пристань, какой-то катамаран длиной футов пятьдесят причаливал кормой вперед в свободное место по левому борту от его яхты.
— Вы не могли бы принять наши швартовы? — крикнула ему молодая женщина с кормы катамарана. Она была еще совсем молодая, лет под тридцать, наверное, невысокая и роскошно сложенная, что было нетрудно разглядеть, так как на ней не было ничего, кроме самого крохотного бикини. Ее распущенные волосы доставали ей до плеч, они выгорели на солнце, и она выглядела, — за неимением лучшего слова, подумал Чак, — шикарно.
