– Дать бы ему хоть разок, – произнесла одна из девушек, – он бы тут же и подох.
– Тогда я бы непрочь.
Они сидели под тополем, вытянув ноги. Тяжело отдуваясь, Уайт добрался до вершины холма.
– Здесь все, – сказал он. – Но Файнштейн создает нам проблемы.
– Никто не создает нам никаких проблем, – проговорила одна. – Это тебе он создает проблемы, а не нам.
Уайт положил пакет на землю и перевел дыхание.
– Файнштейн создает ему проблемы, – сказала одна, обращаясь к другой.
– У свиньи всегда проблемы с либералами, – ответила вторая.
– Не смейтесь, девушки… То есть, женщины. Он собирается сообщить обо всем федеральным властям в Вашингтоне.
– Так застрели его.
– Добавь еще одну зарубку на свой пистолет, – сказала вторая.
– Не могу же я просто взять и застрелить его.
– Ну, а как еще можно убить кого-то, свинья?
– Поросенок, чушка, свинья и хрюшка! Поросенок просто боится стрелять из своего большого дурацкого пистолета.
– Здесь все деньги? – спросила первая девушка.
– Да. Но Файнштейн отправился в Вашингтон доносить.
– Ну, останови его как-нибудь. Ты же заработал эти зарубки на пистолете.
– Я не могу убить его, – повторил Уайт.
– Тогда придется нам, – сказала одна из девиц.
– Но убийство… – проговорил шериф.
– Как во Вьетнаме…
– За убийство нас могут отправить в газовую камеру, – пробормотал Уайт.
– Ты можешь погибнуть, переходя улицу, поросенок.
– Это землетрясение… оно, что, действительно может охватить весь разлом и сбросить Калифорнию в Тихий океан? – спросил Уайт.
– Нельзя изжарить яичницу, не разбив яиц, поросенок.
– А можете вы удержать это под контролем? – спросил Уайт.
– Поволнуйся, свинячий выродок. Помучайся.
– Я и так опасаюсь.
– Вот и прекрасно. Ты и должен опасаться, – сказали девицы в один голос. Затем они объяснили, что ему надо сделать в связи с поездкой Файнштейна. И сказали, что сделают сами, когда тот вернется.
– Без этого не обойтись? – спросил Уайт.
– А ты что, хочешь отправиться в тюрьму?
– Может быть, вы отравите его или зарежете, или еще что-нибудь придумаете? – спросил Уайт.
Девицы отрицательно покачали головами.
– На самом-то деле он не такой уж плохой парень, – сказал Уайт. – Я хочу сказать, не настолько плохой.
Потом они поделили деньги. Уайт получил десятую часть. Но его заверили: когда дела действительно пойдут, он получит в сто раз больше.
– Я делаю это не только из-за денег, – заверил их Уайт.
– Тогда отдавай их обратно, поросенок, – сказала одна из девиц.
Уайт не отдал.
В тот же день, только позднее, Харрису Файнштейну с огромным трудом удалось добиться приема у помощника министра внутренних дел. Придя в министерство, он узнал, что помощник министра ознакомилась с его информацией и передала ее в соответствующее ведомство.
– В какое?
– В Федеральное бюро расследований, – ответила ему секретарь.
После этого Файнштейн снял номер в гостинице, хотя раньше не собирался этого делать. На следующий день утром он отправился в штаб-квартиру ФБР. Да, там действительно получили запрос из министерства внутренних дел, но не поняли, что к чему. Какое-нибудь мошенничество со страховкой?
– Нет, – ответил Файнштейн. Тогда его вдруг спросили о его прошлом и о проблемах с женой.
– Какие еще проблемы? – удивился Файнштейн.
– Шериф Уайт из Сан-Эквино сообщил, что у вас в последнее время возникли сложности в семье. Он сказал, что был бы весьма признателен, как и весь ваш город, если бы мы, в Вашингтоне, не принимали всерьез ваши странные речи. Мы связались с некоторыми уважаемыми гражданами вашего города, и все они заверили нас, что вы никакой опасности не представляете. Ваши друзья, господин Файнштейн, очень обеспокоены состоянием вашего здоровья. Здесь, в Вашингтоне, есть отличные врачи. Вы могли бы сходить к одному из них, если вам неудобно сделать это в Сан-Эквино.
Харрис Файнштейн не стал рассказывать, что Калифорния, да и другие штаты, скоро могут оказаться в руках шантажистов, способных вызывать землетрясение, когда они того пожелают. Вместо этого он вернулся в министерство внутренних дел и накричал там на чиновника, который, не ознакомившись с делом, отфутболил его в ФБР.
Он кричал, понимая, что его поведение только подтверждает слухи о его психическом расстройстве. Он кричал, заранее зная, что ничего не добьется. Он кричал, потому что, черт побери, он хотел кричать, и потому что в министерстве внутренних дел полно идиотов. Если бы они не были прежде всего идиотами, то, конечно, не служили бы здесь.
– Если вы выслушаете меня спокойно, – сказал ему чей-то помощник (Файнштейн уже не был уверен, помощник это или нет), – то поймете, что у нас все-таки есть человек, занимающийся тем, о чем вы говорите. Его зовут Сайлас Мак-Эндрю. Он работает на первом этаже. Вот номер его кабинета.
Чей-то помощник вручил Харрису Файнштейну полоску бумаги. Он вышел и направился по невероятно длинным коридорам министерства, таким длинным, будто кто-то специально проектировал здание с целью запутать попавшего сюда посетителя. Однако Харрис Файнштейн был настойчив. Ему потребовалось двадцать пять минут, чтобы походить мимо комнат, которые, как он убедился, не имели строгой порядковой нумерации, и отыскать кабинет с номером, указанным на бумажке. Он постучал.
– Войдите, – раздался несколько гундосый голос.
Файнштейн вошел. Это была маленькая комната с голой электрической лампочкой под потолком, бросавшей вокруг яркий желтый свет. Он увидел груды бумаг и картонных коробок, наваленных друг на друга и возвышающихся кое-где почти на двенадцать футов. Но человека, пригласившего его войти, он не увидел.
– Я здесь, – донесся голос из-за огромной картонной коробки, которая, казалось, вот-вот развалится под напором больших конвертов из оберточной бумаги. – Я Сайлас Мак-Эндрю.
Файнштейн заглянул за коробку. Там, согнувшийся над пишущей машинкой, сидел человек. Его пиджак был брошен на стол, узел галстука ослаблен, рукава рубашки закатаны. Он был в очках с толстыми линзами. Человек улыбнулся.
– Мне не положен секретарь, – сказал он и протянул руку. У него было хорошее рукопожатие – не слишком сильное, но и не слишком слабое. Уверенное рукопожатие, сопровождавшееся приятной улыбкой.
– Я Харрис Файнштейн. Полагаю, вы уже слышали обо мне от помощника, не знаю, правда, чьего.
– О, – ответил молодой человек с честным открытым лицом, – нет не слышал.
– А почему вы тогда сказали "О"?
– Потому что я знаю, почему вы здесь. Садитесь.
– Слава Богу, – сказал Файнштейн, оглядываясь в поисках стула и устроившись, в конце концов, на каком-то большом валуне. По крайней мере, это выглядело как валун. Или отколотый от него кусок. Но он не был грязным.
– О'кей, – произнес Файнштейн. – И что мы будем делать?
– Ну, прежде всего скажите мне, почему вы здесь?
– Вы же сказали, что знаете – почему.
Сайлас Мак-Эндрю опустил глаза на пишущую машинку.
– Позвольте мне пояснить вам, мистер Файнштейн. Я работаю в управлении, которое занимается необычными делами. Говоря, что знаю, почему вы пришли сюда, я имел в виду, что там наверху, не стали разбираться в вашем деле, не так ли?
– О, – только и сказал Файнштейн.
– Давайте этим делом и займемся. Расскажите мне вашу историю. Я весь внимание. Может быть, я сумею помочь вам.
– Очень надеюсь, хотя и сомневаюсь в этом, – ответил Файнштейн.
Он мельком взглянул на покрытое слоем пыли окно, которое располагалось прямо над жужжащим кондиционером, и начал говорить, время от времени опуская глаза на свои ботинки или глядя в пыльное окно на изнемогавший от жары Вашингтон, а иногда просто отводя глаза в сторону, потому что был уверен, что и здесь его ждет очередная неудача. Он говорил о том, что появилась реальная угроза для Америки.
Рассказ его не занял много времени.
– Вот и все. Теперь вы можете занести меня в реестр полудурков и психов. Спасибо за внимание.
И Файнштейн стал подниматься с места, но почувствовал ладонь на своей руке. Сайлас Мак-Эндрю смотрел на него напряженным, испытующим взглядом. Теперь он выглядел совсем иначе, чем когда Файнштейн вошел в его кабинет. Его загорелое лицо побледнело и выражало неприкрытый испуг.
– Не уходите, мистер Файнштейн. Продолжайте.
– Но это все.
– Не совсем, мистер Файнштейн, – сказал Мак-Эндрю. – Вы знаете, я геолог. Ко мне отсылают помешанных на геологии и проблемах окружающей среды. Хотел бы, чтобы и вы оказались одним из них. Очень хотел бы. Но не думаю, чтоб это было так. И все-таки я вам верю.
– Но почему? До вас мне никто не верил!
– Потому что я геолог, – ответил Мак-Эндрю. – Мне не нужно говорить вам о том, что Калифорния – область, опасная в сейсмическом отношении. Каждый год здесь фиксируются тысячи землетрясений. Конечно, большинство из них очень слабые и не вызывают разрушений, но все-таки они регистрируются. А мы здесь занимаемся, в частности, тем, что составляем карты мест, где эти землетрясения происходят. Вот посмотрите. Эти места отмечены на картах булавками. Но в последний год или около того частота землетрясений вроде бы изменилась. Я еще удивлялся, что такое происходит, особенно в последние полгода. Теперь понятно. Кто-то вмешивается в природные процессы. Экспериментирует.
