куда ее нанести.
– Грегори, посмотри на меня. Смотри на меня, когда я с тобой говорю, – ее голос вернулся к прежним металлическим ноткам.
– Милая…
– Я целыми днями убираю в этом огромном доме, готовлю нам еду, а в свободное время – сижу одна. И даже, когда мы вместе, я вижу, что ты думаешь об этой картине. Я понимаю, что сама предложила тебе сюда приехать, и у тебя, видит Бог, отлично получается…
– Лив, пожалуйста, не заводись. Мне просто нужно немного времени…
– Мне тоже нужно немного времени, Грегори, твоего времени. Когда ты не пишешь, не пялишься в экран, не витаешь в облаках…
Грегори положил мастихин с маслом на мольберт и направился в гостиную, к графину с виски. Последний раз он пил в их последнюю ссору, но не рассчитал и напился до пьяного буйства.
– Не смей пить, Грегори, – Оливия пошла за ним. Он проигнорировал ее и налил виски в стакан на два пальца, повернулся к ней и внимательно посмотрел в глаза.
– Лив, этот разговор ни о чем. Он ни к чему нас не приведет, давай отложим его до завтра…
– Нет, Грегори, мы решим это сегодня. Я устала быть на втором, третьем, даже четвертом плане!
Грег сделал глоток, горячая волна скользнула к желудку. Старина Николас знал толк в хорошем виски.
– Лив, я понимаю, что ты устала. Я тоже устал, но пойми, что я работаю. Мне действительно нравится то, что я делаю…
– Ты делаешь то, что я тебе сказала, – в ее голосе появилась откровенная злость, а на глазах выступили слезы. Она осеклась, но это было правдой. Оливия понимала, что зашла на запретную территорию, но отступать уже было поздно. – Будем откровенны: ты бы и дальше пялился на пустой холст, пока я не вмешалась…
– И я тебе за это очень благодарен, Лив, – Грегори старался сохранять спокойствие, но последняя фраза кольнула куда-то в область печени. Челюсть напряглась, но он все еще был спокоен.
– Тебе за многое стоило бы быть благодарным, Грегори, но ты почему-то воспринимаешь это все, как должное. Тебе буквально нужно вложить в голову идею, чтобы ты хоть что-то начал делать. И для тебя это что-то – само собой разумеющееся! И, конечно же, ты ненавидишь моего отца, но это не мешает тебе жить в его доме и платить по счетам его деньгами. Да, Грегори! Если ты думаешь, что на две тысячи фунтов в месяц можно комфортно жить в центре Лондона – у меня для тебя плохие новости!
Грегори отвернулся от нее и осушил хрустальный стакан. Стоило ли налить еще или станет только хуже? Он понимал, что Оливия была права, но пытался сопротивляться этому, как яду в собственной крови. Грег плеснул еще виски. Желчь уже подходила к горлу, но он ничего не говорил. Оливию молчание злило еще сильнее, она не могла принять игнорирование своей персоны.
– Тебе есть что сказать, Грегори, – потребовала Оливия.
Ссора действительно никуда не вела, ей не хотелось уже слышать никаких ответов, нужно лишь, чтобы он обнял и сказал, что все будет хорошо. Но он этого не делал. И тогда она выпалила свою историю – как взрослый мужчина лишил ее невинности. Чтобы Грегори понял, что своими руками он писал картину ее прошлого.
Грегори швырнул хрустальный стакан с недопитым виски в стену.
Глава 2: Первый штрих
Тимоти Кук глушил пиво в одиночестве, в самом темном углу паба «Берлога». Он тяжело вздохнул, когда увидел огромную фигуру, вошедшую через главную дверь и теперь неторопливо подплывавшую к нему.
– А вот и мой любимый работник года, малыш Куки! Поднимай свою тощую жопу, у меня есть для тебя хорошие новости, – Фуллер бесцеремонно запустил руку в тарелку с чипсами, которые только что принесли Тимоти.
– Ну здорова, Джимми. Я тебе, кажется, говорил, что отгрызу твою жирную руку, если ты еще раз залезешь своими грязными культями в мою еду, – устало процедил Тимоти.
– Какой ты нежный мальчик, Тимми, – рассмеялся Фуллер, пережевывая картошку и брызгая крошками на стол. – Сидишь тут один мрачнее тучи, краше только в гроб кладут. Опять Келли?
– Тебя это не касается, это наши терки, – отрезал Тим.
– А я в твою семью не лезу, малыш Тимми, я только интересуюсь, почему мой лучший ломщик давится дешевым пивом, будто ссанину хлебает, – Фуллер попытался смягчить свой интерес доверительным тоном.
– Я пью эту дешевую ссанину, Джим, потому что на что-то получше у меня просто не хватает денег, – процедил Тим.
– Так я, собственно, поэтому и нашел тебя, дурик! Эй, Марта! Принеси нам два портера и что-нибудь пожевать, – распорядился Фуллер командным баритоном.
Тимоти снова вздохнул, допивая свое пиво.
– Задолбал вздыхать, Куки! Я тебе принес, можно сказать, абонемент на год безбедного существования, а ты вздыхаешь, будто простату собрался в больничке светить! Цена вопроса – сотка фунтов…
– Фуллер, ты башкой ударился? Какая сотка? Я едва концы с концами свожу! Я, конечно, благодарен тебе и твоему кузену за работу на складах, но я и близко не зарабатываю таких бабок, – запротестовал Тимоти.
– Эй-эй! Расслабься, Куки, – на стол подали пива и еще чипсов с рыбой, Фуллер одним глотком осушил полпинты и продолжил, – Мне упала наводка, которая обошлась мне в 200 фунтов…
– Боже, Фуллер, ты опять за свое! Тебе напомнить, как Филу погрызла жопу та мордатая псина,
