чем он успел договорить.
Боксёр посмотрел на Шмеля:
– Ну вот, а ты говорил «не дождёмся». Заводи свой тарантас, поехали.
Смена в больнице закончилась. Наташа переоделась из халата в свою одежду и спустилась в холл. Возле большого зеркала на стене остановилась, поправила волосы и встряхнула чёлку.
Нормально. Только вот усталость какая-то в глазах.
Она провела по щеке ладонью.
– Да всё у тебя в порядке, красотка! – послышалось слева.
Это ещё кто?
Прежде чем повернуть голову, она изобразила на лице серьёзность.
Двухметровый детина в белом халате, тот самый санитар «Скорой помощи», который привёз разбившегося парня. Царапины на щеке старательно замазаны йодом. Ухмыляется.
Она отвернулась к зеркалу.
– Наташка-черепашка, чего молчишь? – Санитар гыгыкнул.
Ну начинается…
Наташа поправила ремешок сумочки, окинула себя взглядом.
– Молчишь – от меня торчишь! – продолжил санитар.
Это добром не кончится, надо уходить.
Она развернулась и пошла к выходу.
– Эй! – Санитар метнулся наперерез. – Подожди, я хочу тебе что-то сказать…
Наташа остановилась.
– Я тут подумал… – Он посмотрел вниз, вероятнее всего, на её босоножки. Поднял глаза и излишне широко улыбнулся: – Может, тебя проводить?
– Нет. Спасибо, не надо.
И ведь проводит, с него станется! Даже без согласия. Проследит до метро, поедет следом, потом высмотрит, в каком доме живу…
– А то я на машине – подвезу. – Санитар коснулся её плеча.
– Не хочу.
– Да почему? Там мягкие сиденья, музон и всё такое. Можем не домой, а ещё куда-нибудь съездить.
Господи, как же от него избавиться?!
Он вдруг взял её за руку, не дав шагнуть к дверям.
Наташа растерялась. Санитар приблизился и перешёл на шёпот:
– Ты не бойся, Наташ, я не кусаюсь. Посидим в кафешке, пожуём чего-нибудь, выпьем. Просто как хорошие друзья…
– Д-друзья? – Наташа попыталась высвободить руку, но не смогла.
Откуда он узнал имя? Ах, да, карточка на халате была… Запомнил же!
– Меня Виталиком зовут. Ну так что, поехали?
– Я никуда не поеду. Я не могу… Отпусти.
– Да ладно тебе… – Санитар и не подумал отпускать. – А вечером?
– Вечером я занята.
– Кем?
– Никем, отпусти её! – Откуда-то возникла Ольга.
– А что, нельзя, что ли?
– Нельзя.
– Подумаешь! – Санитар нехотя разжал пальцы.
Ольга повернулась к ней:
– Ты вечером в «Олимпик» идёшь?
Наташа сделала ей знак глазами, но было уже поздно.
– Так ты ещё и спортсменка? – Санитар ухмыльнулся. – Молодец, я люблю спортсменок. Особенно гимнасток. Ты не гимнастка?
Наташа не нашлась, что ответить, но в следующий момент Ольга подхватила её под руку и через двери увлекла на улицу.
Санитар Виталик вышел за ними, но, как ни странно, дальше провожать не стал.
– Значит, до вечера, договорились! – крикнул он вслед, когда они спускались по ступенькам. – Я заеду!
Наташа собралась было возмутиться, но вовремя осеклась: нечего развивать тему, иначе от этого ухажёра и через час не избавишься.
– Ты с ним встречаешься, что ли? – удивлённым шёпотом спросила Ольга.
– Я?
– Ну, не я же!
– Нет, не встречаюсь.
– А чего он тогда?
– Не знаю. Делать нечего, вот и пристаёт ко всем.
Они направились к воротам больницы.
– Зря ты про «Олимпик», – проговорила Наташа. – Он ведь как пить дать приедет к концу занятий.
– Ну, откуда же я знала?! Как-то само собой вырвалось…
– Ладно.
Перед самими воротами Наташа обернулась. Санитар словно ждал этого: стоя на ступеньках, он помахал ей рукой.
Вот, блин…
Она сделала вид, что смотрит на что-то другое, затем отвернулась.
– Может, мне сегодня туда не идти? – проговорила она, глянув на Ольгу.
– Ну, здрасте!
– Не нравится он мне что-то. Наглый, как я не знаю кто… – Она вздохнула. – И на маньяка похож.
– Если от каждого маньяка прятаться, можно всю жизнь дома просидеть.
– В поговорке про волков было…
– В твоём случае про маньяков правильнее.
– И что мне теперь делать?
Ольга остановилась и положила руку ей на плечо:
– Ничего не делать. После занятий задержишься в раздевалке. А если он будет тебя спрашивать, я скажу, что не пришла. Хорошо?
Шмель остановил машину в тихом переулке. Вышел и, оглядываясь по сторонам, неспешно подошёл к багажнику. Открыл.
– Не сдох ещё?
Малах замотал головой.
– Забыл я про тебя, понимаешь? Надо было в лесу это сделать… – Шмель достал пистолет. – Открывай рот.
– Не-е-ет! – прохныкал Малах, но рот открыл. Шмель сунул ствол ему между зубов:
– Зажмуришься или так бахнуть?
– Не-е-ет…
Шмель наклонился к нему.
– Значит, слушай сюда, сучоныш. Если ты кому-нибудь вякнешь о том, кого видел и где был…
– Ммм!
– Я даже сам боюсь подумать, что с тобой тогда будет.
– Ммм!!!
– Добрый я сегодня не по теме… – Шмель вытащил пистолет и вытер ствол о рубашку Малаха. – Вылазишь тихо и аккуратно, понял? И так же аккуратно уходишь.
– Я п-п-понял…
– Начинай.
Малах выбрался. Размазал по щекам слёзы и сопли, покрутил головой, ориентируясь, и побрёл в сторону трамвайной остановки.
Шмель захлопнул багажник.
* * *
– Спасибо, дорогая! – Карась кивнул официантке и подвинул к себе тарелку с пельменями. Ослабив галстук и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он взял вилку и принялся есть.
Своё прозвище Карась получил не столько за внешний вид – круглые щёки и упитанное лицо – сколько за манеру причмокивать губами при разговоре. Совсем как обозначенная рыба, когда её вытащишь из воды. Впрочем, снимая с вилки горячий пельмень, он сделал ещё более похожее движение: раскрыв рот, вытянул губы и всосал пельмень в точности по-карасиному.
Он посмотрел на часы: ровно два. Сегодня никто не скажет, что он опоздал.
У входной двери звякнула связка колокольчиков, и Карась повернул голову. В кафе вошли Боксёр и Шмель. Размеренно, неспешно. Осмотрелись.
Не дожевав первый пельмень, Карась положил в рот следующий и махнул партнёрам,
