Так кто же такой Ковбой Боб, и как мне его найти?
Было только одно место, куда я мог пойти в поисках ответа, и это нужно было сделать поскорее, прежде чем кто-нибудь заметит отсутствие МакГрегора. Я услышал далекий раскат грома, и с удивлением взглянул на настенные часы. 2:15, время ежедневного полуденного шторма. Я хандрил в течение всего обеда, очень на меня непохоже.
Однако, шторм снова дает мне небольшое прикрытие, а по пути назад я могу остановиться что-нибудь съесть. С такими аккуратными и приятными планами на ближайшее будущее я направился на парковку, сел в машину, и поехал на юг.
К тому времени, когда я добрался до бухты Матесон, начался дождь, так что я снова надел свой желтый дождевик и потрусил к лодке МакГрегора.
Я снова с легкостью отпер замок и проскользнул в каюту. Во время моего первого посещения лодки я искал признаки того, что МакГрегор был педофилом. Теперь я пытался найти нечто более тонкое, что-то, что подсказало бы мне имя МакГрегорова друга-фотолюбителя.
Нужно было откуда-то начать, так что я спустился в каюту. Я открыл ящик с двойным дном и снова просмотрел фотографии. На сей раз я проверял как лицевую, так и обратную сторону снимков. Цифровая фотография сделала выслеживание более трудоемким: никаких пометок на фото, никаких пустых конвертов из проявки с прослеживаемыми серийными номерами. Любой может просто загрузить картинки на жесткий диск и распечатать их, даже кто-то с таким отвратительным вкусом в обуви. Несправедливо: разве компьютеры не должны облегчать жизнь?
Я закрыл ящик и перерыл остальную часть помещения, но не нашел ничего, чего бы не видел прежде. Несколько обескураженный, я вернулся наверх в кабину управления. Там было несколько ящиков, я просмотрел и их. Видеокассеты, фигурки супергероев, скотч– все эти вещи я уже видел, и ни одна из них ни о чем мне не говорила. Я вытащил рулон липкой ленты, думая, возможно, что это пустая трата времени. Праздно перевернул нижний ролик.
И там было это.
Действительно, лучше быть везучим, чем добрым. Я вряд ли нашел бы что-нибудь столь же полезное и за миллион лет. На основании рулона был прилеплен маленький обрывок бумаги, с надписью «Рейкер» и номером телефона.
Конечно, не было никаких гарантий, что Рейкер был Красным Рейнджером, или хотя бы человеком. Это могло быть имя лодочного подрядчика. Но в любом случае, это было гораздо больше того, что я имел в начале, и мне нужно было убираться с лодки прежде, чем закончится гроза. Я положил бумажку в карман, застегнул дождевик, и выполз из лодки на пешеходную дорожку.
Возможно я чувствовал себя таким счастливо расслабленным от последствий моего вечера с МакГрегором, но я напевал 100 °Cамолетов на Крыше Филипа Гласа, пока ехал домой. Ключ к счастливой жизни иметь цель и повод для гордости, и в тот момент у меня было и то и другое. Хорошо быть мной!
Хорошее настроение продлилось до кольцевой транспортной развязки, где Олд Катлер Роад пересекается с Ле Джун, а затем взгляд в зеркало заднего обзора заморозил музыку на моих устах.
Позади меня, чуть ли не упираясь в задний бампер ехал Форд Таурус. Очень похожий на один из автомобилей в больших количествах закупленных Полицией Майами для персонала в штатском.
Это никак не могло быть хорошим знаком. У патрульной машины не было ни одной реальной причины следовать за мной, но похоже, кто-то в автомобиле поставил перед собой цель дать мне понять о слежке. Если так, это отлично сработало. Я не видел водителя за блеском ветрового стекла, но внезапно мне показалось очень важным узнать кто за рулем, как долго он следил за мной, и сколько успел увидеть.
Я свернул и припарковался в небольшом переулке, Форд встал позади меня. Некоторое время ничего не происходило; мы оба сидели в машинах, выжидая. Меня собираются арестовать? Если кто-то следил за мной от пристани, это может плохо кончиться для Торопыги Декстера. Рано или поздно, отсутствие МакГрегора будет замечено, и даже самое обычное расследование укажет на его лодку. Кто-нибудь пойдет взглянуть на неё, и тот факт, что Декстер был там в середине дня, покажется ему весьма примечательным.
Полицейскую работу делают успешной подобные мелочи. Полицейские ищут забавные совпадения, и когда они их находят, то становятся очень серьезными с человеком, который совершенно случайно оказался в слишком многих интересных местах. Даже если у этого человека есть полицейское удостоверение и удивительно очаровательная фальшивая улыбка.
Итак, мне ничего не остается, кроме как блефовать: узнать, кто следил за мной и почему, и затем убедить их, что это был глупый способ напрасно потратить время. Я надел свое самое лучшее Официальное Приветливое лицо, вышел из автомобиля, и подошел к Таурусу. Окно опустилось, и вечно сердитый Сержант Доакс уставился на меня, словно вырезанный из куска черного дерева идол злобного божка.
“Почему ты в последнее время уходишь с работы посреди дня?” спросил он у меня. Его невыразительный голос создавал впечатление, что все, что бы я не сказал – ложь, и он хочет уязвить меня этим.
“Сержант Доакс!” бодро ответил я. “Какое удивительное совпадение. Что вы здесь делаете?”
“У тебя есть что-то более важное, чем работа?”. Он казался абсолютно незаинтересованным поддержанием любого вида беседы, так что я просто пожал плечами. Когда сталкиваешься с людьми, которые очень ограничили навыки общения и не испытывают желания их культивировать, легче всего просто подстроиться.
“У меня, гм… были личные дела” сказал я. Согласен, слабое оправдание, но Доакс показал расстраивающую привычку к выяснению большинства щекотливых вопросов, и с такой приглушенной злобой, что мне было достаточно трудно не заикаться, не говоря уж о том, чтобы придумать что-нибудь умное.
Он смотрел на меня в течение нескольких бесконечных секунд взглядом голодного пит-буля на сырое мясо. “Личные дела,” сказал он не мигая. Когда он повторил, это выглядело еще глупее.
“Правильно,” сказал я.
“Твой дантист находится во Фронтонах,” сказал он.
“Ну…
“Твой врач тоже, на Аламеде. Нет адвоката, сестра всё ещё на работе,” сказал он. “Какие ещё личные дела я не учел?”
“Фактически, гм, я, я ” сказал я, и был поражен услышав свое заикание, но не смог издать больше ни звука, а Доакс пялился на меня так, словно попросил пробежаться, чтобы попрактиковаться в стрельбе по движущей мишени.
“Забавно,” сказал он наконец, “ у меня здесь тоже личные дела.”
“Правда?” Сказал я, радуясь, что мой рот еще способен к формированию человеческой речи. “И что же это за дела, сержант?”
Впервые я увидел, как он улыбается, и должен сказать, что предпочел бы, чтобы он просто выпрыгнул из автомобиля и укусил меня. “Я наблюдаю за ТОБОЙ,” сказал он. Он дал мне мгновение восхититься сиянием своих зубов, затем поднял окно, и исчез за тонированным стеклом как Чеширский кот.
Уверен, имей я достаточно времени, я мог бы придумать целый список вещей более неприятных, чем наличие Сержанта Доакса превратившегося в мою личную тень. Но пока я стоял в своем сверхмодном дождевике и думал об убегающем от меня Рейкере в красных ботинках, я был не в состоянии придумать ничего хуже. Я просто сел в автомобиль, завел двигатель, и поехал сквозь дождь к своей квартире. В обычный день смертоубийственные замашки других водителей успокоили бы меня, заставили бы чувствовать себя как дома, но следующий за мной темно-бордовый Форд Таурус испортил настроение.
Я знал, что Сержанту Доаксу отлично известно, что это не просто причуда дождливого дня. Если он следил за мной, то он продолжит до тех пор, пока не поймает меня за какой-нибудь шалостью. Или до тех пор, пока он не сможет больше за мной наблюдать. Вполне естественно, я уже придумал несколько интригующих способов удостовериться, что он потерял интерес. Хотя у меня фактически нет совести, у меня очень чёткий свод правил на все случаи жизни.
Я знал, что рано или поздно Сержант Доакс сделает что-нибудь, чтобы помешать моему хобби, и долго и упорно думал о том, что сделаю когда это произойдет. Лучшее, что я смог придумать, увы, было действовать по обстановке.
“Простите?”: скажете вы, и имеете на это полное право. “Мы что, собираемся проигнорировать очевидный ответ?” В конце концов, Доакс может быть сильным и смертоносным, но и он не в силах противостоять Темному Пассажиру, когда тот садится за руль. Может, хотя бы в этот раз…
Нет, мягко сказал тихий голос в моем ухе.
Привет, Гарри. Почему нет? Спросив, я вспомнил время, когда он говорил со мной.
Есть правила, Декстер, сказал Гарри.
Правила, Папа?
Это был мой шестнадцатый день рождения. Я тогда не устраивал больших вечеринок, так как еще не научился быть чудесно очаровательным и дружелюбным, и когда я не избегал своих пускающих слюни современников, то они избегали меня. В юности я жил как овчарка среди стада грязных, очень глупых овец. С тех пор я проделал огромную работу. Я не то чтобы был далек от других шестнадцатилеток – люди действительно безнадежны! – просто не стремился сблизиться.
