Танни без промедления направилась к тыльной стене погреба, где обнаружилась еще одна небольшая лестница, ведущая к закрытой двери – как оказалось, с электронным замком. Танни – вот умница – знала код и, набрав комбинацию, махнула Малоуну рукой, чтобы тот шел следом.
Сзади на входе, конечно же, появились те двое.
Один полез рукой под пиджак – понятно зачем.
Малоун оказался проворней и, выхватив пистолет, не целясь пальнул правее от входа. В замкнутом пространстве меж каменных стен выстрел раскатился гулким грохотом. Благодушные созерцатели бочек от неожиданности втянули головы в плечи, а завидев ствол, заметались в панике. Этот момент Малоун использовал для того, чтобы по ступеням метнуться в открытую дверь, которую у него за спиной тут же захлопнула Танни.
– Уф-ф… Дверь теперь на замке, – сказала она. – Если они не знают кода, то сюда им путь заказан.
Те двое, по всей видимости, были из МИ-6 и работали на Томаса Мэтьюза, не исключено, что при посредстве городской полиции. Хотя кто знает – может, у них и местные секьюрити на подхвате.
Вокруг стояла непроницаемая темень, веяло сырым плесневелым запахом подземелья.
Где-то рядом с шорохом перемещалась Танни. Внезапно тьму спицей проколол белесый луч фонарика.
– Вот хорошо, что нашла. Персонал у нас их тут держит.
– Где мы?
– В канализации, конечно. Где же еще?
***
Кэтлин добралась до подножия лестницы первого этажа и вышла в длинный коридор, откуда вскоре попала в длинное узкое помещение, именуемое Верхней оранжереей. Внешние стены здесь представляли собой почти сплошную череду окон. Все пространство заливал яркий солнечный свет. Здесь тоже разгуливали люди, хотя и не в таком количестве, как по второму этажу.
Если за происходящим откуда-нибудь наблюдает Мэтьюз, то почему не вступится, не поможет?
Вместо этого на пятки решительно наступает воскресшая Ева Пазан. Скоро, уже совсем скоро та парочка догадается, что объект их преследования убежал вниз. Неизвестно, на чьей стороне Пазан, но опыт подсказывал не доверять никому. Особенно после того происшествия в книжном магазине.
Просто уйти, и всё.
Но только не через выходы, они наверняка под наблюдением.
За окнами расстилалась величавая панорама Сада уединения, уходящая от дворца к реке.
Вот туда ей, видимо, и надо.
Кэтлин подошла к одному из окон: сигнализации нет. Да и зачем она здесь? Хватает и окон во дворце, которых сотни, одно только их оснащение чего стоит. А вот датчики движения – другое дело; вон они, укреплены на высоте с внутренней части оранжереи, чтоб засечь проникновение любого непрошеного гостя, если тот попытается залезть в окна.
А днем те датчики наверняка отключаются.
Кэтлин оглядела помещение: людей в униформе вокруг вроде как нет. Ладно, была не была… Выдвинув шпингалет, она, поднатужась, подняла нижнюю фрамугу.
До земли отсюда была пара метров.
Кое-кто из гуляющих подозрительно косился на ее действия. Ну и пусть.
Игнорируя их взгляды, Кэтлин вылезла наружу.
41Иэну не терпелось побольше узнать о Генри Фицрое: уж очень заинтриговывал рассказ мисс Мэри.
– А этот крендель Фицрой, он женился в пятнадцать лет на четырнадцатилетней – так, что ли?
– В те времена это было обычным делом. Браки в высших кругах заключались не по любви, а ради союзов и приобретения богатства. Генрих VIII в завязывании родственных связей с Говардами усматривал укрепление отношений с этим богатым влиятельным родом. А внебрачность его сына препятствием не считалась: ведь ему открыто благоволил сам король.
– А что об этом думала жена Генриха? – поинтересовался Гэри.
– Она была недовольна. Это вносило напряженность. Может статься, что и некоторые из выкидышей происходили отчасти поэтому. Екатерина Арагонская была во многих отношениях хрупкой женщиной.
Американец по имени Антрим удалился со своими подчиненными в офис. Несмотря на то что знакомы они были не больше пяти минут, Иэн чувствовал в этом человеке что-то не то. А своим ощущениям он научился доверять. Вот, скажем, мисс Мэри или Коттон Малоун: к ним он как-то сразу проникся. Гэри тоже ничего, хотя видно, что по жизни горя еще не хлебнул. Своих собственных матери с отцом Иэн не знал, да и не узнает уже, как видно, никогда. Тетка что-то пыталась рассказывать ему про родню, но он тогда был еще желторотым, ничего не понимал, а потом, когда сбежал, вдумываться во что-то мешала злость.
Вот у Гэри два отца…
Это хорошо или плохо? Наверное, все-таки проблемно.
Иэн уловил явную настороженность, с какой мисс Мэри разговаривала с Антримом. Она угадывалась в ее глазах, в строптивости интонации. Видно было невооруженным глазом, что у нее он тоже вызывал подозрение. А Гэри, лопух, увяз в своем самокопании, и это мешало ему видеть все как есть…
Ну да ладно.
Если он сам не думает, то можно думать за него. Коли на то пошло, Малоун сам наказал ему, Иэну, присматривать за Гэри.
– В конце концов, – продолжала рассказ мисс Мэри, – Генрих VIII и сам женился на представительнице семейства Говардов. Звали ее Екатерина, и она стала ему пятой женой. К сожалению, у нее выявилась склонность к адюльтеру – проще говоря, супружеским изменам, – и король приказал лишить ее головы. Этого Говарды Генриху не простили, но и король в этом смысле не остался в долгу. Благоволение к Говардам сменилось опалой. За измену был казнен брат Мэри Говард, пэр Суррея Генри. Он завершил список тех, кого Генрих отправил на плаху до своей собственной кончины в январе тысяча пятьсот сорок седьмого.
– Откуда вы все это знаете? – подивился Гэри.
– Книги надо читать, – съязвил Иэн.
– Их я и вправду читаю, – улыбнулась мисс Мэри. – Но меня всегда интересовала та эпоха. А еще больше в истории Тюдоров разбирается моя сестра… Ну а теперь, я вижу, этой темой не на шутку увлекся и мистер Антрим.
– Он просто делает свою работу, – буркнул Гэри.
– В самом деле? А что это за такой внезапно проснувшийся интерес к британской истории? До последних пор, насколько мне помнится, Великобритания и США были союзниками. Что вдруг за надобность такая разворачивать здесь шпионскую деятельность? Прятаться в какой-то норе под видом склада? Почему в открытую не спросить то, что хочешь?
– Почему шпионскую? Просто разведка. Я же знаю. У меня папа сам долгое время в разведке работал.
– Твой отец, – строго посмотрела мисс Мэри, – кажется мне приличным человеком. И он, уверяю тебя, озадачен происходящим не меньше, чем я.
***
Антрим был в панике.
Это что же получается, в убийстве Фэрроу Керри была задействована МИ-6? То есть они были в курсе операции «Ложь короля»… А в «Обществе Дедала» говорят, что Керри устранили они. То есть кто-то из них лжет – или «дедаловцы», или этот щегол Иэн Данн…
Но кто именно?
А теперь Коттон Малоун разгуливает по Хэмптон-Корту в компании с Кэтлин Ричардс…
Что там, черт возьми, делает она?
Знать это было необходимо, так что обоих своих агентов Антрим незамедлительно послал выяснить, что там происходит.
Блейк покосился на склад, где сейчас среди подлежащих уничтожению артефактов сидела та троица – пожилая наседка с двумя цыплятами. Душу грело лишь ожидание звонка о смерти Коттона Малоуна. Печальное известие он доведет до Гэри сам. Понятное дело, попытается вмешаться Пэм, но ничего из этого не выйдет. Второй раз отгородить его, Блейка Антрима, у нее не получится. А папик с того света уже не вмешается. Мысль о победе кривила губы в улыбке. Своему слухачу в Атланте Антрим уже приказал возобновить наблюдение. Прослушка телефонов Пэм может оказаться полезной на месяцы вперед. Информированность – лучший союзник разведчика. И чем сведений больше, тем лучше. А с семью миллионами долларов на счету решаются проблемы с любой оплатой.
Впрочем, всему свое время.
Сначала нужно завершить операцию «Ложь короля».
Как договаривались.
***
Гэри сердила та придирчивость, с которой мисс Мэри относится к Антриму.
Да какое она имеет право так говорить? Сплошной негатив. Слова были тщательно взвешенны, произнесены ровным голосом, но их смысл читался четко и недвусмысленно.
«Ты уверен в этом человеке?»
Ну а как же. Блейк ему, по крайней мере, не лгал. В отличие от матери. И мать не обижал, в отличие от отца – в смысле, Коттона. С матерью все-таки надо будет поговорить. Ей, понятно, все это не понравится, но придется смириться. А иначе он осуществит свою угрозу и переедет в Данию. К отцу – то есть Коттону. Может, у них появится чувство взаимопонимания…
– У Генри Фицроя и Мэри Говард, – рассказывала между тем мисс Мэри, – родился ребенок. Мальчик. Ему было тринадцать, когда в тысяча пятьсот сорок седьмом году умер его дед Генрих VIII. Мальчик был худенький, бледный и рыжеволосый, как все Тюдоры. Но вместе с тем сильный и решительный, как Говарды.
