Широко улыбаясь, Фредди раскрыл мне объятия, как только я вылез из такси.
— Гарти… рад снова видеть тебя, — сказал он, обнимая меня и ласково целуя в обе щеки.
— Погоди, погоди, Фредди, старина. Прибереги поцелуи для своих приятелей в «Суперпарадиз».
— Всегда ты шутишь. — Фредди засмеялся и взял мой багаж.
— А где этот ненормальный ирландец?
Фредди помрачнел.
— Этот malaka… снова мне должен. — Он с завистью потыкал пальцем в сторону пляжа — туда, где из таверны на побережье доносился сиплый хохот.
Видимо, ничто не изменилось. Мои старый друг давал одну из своих печально знаменитых «корпоративных вечеринок», которая на самом деле для Юджина и его приятелей являлась лишь поводом выпить, поиграть в карты и затеять очередную аферу. Планы по быстрому обогащению могли оправдать или же не оправдать себя, но несомненно, что в первую очередь этих парней привлекала возможность поглазеть на полуголых женщин, лежащих на горячем белом песке.
Как я вскоре понял, идефикс сегодняшнего дня заключалась в том, чтобы зазывать клиентов на печально известные «круизы с выпивкой» (в этом Юджину помогал местный рыбак Димитри). Димитри — крепкий, работящий, надежный и сговорчивый парень, владелец огромной турецкой шлюпки — каика.
Каик являлся для них источником жизненной силы; когда Юджин и Димитри были относительно трезвы, они каким-то образом умудрялись заманивать туристов в невероятные лодочные путешествия, предполагающие целодневное пьянство. Эти удивительные круизы были задуманы, чтобы залатать очередную финансовую брешь, и представляли собой поездку вдоль побережья, а также барбекю и пикник на одном из отдаленных пляжей. Поездка стоила всего пятьдесят евро с человека и включала в себя традиционный ленч из цыпленка с жареной картошкой и салатом, а также то количество узо[1] и вина, какое был в состоянии поглотить турист. Юджин извлекал неплохой доход из этих экскурсий за счет туристов, которые отправлялись домой с пустым кошельком и жесточайшим похмельем.
Юджин был коренастый энергичный ирландец, на пару лет старше меня, но благодаря курчавым рыжим волосам, веснушчатому носу и ярко-синим глазам он казался гораздо моложе. Юджин получал от жизни максимум удовольствия и неизменно умудрялся выходить сухим из воды, не теряя присутствия духа и чувства юмора. Он слегка походил на сказочного гнома и улыбался с потрясающей искренностью. Его легко можно было счесть жуликом и шутом гороховым, но под этой внешностью скрывалось чуткое, нежное, поистине золотое сердце.
Теперь Юджин танцевал на столе, балансируя на макушке стаканом вина. Он заметил меня и дружески помахал, а потом спрыгнул, подбросил стакан в воздух, поймал его, не пролив не капли, и выпил залпом. Я подошел к их столику, уставленному пепельницами с торчащими из них окурками, пустыми винными бутылками и недопитыми стаканами. Это были остатки сегодняшнего пиршества.
Юджин крепко, по-медвежьи, меня обнял.
— Эй, старина, здорово, что ты к нам выбрался.
— Как дела в этом сезоне? — спросил я, наливая себе вино.
— Неплохо. Уже набрал двадцать красоток на завтрашнюю поездку, — сказал Юджин, подмигивая, потирая руки и похотливо ухмыляясь, а потом придвинулся ближе к моему уху. — Впрочем, забудь о бабах. Я хочу поговорить с тобой об одном куда более интересном дельце. Давай-ка выйдем.
Мы шли по пляжу, пока не добрались до укромного уголка; тогда он вытащил скатанный в трубочку буклет из кармана шорт и протянул мне. На обложке золотыми буквами было напечатано одно-единственное слово — «Знаток».
— Ты заинтересовался чем-то, кроме женщин? — пошутил я, переворачивая страницы. Буклет представлял собой специальное издание, в котором речь шла о коллекции древнегреческих ваз. Фотография одной особенно красивой винной амфоры была обведена красным фломастером.
— Видал? — Юджин просиял. — Этот кувшинчик неделю назад ушел на аукционе «Кристи» за двадцать тысяч фунтов! Только представь! Двадцать штук! Да мы с Димитри знаем, где можно найти сотню точно таких же, они там лежат и ждут, пока их заберут. Я беру тебя в долю, потому что ты единственный, кому можно доверять. — Он помолчал, чтобы убедиться, что до меня дошло, затем положил руку мне на плечо и продолжил: — Ты отлично ныряешь, старина Димитри умеет управлять лодкой, но он не полезет в воду, даже если от этого будет зависеть его жизнь.
Я был не слишком удивлен, но тем не менее недоверчиво взглянул на него.
— Ты хочешь сказать, что этот хренов моряк до сих пор не научился плавать?
— Таковы греки. В любом случае все проще простого. Димитри отвозит нас на место — неподалеку от Делоса, — как будто мы самые обыкновенные туристы, которые отправились осматривать достопримечательности. Потом, когда на берегу никого не будет, мы быстренько переберемся через борт, соберем кувшины и подсчитаем барыши. Если возникнет проблема — Димитри посветит фонариком, и мы всплывем без груза. Сделаем вид, что просто решили поплавать. — Юджин говорил как ребенок, придумавший новую проказу. — Уверяю тебя, это золотое дно, дружище, золотое дно!
— У меня уже есть дела, — быстро отозвался я.
Юджин явно упал духом, как будто я впервые покинул друга в беде.
— Да брось, парень. Где твоя отвага? Где любовь к приключениям, как в старые добрые времена? Ты ведь меня не подведешь, а? Мы же столько вместе прошли.
— А как ты собираешься их продать? — поинтересовался я, надеясь, что Юджин не сочтет эти слова согласием. Он, разумеется, счел.
— Не беспокойся, — с готовностью ответил он. — У Димитри есть свои связи. Деньги разделим на троих.
Слово «нет», очевидно, было ему незнакомо.
Деньги. Мне всегда были нужны деньги, и, подобно большинству людей, я хотел разбогатеть. Так соблазнительно иметь много денег. Это предприятие в том виде, в каком его задумал Юджин, могло окупиться без особых проблем. Я сказал ему, что подумаю. А потом сделал то, что обычно никогда не делаю. Я ни с кем не обсуждаю проектов, в которых мне предстоит принять участие. Но Юджин никогда меня не подводил и только что взял в долю. И потому я рассказал ему о сделке с Риком в Саусалито.
Юджин искоса взглянул на меня. Мы подошли к старой таверне и нашли благословенный кусочек тени под полосатым навесом. Я рассказал ему всю историю от начала до конца. Он одобрительно кивнул. Я видел, что Юджин потрясен — самим предприятием и моей откровенностью. Мы были близкими друзьями и нередко исповедовались друг другу буквально во всем, начиная с женщин и заканчивая сделками.
— Давай выпьем за наши новые начинания. И за грядущие тоже, — предложил он, жестом подзывая официанта.
Официант подошел немедленно — что крайне необычно для Греции, где обслуга перемещается со скоростью улитки.
— Ena kilo retsina, garcon,[2] — сказал Юджин.
Только он мог смешивать греческие и французские слова в одной фразе.
— Из бочонка, parakalo.
Он произнес греческое «пожалуйста», делая ударение на каждом слоге, совсем как турист, разговаривающий на ломаном языке, даже несмотря на то, что Юджин, когда ему нужно было, изъяснялся по-гречески довольно бегло.
— Это мой filo,[3] он заплатит, — добавил он и подмигнул.
Официант кивнул и ушел за вином. Юджин откинулся на спинку стула.
— Давай выпьем за всех этих прелестных обнаженных девчонок там, на пляже, на которых так приятно тратить деньги.
Я разглядывал большую двухмачтовую шхуну, подходившую к пляжу. Красивое, элегантное судно — и две шикарные молодые леди, которые маячили за плечом у капитана. Я готов был поклясться, что шхуна примерно шестидесяти футов в длину — отличный корабль для морских путешествий. И снова мне стало ясно, что красивая жизнь требует денег. А я не хотел оказаться за бортом жизни.
Предстоящее приключение и, разумеется, вино взбодрили Юджина. Вскоре он уже танцевал и громко напевал сентиментальные ирландские баллады, пока мы рассеянно брели через Маврогенос-сквер, крупнейшую стоянку такси в городе, с двумя рядами таверн и кафе вдоль причала, битком набитых местными жителями и туристами.
Когда мы зашли в «Кафе Коста», я уже подумал, что мы влипли, потому что Юджин подошел к бармену и сделал ему точно такое же предложение, как и мне.
К счастью, бармен не обратил на него внимания, потому что ничего не понял. Юджин прожил на Миконосе слишком долго — а жуликам на маленьких островах быстро приходится закрывать лавочку. Я потянул его прочь, но он увидел двух греков, которые сидели в углу и передвигали черные и белые фишки на доске. Игра в нарды подходила к концу. Я заметил знакомое выражение в глазах Юджина. Больше он не в силах был сдерживаться и дерзко бросил вызов победителю. Этот парень был просто помешан на азартных играх, он мог поставить на кон все, лишь бы ему позволили играть. Если у него не было при себе наличных, он играл на стакан виски или на собственные часы.
