Графика в исполнении Эми превзошла все ожидания, став поистине произведением «ужасного», бросающего в дрожь искусства, в результате чего со стороны взрослых иногда даже слышались упреки, поскольку игра манила к себе в первую очередь детей.
Однако ни самому Дэвиду, ни всей «Компьютер артс» она таковой не казалась, ибо по существующим официальным стандартам шла наравне с самыми невинными забавами, вроде «Алисы в Стране чудес».
Зато в сравнении со всеми другими играми это был настоящий динамит.
Короче говоря, показатели продаж взлетели выше крыши, что позволило компании заказать новые игры, каждая из которых также оказалась коммерческим успехом.
И все же «Леса здесь темные» встала в один ряд с таким шедевром «Нинтендо», как «Супер Братья Марио»; ни одна другая игра – ни в Штатах, ни в Японии – по своей популярности не могла к ней даже приблизиться, причем за океаном успех подчас оказывался даже более грандиозным, чем у себя на родине. На подходе же была очередная «бомба» – игрушка «Прячь и ищи», реклама которой оказалась поистине ошеломляющей.
Вот тогда-то Дэвид и Эми и стали подумывать о покупке своего собственного дома.
В результате поисков они нашли этот самый дом – серую постройку из кедра с видом на природу. По возрасту он также оказался почти столетним дедом, и столь же уединенным, как и тот, который они до него арендовали: ближайшие соседи проживали по меньшей мере в двух милях к северу от них. Раньше он принадлежал старому деревенскому доктору и его жене; но потом доктор умер, а супруга перебралась в Аризону, к детям. Люди они были достаточно состоятельные и к тому же оказались типичными янки, упрямо отказывавшимися вносить в дом сколь-нибудь существенные переделки и предпочитая оставить его в том виде, в каком он существовал в момент постройки – со всеми его вручную обструганными, угловатыми балками, некрашеными, мореными багетами и старинной пузатой печкой.
На следующей неделе Кэмпбелл со своей бригадой должен был приступить к закладке фундамента под новую пристройку. Основная часть лесоматериала была заготовлена и, накрытая брезентом, лежала под верандой. Дэвиду уже доводилось видеть Кэмпбелла в работе, и потому он знал, что этот мастер, дотошный до мелочей, сможет сделать все как надо, чтобы привнести в дом элементы новизны, но и сохранив присущий ему дух древности. За свою работу он брал прилично, но и она явно стоила того.
Впрочем, деньги у Дэвида и Эми были; более того, как ни странно, теперь они разбогатели настолько, что ни один из них толком даже не представлял, на что их можно потратить.
Зато его брокеры это себе очень даже хорошо представляли.
И все же в одном «Нинтендо» оказалась права, —подумал Дэвид. В переводе с японского слово «нинтендо» означало примерно следующее: «Как бы усердно ты ни работал, конечный результат все равно находится в руках Господа».
Он чувствовал, что лучше и не скажешь.
Кофе почти кончился.
Приятно грело солнце, в лучах которого его начало постепенно клонить ко сну.
Неожиданно он услышал хлопки крыльев и увидел, как из высокой травы ввысь стремительно взмыла птица. Тетерев, куропатка, фазан – что-нибудь вроде этого. Дэвид пожалел о том, что так мало был знаком с лесной фауной. Птица пролетела примерно сотню ярдов и снова опустилась в траву, после чего окончательно скрылась из виду.
Затем снова перевел взгляд на то место, откуда она недавно взлетела.
И чуть было не выронил чашку.
Расстояние до того места было довольно приличное, но зрением его Господь не обидел; впрочем, будь оно и в половину слабее, он и тогда безошибочно узнал бы, что именно видят его глаза.
Девушка стояла в зарослях травы и золотарника. Трава была высотой под три фута и достигала ей пояса. Ему показалось, что на вид ей лет семнадцать-восемнадцать. В общем, подросток.
Черт ее лица он разглядеть не мог, заметил лишь то, что волосы у нее были темные и длинные, очень длинные, которые падали на ее обнаженные плечи, наполовину скрывая нагие груди.
Он не мог ничего сказать об остальной части ее тела, однако от пояса и выше девушка определенно была совершенно голая.
В руках она вертела какой-то цветок. Красный.
И смотрела в его сторону.
То ли на дом, то ли на него самого, трудно сказать.
Эми, если ей рассказать, ни за что не поверит, —подумал он.
– Наш собственный лесной эльф – и надо же, почти у самого дома.
Девушка постояла еще немного, после чего повернулась и двинулась в направлении сосен; буйный каскад ее густых, темно-коричневых волос постепенно затерялся в зарослях желтой травы.
Надо будет разбудить Эми и рассказать ей обо всем.
Дэвид прошел в кабинет и задвинул стеклянную дверь. Он уже был на полпути к спальне и проходил как раз мимо установленной посередине кабинета старой пузатой печки, когда взгляд его упал на часы.
Половина шестого.
Да она просто убьет меня, —подумал он.
И поделом будет.
В последние три месяца, особенно после рождения Мелиссы, Эми плохо спала по ночам, хотя девочка, следовало признать, превращалась (с невероятной, кстати, быстротой – просто поразительно, как стремительно растут дети) в довольно спокойного ребенка, который, в отличие от других известных ему детей, не заставлял их каждые полчаса вставать с постели. Разве что за всю ночь разок-другой подойдешь к ее кроватке, и все.
Вот и сейчас, вопреки обыкновению, Эми удалось крепко заснуть.
Ну и ладно, —подумал Дэвид. – А новости подождут. По пути в ванную он заглянул в спальню.
Супруга его довольно быстро восстановила прежнюю форму,и сейчас ему было приятно видеть ее нагую, с крепкой спиной, покатыми плечами, прижавшуюся грудью к смятым простыням.
В противоположной части комнаты в своей крохотной кроватке лежала укутанная в розовое белье Мелисса.
Какой же ты все-таки счастливчик, сукин сын, —подумал он. – Ты сам-то хоть это понимаешь?
Дом, жена, ребенок.
Лесная нимфа и все прочее.
Вдалеке прокаркала ворона. Наступило утро.
Вторая Похищенная пробиралась сквозь тенистые заросли сосны и кедра, глубоко вдыхая их сладковатый аромат. Под ногами мягко пружинили слежавшиеся толстым слоем прохладные и влажные от росы иголки. По бедру скользнула невысокая ветка, от прикосновения которой напряглись, восстали соски ее грудей.
Пережитое ощущение оказалось неожиданно сильным, и это ее даже раздосадовало, однако спорить со своими чувствами она не могла.
Она приближалась к кромке леса и уже слышала шелест морских волн.
Детей найти пока так и не удалось. Между тем, уже рассвело, так что ей надо было возвращаться.
Женщина наверняка рассердится.
Женщина что-то почувствовала: именно она послала Вторую Похищенную найти детей – но она их так и не нашла.
Где-то в глубине ее сознания шевельнулось нечто, отдаленно похожее на стыд.
Вопреки всем стараниям Женщины, она так и не стала охотницей.
Под конец она стала уклоняться в сторону дома, где находился младенец, и даже смутно вспомнила своего собственного ребенка, который едва ли был старше его. Но было еще слишком рано, и потому он пока не появился снаружи. Только мужчина, который заметил ее.
Ей было интересно, имело ли это какое-то значение – то, что он увидел ее.
Существовал только один способ предвосхитить гнев Женщины и даже как-то противостоять ему, и потому сейчас, бредя по лесу, она подыскивала подходящий инструмент.
Это должно было быть что-то тонкое, крепкое и одновременно гибкое.
Вот!
Ветка оказалась зеленой, жесткой, но ее задубевшие ладони были привычны к подобным вещам, а потому она стала резкими движениями сгибать ее – вверх, вбок, книзу, – покуда та не отделилась от основного ствола, потянув за собой тонкую полоску древесных волокон. Потом чуть окровавленной рукой она очистила ветку от иголок.
Теперь она шла по опушке леса, щурясь от яркого солнца.
В гуще зарослей ястребинки, ромашек и клевера сновали пузатые пчелы и черные шмели. Она спокойно стояла между ними, поскольку знала, что они укусят только в том случае, если на них случайно наступить или ещекак-то побеспокоить. Пчелы летали низко над землей, длинными мохнатыми лапками копаясь в сладкой пыльце.
Если не считать насекомых, она пребывала в полном одиночестве.
Чуть поодаль от пчел глухо рокотал прибой.
Она взметнула над головой отломанную ветку и принялась хлестать себя по спине – сильно, почти яростно, чтобы оставались следы, поскольку в противном случае это вообще было лишено какого-либо смысла. При этом старалась махать так, чтобы конец ветки попадал на ягодицы и бедра, но никак не ниже – иначе можно было потревожить пчел.
Пережитое ощущение оказалось неожиданно сильным.
