Ключевым в этой схеме было слово «если». Чтобы получить ордер на арест Мэсситера, улики требовалось собрать до подписания договора о покупке. Как только Арканджело поставят на документе свои подписи, дело придется иметь уже не с одним отдельным человеком, а со всей иерархией города, с теми, кто поставил на кон свою репутацию, чтобы обеспечить нужное им будущее острова и навсегда скрыть от посторонних глаз прошлые финансовые махинации. В таком случае орешек мог оказаться не по зубам даже Луке Дзеккини, и без того рискнувшему слишком многим. В Венеции все решала впасть, и это понимали как Ник Коста, так и майор из Вероны. Как сказал Дзеккини, каждая неудавшаяся попытка свалить Мэсситера только Добавляла ему влияния. В их распоряжении оставалось очень мало времени и еще меньше идей относительно того, где у англичанина слабое место.
Из серого, без опознавательных знаков, фургона вышли восемь человек, восемь вооруженных и надежных карабинеров, подобранных самим майором. Дзеккини заранее предупредил, что в Венеции им придется пробыть, если понадобится, весь день – возвращаться с пустыми руками никто не хотел.
Сидевший напротив Косты и Перони майор вопросительно посмотрел на римлян.
– Время пришло. Решайте сейчас, потому что потом будет поздно. Мы еще можем повернуть обратно.
– Можете уезжать, – без раздумий ответил Коста. – Только отдайте нам ордер. Мы пойдем в любом случае.
Дзеккини пожал плечами:
– Надеюсь, Лео когда-нибудь оценит наши старания. – Он повернулся и положил руку на плечо соседу. – Пошли!
Действовали четко, быстро, профессионально. Им хватило четырех минут, чтобы убедиться, что дом пуст, открыть переднюю дверь и пройти по просторным, с высокими потолками комнатам особняка, позволить себе который государственный служащий определенно не мог. Рандаццо нравились картины, что удивило Косту. Впрочем, подобранные со вкусом полотна девятнадцатого и начала двадцатого века, с десяток старинных икон и коллекция японских гравюр могли отражать и увлечение супруга комиссара.
Переходя из комнаты в комнату, Дзеккини осматривал все с дотошностью профессионала, щелкал фотоаппаратом и время от времени уточнял что-то с помощью карманного компьютера. Комментариев не было. Перони и Коста беспокойно переглядывались. Визитом в дом Рандаццо их варианты не исчерпывались, но остальные выглядели еще более сомнительными.
Наконец, когда они прошли по всем комнатам первого этажа и майор лишь покачал головой, Коста не выдержал:
– У нас что-нибудь есть, Лука?
– Не знаю, – неуверенно пробормотал Дзеккини. – Может быть, да. Может быть, нет. Чтобы потребовать встречи с комиссаром, мне нужно предъявить что-то, в чем я уверен на сто процентов. Одних лишь подозрений недостаточно. Даже если все здесь приобретено незаконно, доказать вину покупателя будет крайне трудно – подобного рода мелочь продается едва ли не в каждом художественном салоне. Ничего особенно ценного здесь нет. Если мы попытаемся прижать ублюдка только на основании этого, он просто прикинется простаком и изобразит святую невинность. Скажет, что приобрел на распродаже. Доказать обратное практически невозможно.
Двумя днями раньше Коста и Перони уже побывали в особняке, но тогда Коста присматривался только к картинам – остальное он знал плохо.
– Как насчет икон? Вам не кажется, что они сербские?
– Определенно сербские, но что с того? Не проведя экспертизу, не установив наверняка их подлинность, мы опять-таки имеем только подозрения. Может быть, когда я вернусь в Верону и пороюсь в архивах, какой-то след и появится. Не поймите меня неправильно. Я просто… – Он помолчал, подыскивая слова, чтобы смягчить удар. – Просто сейчас у нас нет ничего, что можно было бы выкладывать на стол. Жаль, но…
Перони почесал голову.
– Послушай, Ник! Может быть, поискать что-то еще? Не упираться в одни картины. Оглядись, посмотри.
Здесь действительно было на что посмотреть: восточная керамика, клуазонские вазы, ширмы. В доме Рандаццо смешались все стили, эпохи и страны, что говорило о неопределенности предпочтений.
– Самое чудное вон там. – Перони указал на укрывшийся в углу, около камина, стеклянный шкафчик, на который Коста в первый раз не обратил внимания.
Перони открыл дверцы и достал небольшую и очень древнюю статуэтку. Выточенная из камня, она изображала сидящую со скрещенными ногами фигуру с бусами на шее и выражением, в котором было что-то и от Будды, и от сатира.
– Что-то знакомое, – объяснил Перони. – Как будто я где-то его уже видел. А может, все дело в этом. – Он указал на громадный фаллос, гордо торчащий между ног странного существа.
Лука Дзеккини повертел статуэтку в руках, потом вернул ее Перони, достал компьютер и пробежался пальцами по кнопкам, Через пару секунд он остановился, усмехнулся приятелям и повернул к ним экран, на котором было показано что-то, напоминающее находку Перони.
– Вавилонская. Я уже видел несколько похожих после того, как американцы вошли в Ирак.
– Здесь наш? – спросил Коста.
– Нет но сходство большое.
– Ценная штука? – поинтересовался Перони.
Майор кивнул:
– По-своему. В наркоторговле такие вещицы используются вместо твердой валюты. Переправлять большие суммы наличных денег довольно затруднительно, легально их тоже не перешлешь – наблюдают за этим теперь внимательно, и просто так миллион со счета не снимешь.
О системе, призванной бороться с незаконным отмыванием «грязных» денег, Коста уже читал.
– И тогда вместо долларов или евро посылают ценный предмет искусства, – продолжил он. – Переправить его контрабандой намного легче и обратить при получении в наличные тоже труда не составляет.
– Верно. – Дзеккини с уважением посмотрел на молодого детектива – таких познаний он явно не ожидал. – Статуэтка изображает домашнее божество. Все эти скульптурки хранились либо в иракских музеях, либо в частных коллекциях. Сейчас из Ирака через нелегальные каналы уходит так много ценностей, что нам приказано брать на заметку все и немедленно докладывать о каждом случае.
Разговор пришлось прервать из-за шума пролетающего самолета.
– Так что? – наконец спросил Перони. – Сгодится?
Дзеккини достал сотовый телефон.
– Для начала. Мне необходимо встретиться с комиссаром Рандаццо. Вы со мной?
Коста бросил взгляд на напарника и покачал головой:
– Джанни, иди ты. У меня есть еще одно дело.
Большого удовольствия от такого поручения Перони не выразил.
– Что за дело? Ты ведь знаешь, я не люблю, когда от меня что-то скрывают.
– Ничего особенного. – Коста кивнул в сторону окна и простирающегося за ним голубого неба. – Всего встреча с парой призраков. И то если повезет.
В то время как карабинеры обыскивали дом комиссара Рандаццо, Эмили Дикон сидела на палубе яхты, заканчивая поздний завтрак. Толстое дымчатое стекло защищало ее как от солнца, так и от взглядов прогуливавшихся по набережной туристов. Мэсситер отправился с визитом к своему банкиру на Сан-Марко, чтобы уже оттуда отбыть на решающую встречу с Арканджело в офисе своих адвокатов в Дорсодуро. Перед уходом он прозрачно намекнул, что будет ждать Эмили там. Чем объяснялось приглашение – необходимостью иметь под рукой человека, мало-мальски разбирающегося в строительстве, или просто желанием завершить долгие и трудные переговоры в присутствии свидетеля, – Эмили не знала. Впрочем, прежде чем решать, принимать приглашение или оставить его без внимания, ей еще предстояло сделать то, ради чего она сюда и приехала. Хорватов на яхте видно не было, остались только три филиппинки, которые, справившись со своими обязанностями, разошлись по каютам в ожидании очередных приказаний.
Улики.
Вот чего так отчаянно недоставало Нику. Доказательств нелегальной деятельности в любой форме.
Эмили поднялась, смахнула с рубашки крошки корнетто, разгладила джинсы и звонком вызвала одну из служанок.
Откликнулась младшая, невысокого роста девушка лет восемнадцати, одетая во все белое, с собранными в пучок черными волосами. Эмили, как того требовала ситуация, встретила ее недовольной гримасой.
– Как тебя зовут? – спросила она по-итальянски.
В глазах бедняжки заметался страх. Эмили повторила вопрос по-английски.
– Флора, – нервно теребя край передника, ответила служанка.
– Тебя взяли на работу, хотя ты и не говоришь по-итальянски?
– Да.
Разговорчивостью девушка не отличалась. Разумеется, Мэсситер предпочитал таких, которые не сболтнут лишнего.
– Кто говорит вам, что делать?
Флора бросила взгляд на каюту, где обычно располагались мужчины.
– Они.
Эмили представила, как ведут себя хорваты, когда остаются наедине с этими женщинами. Догадаться было нетрудно.
– Я могу научить тебя нескольким словам. Если хочешь.
