Ознакомительная версия.
В комнате повисла тишина. Слышно было лишь, как в углу тикают огромные напольные часы, подаренные, судя по бронзовой табличке, какими-то благодарными бизнесменами хозяину кабинета за какие-то «бескорыстные усилия по восстановлению справедливости». Агушин насладился вниманием и тихо закончил свой монолог:
— Да, друзья. Именно Президент звонил мне лично и советовался. Он верит в наши силы и готов нам помогать. Мы не должны его подвести.
— Кто бы спорил! — не удержался другой «важняк» — Рональд Рональдович Моджис.
Несмотря на молодость и прибалтийские корни, Моджис уже несколько раз выполнял ответственные поручения высшего руководства по расследованию не менее значимых дел. Порою даже с политическим подтекстом. Однако ни разу не встречался и не говорил ни с одним из бывших, а тем более новым Президентом.
«Ревнует», — подумал Агушин и специально для крикнувшего повторил:
— Мы не можем подвести нашего Президента. Я лично выполняю теперь его поручение. Давайте не забывать, для чего мы собрались здесь.
— Давайте, давайте, Геннадий Дмитриевич. А то уже битый час ждем! — снова подначил Моджис.
Агушин сделал вид, что не услышал сарказма, и требовательно оглядел подчиненных.
— Первичные материалы собраны. Нужно их быстро проанализировать и предложить версии. Предлагаю всем высказываться по порядку. Пожалуйста, начнем с вас, Рональд Рональдович! — Следователь улыбнулся и тут же взял ручку и лист бумаги.
Он всегда записывал предложения своих коллег, чтобы на досуге еще и еще раз разобрать и изучить. И порой он выуживал из прозвучавших на очередном совещании выступлений весьма толковые версии. Высказанные вскользь, они часто не замечались, как не замечают игроки в популярной программе «Что? Где? Когда?» прозвучавших верных направлений мысли и даже готовых ответов. Причем сам Агушин выдвигать рабочие версии не умел вовсе, но вот собрать все услышанное, переработать и выдать в качестве своего плана расследования у него получалось изумительно. Так он поступал и сейчас, а тем временем следователь Моджис встал и уверенно начал доклад:
— Очевидно, что версии самоубийства и несчастного случая при обращении с оружием отпадают. Так?
— Так! — согласились все присутствующие.
— Дальше. Судя по роду деятельности, Шлиц имел немалое влияние на весь шоу-бизнес. Так?
— Так! Так! — эхом откликнулись коллеги.
Агушин покривился. Эта привычка Моджиса все время требовать подтверждения его безукоризненным выкладкам всегда его раздражала.
— Основная версия, на мой взгляд, заказное убийство на почве бизнеса. Надо смотреть, с кем он вел дела и с кем поссорился в последнее время.
— Вы предлагаете перелопатить весь отечественный бомонд? — подначил Агушин.
Моджис на мгновение опешил, и было видно — завелся.
— А хоть бы и так! Вон Починок всех их в свое время тряс как грушу и заставлял платить налоги. Так что они теперь наученные. Будут давать показания как миленькие.
— Ну-ну. Вот вам и поручим провести допросы Пугачевой, Кобзона и Ротару, — съязвил Агушин.
— Нет проблем! — зло огрызнулся Моджис и сел.
— Хорошо, — постучал пальцами по столу Агушин, — думаю, что начнем с документов. У Шлица дома и в офисе изъяты все документы по проектам. Предлагаю в соответствии с планом следственных действий работать по всем обозначенным направлениям. Вся информация от оперативников и по конкретным следственным мероприятиям сходится ко мне. Меня назначили руководителем группы, мне и отдуваться. В том числе и перед Президентом.
Агушин вздохнул, многозначительно поднял указательный палец… И в тот же миг в дверь с силой ударили с другой стороны. Все повернулись. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник следователь-стажер, которого Агушин отправил осматривать окрестности дома и все мусорные баки. Стажер запыхался, а увидев сразу так много начальников, — ему в его должности все они были командирами, — смутился. И лишь увидев вопросительно глядящего Агушина, ободрился и кивнул:
— Здрасьте! Геннадий Дмитриевич, я к вам.
— Чего ты врываешься как угорелый? — Агушин понимал, что стажер прибежал с какой-то важной вестью, и все-таки рассердился: — Ну! Говори же! Чего молчишь?!
— Ой. Извините! Так это, я же нашел! Нашел! — Он замахал руками и каким-то предметом, упакованным в грязный полиэтиленовый пакет.
— Что ты там нашел? Горе ты мое! А ну, тащи сюда!
Пакет был настолько грязным, что содержимое разглядеть было практически невозможно. Стажер подбежал к Агушину и выложил добычу на стол. Тот аккуратно двумя пальцами поднял его и, сморщившись, посмотрел на визитера:
— Что это? Почему вонь такая?
Пакет был не только запачкан изнутри и снаружи, но и буквально смердел. Аромат тухлой селедки, гнилой картошки и крысиных отходов заставил всех присутствующих схватиться за носовые платки и просто носы, у кого платков не оказалось. По кабинету пронеслось дружное «ффффууууу».
— Ты что? Это что там? Крыса дохлая, что ли? — Агушин брезгливо отдернул руки, но стажер отчаянно замотал головой:
— Не-е-ет! Вы что?! Это же… это же… — Он тщетно силился развязать затянувшийся узел целлофанового пакета.
Все морщились, но за манипуляциями новичка следили завороженно. Еще усилие — и пакет открылся, выдав очередную порцию зловония. Агушин отодвинулся и закашлялся, а стажер восторженно выудил на свет металлический предмет, облепленный неидентифицируемой серо-коричневой густой массой, издававшей нестерпимый запах выгребной ямы и помойки.
Агушин, уже хотевший было выставить мальчишку, устроившего эту вонючую выходку, замер. Он уже разглядел среди этой массы грязи отчетливо выступающую звездочку, а вокруг — характерную сеточку из пересекающихся наклонных линий. Неприятный запах и грязь стали не важны, и Агушин протянул руку и схватил предмет. Быстро оттер своим же носовым платком налипшие объедки и мусор и тут же вскочил на ноги.
— Вот он! — восторженно поднял руководитель следственной группы над головой находку стажера.
— Что это? — устремились к нему взгляды.
— Ну, говори же, Дмитрич!
— Это вроде…
— Что это такое? Покажите ближе!
Агушин торжественно и бережно опустил на середину стола звякнувший металлический предмет:
— Это орудие убийства продюсера Иосифа Шлица. Пистолет системы «ТТ».
Молчание было полным, но недолгим, и уже через мгновение сменилось восторженными возгласами.
— Вот это да!
— Ай да Агушин!
— Молодца стажер! — загалдели сотрудники.
Теперь находку, невзирая на продолжающую разноситься по кабинету вонь, аккуратно по очереди разглядывали все. Даже Моджис не удержался и повертел пистолет в руках, затем брезгливо оттерев их платком.
Агушин торжествующе осмотрел гудящих и обсуждающих его везение следователей и вновь возбужденно обратился к ним:
— Кстати, коллеги, чуть было не забыл! Наша дружная реакция на этот вонючий вещдок напомнила мне еще одно важное обстоятельство…
Все напряженно замерли. Теперь, когда Агушин нашел важнейшую улику — пистолет, практически все еще раз поверили в его счастливую звезду и удачу.
— Так вот, старухи-соседки, нашедшие труп, сказали, что он был еще жив и даже говорил с ними.
Следователи возбужденно зашумели:
— Вот те раз!
— Что сказал-то?
— Прямо сказка!
— Может, он и убийцу своего назвал? Адрес, имя? — Моджис попытался поддеть этого не в меру напыщенного Агушина. Но тот отреагировал на последнее замечание спокойно:
— Именно! Да, Рональд Рональдович. Как это ни странно, но он именно назвал своего убийцу!
Агушин торжествовал, а коллеги восхищенно и завистливо глядели на стремительно восходящую звезду Геннадия Дмитриевича.
— Итак, по показаниям свидетельниц Волковой и Новиковой… — он полистал протокол и, отыскав нужное место, зачитал его вслух: — Так, а вот… «Шлиц на вопрос, кто его убил, ответил фразой, которая звучала следующим образом»… — Агушин сложил губы трубочкой, затем растянул их, пытаясь передать точнее эти звуки: — Фффу-уф… Фффы… Фффа… оффф. Вот так описали этот ответ очевидцы. — Агушин вытер рукой забрызганный усердием рот и вопросительно оглядел притихших сотрудников:
— Какие идеи?
Следователи молчали. И только Рональд Моджис нашелся, что сказать:
— Что ж, плодотворно.
Он встал и, прищурившись, посмотрел на Агушина:
— Только предсмертные стоны выдавать за рабочую версию, на мой взгляд, нелепость!
В кабинете повисла тишина. Их противостояние не было секретом ни для кого в комитете. Все ждали, чем же закончится этот разговор.
— Даже так? — поднял брови Агушин.
— Да уж, — развел руками Моджис, — извините, Геннадий Дмитриевич, но из сказанного свидетелями мне приходит на ум только одна ассоциация. Надеюсь, вы не обидитесь? — Он вопросительно и хитро глянул на Агушина. Тот пожал плечами: дескать, мне все равно.
Ознакомительная версия.
