— Ты слышал новости сегодня утром или читал газеты? — спросила она.
— Нет. Я все время готовился к заседанию.
Она положила на стол «Нью-Йорк таймс». В правом нижнем углу Майкл нашел заметку: «ГЛАВАРЬ МАФИИ УМЕР В 72 ГОДА. Бенито Карлуччи, много лет возглавлявший в Нью-Йорке самый большой мафиозный клан, умер вчера в возрасте 72 лет от болезни печени.
Карлуччи был уличен в преступлении только однажды. В молодости, когда он провел два года в тюрьме Синг-синг за руководство бандой, угонявшей машины. После освобождения он сделал карьеру в криминальном мире, у него всегда были под рукой опытные адвокаты. В возрасте сорока лет он стал лидером в клане мафии. Под его руководством клан сделал первые шаги к отмыванию денег, и к моменту его смерти более половины доходов клана, по сообщению ФБР, поступают от законных предприятий.
Часто смерть лидера мафии приводила к кровавой борьбе за власть, но Карлуччи, предвидя свою смерть, создал специальный совет управления, членами которого являются капо группировок клана. Ни один из четырех членов, похоже, не имеет главенствующей роли. Службу по покойном совершит завтра в соборе Святого Патрика Нью-Йоркский архиепископ».
Майкл отложил газету и снял телефонную трубку.
— Да? — ответил Томми на том конце провода. В его голосе слышалось напряжение.
— Это Винни, я только что узнал…
— Подожди, — Майкл услышал приглушенные приказы, затем Томми опять взял трубку. — Извини, Винни. Тут кругом такой бардак, можешь себе представить.
— Мне очень жаль, Томми, я знаю, ты любил старика.
— Да, любил, но он ушел, и сейчас надо жить дальше.
— Все в порядке?
— Не верь ничему из того, что прочтешь в газетах.
— Когда мы встретимся?
— Я постараюсь появиться в следующем месяце.
— Хорошо. Передай соболезнования семье.
— Конечно.
Майкл повесил трубку.
— Ну? — спросила Маргот. — Что происходит?
— Он не мог говорить, — сказал Майкл. — Он объявится здесь в ближайшее время, тогда и узнаем.
Майкл призвал собрание совета директоров к порядку.
— Добрый день, джентльмены, это собрание будет коротким. Я сообщу вам о состоянии дел на сегодня, а затем представлю совету на рассмотрение два вопроса. После того, как я встал во главе студии, я заморозил научно-фантастический и вьетнамский проекты и списал все расходы, — за столом раздался гул одобрения. — Я запустил в производство три картины, с самым дорогим бюджетом в четырнадцать миллионов долларов. Я полагаю, что все три будут исключительно доходны. Естественно, в студии должны произойти некоторые перестановки. Некоторые люди из администрации, работавшие с Лео, не захотят работать со мною, и есть некоторые, с которыми не захочу работать я.
Гарри Джонсон взял слово.
— Вы, конечно, будете искать поддержки совета при любых серьезных изменениях.
Майкл посмотрел на Джонсона.
— Это тема моего отчета. Я хочу поставить на голосование договоры о найме для меня и Маргот Глэдстон. Чтобы ответить на ваш вопрос, Гарри, мой контракт, который я предлагаю, дает мне все полномочия нанимать и увольнять тех, кого я сочту нужным. Будут еще предложения?
— Предлагаю одобрить контракт, — сказал кто-то из членов совета.
— Одобряю, — произнес еще один.
— Еще мнения? — спросил Майкл. — Гарри?
Джонсон встал.
— Майкл, во-первых, я должен выразить вам благодарность всего совета за то, как вы взялись управлять студией. Ваши действия в области производства одновременно бережливы и созидательны, и мы восхищаемся вами.
Он откашлялся.
— В то же время есть потенциальные проблемы, касающиеся дел студии. Некоторые из глав администрации работали на своих местах по многу лет и зарекомендовали себя с лучшей стороны при Лео. Все эти люди обладают большим, чем вы, опытом в этом бизнесе, и я, честно говоря, сомневаюсь в возможности дать вам право убирать и заменять их.
— Благодарю, Гарри, — сказал Майкл. — Конечно, то, что вы говорите, правда: в студии есть опытные и компетентные люди. Но все они, между прочим, не рады работать со мной!
— И еще, — сказал Джонсон. — Введение Маргот Глэдстон в должность коммерческого директора кажется нам слишком поспешным. Мисс Глэдстон работала секретарем у многих исполнительных директоров, и это едва ли характеризует ее как способную управлять деловой стороной студии.
— Я понял вашу точку зрения, Гарри, — произнес Майкл. — Но Маргот знает о работе студии больше, чем кто-либо из присутствующих, включая меня. Она очень образованна, и я всегда находил ее суждения безупречными. Свои действия она, естественно, будет согласовывать со мной.
— Оклад в миллион долларов в год плюс премиальные для женщины, которая была секретарем? — спросил Джонсон.
— Она квалифицированный специалист, — ответил Майкл, — и, как я уже говорил, ее пенсия довольно скромна по стандартам производства.
Джонсон опять начал говорить, но Майкл опять поднял руку.
— Гарри, я не хочу прекращать дебаты, но вопрос перед советом один: буду я управлять студией или нет? Я поясню: я соглашусь на эту работу только в том случае, если буду иметь те же полномочия, что и Лео. Мой контракт перед вами, по нему я имею все полномочия. Я предложил вам контракт Маргот Глэдстон чисто из вежливости. Если совет одобрит мой контракт, то моим первым действием будет подписание контракта Маргот. Если этот совет решит этого не делать, то я освобожу свой стол за полчаса. Я думаю, что мне лучше покинуть собрание на время обсуждения. Господа, решение за вами.
Майкл встал и пошел к выходу.
— Майкл, — произнес Джонсон.
Майкл оглянулся.
— Все за?
— Да! — сказали все одновременно.
— Против?
В комнате наступила тишина.
— Предложение принято единогласно, — произнес Майкл.
— Господа, больше вопросов нет, заседание совета объявляется закрытым до следующего очередного еженедельного заседания.
Майкл вернулся в офис. Маргот ждала его. Он прошел к своему столу, подписал четыре копии ее контракта и протянул ей один.
— Теперь ты коммерческий директор «Центуриона».
Маргот встала на цыпочки и поцеловала его.
— А теперь, — произнес Майкл, — уволь финансового директора.
— Да, сэр, — ответила Маргот.
Майкл сидел в длинном «мерседесе», который достался ему по наследству от Лео Голдмана, и смотрел, как «Гольфстрим-4» приземляется в аэропорту «Санта-Моника». Казалось, полоса слишком коротка для такого большого самолета. Тем не менее самолет аккуратно подъехал прямо к тому месту, где ждал Майкл.
Майкл приветствовал Томми Про, хлопнув его по плечу, и затем проводил его к «мерседесу», пока шофер возился с багажом.
— Прекрасный вид транспорта, — произнес Майкл. — Не доставляет особых беспокойств!
— Особых беспокойств? — Томми рассмеялся. — Я должен быть всегда готов к неожиданностям.
Он взялся за ручку и поднял стекло перегородки, отделяющей их от водителя, который вел машину к Колонии Малибу.
— Он совсем не слышит нас? — спросил Томми.
— Совсем. Лео купил стандартный «седан-600», единственный с двенадцатицилиндровым двигателем, и усилил его мощность. А еще он сделал эту звуконепроницаемую перегородку.
Томми повертел телевизор.
— Эта штука ловит «Си-Эн-Эн»?
— Нет, Томми, для «Си-Эн-Эн» нужно подключить кабель или систему спутникового телевидения.
— Он хоть какие-нибудь новости ловит?
Майкл наклонился вперед и переключил канал.
— Мы передаем пятичасовые новости.
На экране появилось лицо Тома Броккава.
— Добрый вечер, — произнес диктор. — В сегодняшнем выпуске: Саддам Хусейн осматривает свои военные объекты; президент озабочен скандалом в Иран-Контрассе и… — на экране появился труп, лежащий на одной из Нью-Йоркских улиц, — смена поколений в мафиозном клане.
Томми глубоко вздохнул.
— Что происходит? — спросил Майкл. — Я многого не читаю в газетах.
— Этот парень, лежавший на улице, — Бенни Нос, — сказал Томми.
— Бенни? Да кто же осмелился убрать Бенни Носа?
— Он перед тобой.
— Черт возьми! Объясни хоть что-нибудь!
— Ш-ш-ш, — произнес Томми, показывая на экран.
Там опять появился Броккав.
— Сегодня днем в Нью-Йорке двое главарей мафии были застрелены при выходе из ресторана на Манхэттене. Эти убийства показали несостоятельность теории ФБР о том, что после смерти Бенито Карлуччи власть перешла к совету управления безо всякой борьбы.
— Именно поэтому я и приехал к тебе, — произнес Томми. — Самое время исчезнуть.
— Так кто же остался? — спросил Майкл. — Кто же теперь всем заправляет?
— Остались Эдди и Джо Фунаро, — произнес Томми. — А управляю всем я.
