— Только давайте побыстрее.
Они подошли к яблоне. Кёртис, Оуэн и Дэвид сорвали себе по яблоку. Райан остался в стороне.
— Я не голоден, — объяснил он своим спутникам.
Дэвид откусил от яблока, а остаток изо всех сил запустил в стену одного из строений. Но оно не долетело до цели и шмякнулось в грязь.
— Червивое? — спросил Кёртис.
— Нет, очень даже вкусно.
Дэвид осклабился. Он сорвал еще одно яблоко, откусил и швырнул остатки в стену. Вскоре и он, и близнецы уже вовсю бросали яблоки кто дальше, и это было здорово. Они словно забрасывали… кого-то. Райан молча стоял рядом и смотрел.
— И что это вы вытворяете?!
Все четверо обернулись на грубый голос. Посреди грядки с томатами стоял мужчина. Он не мог войти так, чтобы они его не услышали или не заметили, подумал Кёртис. Должно быть, он сидел все это время в зарослях и наблюдал, пока не решился встать и проучить их. В клетчатой рубашке и кепке, он походил на фермера, и Кёртис задумался, не его ли это сад.
— Мы… — начал было Дэвид и внезапно кинулся бежать.
Для остальных это стало неожиданностью. Но прежде чем они бросились следом, незнакомец крикнул властным голосом: «Стоять!», и Дэвид замер на месте.
Мужчина вышел с грядки на открытый участок. Он был стар, но крепко сложен и, наверное, мог в один заход надрать им всем задницы.
— Я спрашиваю, что вы такое здесь вытворяете, — сказал он недовольно.
— Ничего, сэр, — ответил Оуэн.
— Я видел, как вы срывали яблоки. Видел, как вы их швыряли. — Садовник свирепо взглянул на каждого подростка по очереди. — Замечательные были яблоки.
— Прошу прощения, — сказал Дэвид.
— Неплохо бы, — отозвался незнакомец.
Он достал из кармана платок и вытер пот со лба. Вот только это был не платок, а женские трусики. Кёртис почувствовал, как у него засосало под ложечкой.
— Буу! — заорал мужчина во всю глотку, и четверо друзей подскочили.
Он рассмеялся низким урчащим смехом, похожим на звук, какой издавали бы деревья, если бы могли выражать радость. Потом мужчина вдруг развернулся и забрался в заросли помидоров. Он присел на корточки и в следующую секунду поднялся с совком в одной руке и садовыми ножницами в другой. Стукнул ими над головой, подпрыгнул и заплясал.
Садовник был не в себе, понял Кёртис.
Он взглянул на Дэвида, а потом на Оуэна и Райана. По их лицам подросток прочел, что они сразу поняли его замысел, и, кивнув друг другу, все четверо бросились бежать.
В этот раз никто не закричал им вслед, никто их не преследовал. Кёртис догадывался, что мужчина продолжал плясать, но не стал оглядываться, чтобы проверить. Никто из них не оглядывался. Они смотрели только вперед, распахнули калитку и выскочили наружу. И бежали, не сбавляя шага, пока не удостоверились, что сад остался далеко позади.
В этот раз с ними играли и женщины. Лоуэлл хоть и считал себя человеком современным и здравомыслящим, но не думал, что женщинам следовало здесь находиться. Игра игрой, забава забавой, но если сучкам хотелось участвовать, то им надо было устроить собственный турнир. К счастью, Рейчел не проявила такого желания. И вообще, в этот вечер, сидя на трибунах, она выглядела очень женственно. Облегающий топ и короткая юбка подчеркивали все ее достоинства. Она, может, и была матерью троих детей, но по-прежнему выглядела чертовски привлекательно.
Турман помедлил. Сучки? О чем он таком думал? Такой ход мыслей даже отдаленно не походил на его собственные убеждения и взгляды!
Вот только теперь его убеждения и взгляды были именно такими. Возможно, раньше их и не было. Но теперь он твердо в них верил.
Как такое возможно? Каким образом он вдруг начал размышлять о вещах, о которых прежде никогда не задумывался? Единственный вывод, к которому Турману удалось прийти, заключался в том, что это не его собственные мысли. И это была самая ужасная догадка, какую он только мог вообразить. Физические оковы или угрозы — это одно. Даже странный эмоциональный колпак, под которым он оказался, едва приехал в Реату, можно было стерпеть. Но чтобы его мысли изменяли, извращали изнутри, так что его собственные убеждения становились не его собственными…
А что же дальше? — думал Лоуэлл. Он перестанет беспокоиться по поводу идиотских мыслей? Перестанет воспринимать их?
Возможно, тогда в его старом теле поселится совершенно другая личность.
При этой мысли у него возникло желание убить себя, чтобы не допустить этого.
И эта мысль тоже была абсолютно ему чуждой.
Трибуны были забиты. Турман узнал множество людей с утренней службы. Людей, которые выходили с оскорбленным видом, которые, как он думал, уедут отсюда немедленно. Теперь они сидели на скамейках и с нетерпением ждали первого матча.
Команды — Корольки и Койоты — разогревались по разные стороны площадки, но по сигналу заняли свои позиции.
— Мы сделаем это, — сказал Рэнд Блэк, когда его команда собралась вокруг него.
Самое забавное заключалось в том, что Лоуэлл действительно верил в это. Блэк говорил то же самое перед турниром по волейболу, и вполне естественно, что он говорил это теперь, чтобы поднять настроение и придать команде уверенности. Но Турман поглядывал на противника и не заметил у Койотов действительно сильных игроков. К тому же Корольки немного выигрывали в росте. Но главное, половину команды Койотов в этот раз составляли женщины, так как многие из их прежних игроков отказались участвовать или уехали сегодня утром. У Корольков же были одни мужчины.
Если они воспользуются преимуществом, то победа не заставит себя ждать.
Будучи центровым, Лоуэлл вышел на взбрасывание. Его противником оказалась пожилая женщина. Она вперила в него свирепый взгляд маленьких глазок и тихо произнесла:
— Отсоси, мистер Отсос, — ее слова сливались в одно. — Ты мистер Отсос, потому что отсосешь. Отсоси. Мистер Отсос.
Рокни с мячом в руках, выполняющий роль судьи, ухмыльнулся.
Раздался свист, мяч взлетел ввысь, и Турман подпрыгнул так высоко, как только мог. Он испытал странное и неприятное чувство удовлетворения, отбив мяч Рэнду и оттолкнув женщину. Крики толпы, сопровождавшие его действия, выражали не возмущение, а одобрение.
Это задало тон игре.
Они толкались и пихались локтями, ставили подножки, но Рокни, единственный судья, не замечал нарушений. Лоуэлл, лучший бомбардир первой четверти, и сам вошел во вкус. Он врезал локтем в грудь женщине, против которой играл на взбросе, и та упала, осыпая его отборной бранью, к восторгу орущей толпы. В первом ряду Турман заметил пожилую пару, которая покинула утреннюю службу, напуганная и возмущенная выходками так называемого священника. Они кричали во всю глотку, подбадривая его.
— Мочи ее! — визжала старая дама. — Врежь ей по заднице!
Внутри у него что-то надломилось, словно резинка растянулась и резко вернулась в исходную форму. Вид пожилой, яростно орущей пары, точно шлепок по голове, вернул Лоуэлла в реальность.
Он снова стал собой.
Однако это не означало, что он стал играть мягче. Игра сегодня ладилась, и хотя Турман давно не брал в руки мяча, он оказался гораздо собраннее, а в физической форме большинству противников было до него очень далеко. Не говоря уже о росте. Лоуэлл и Блэк были лучшими игроками в команде, они задавали своего рода ритм и к середине матча Корольки были в отрыве на двадцать очков. К концу игры они разгромили Койотов со счетом сорок против восьми. И именно Турман высказал идею уйти с площадки победителями.
— Мы не будем больше играть, — заявил пожарный, когда судья объявил начало следующего матча.
Все Корольки с вызовом уставились на спортивного координатора.
— Вы… должны, — впервые за все время Рокни занервничал — он явно никогда прежде не сталкивался с отказом.
— Мы ничего не должны! — подал голос Гаррет Рейндолс. Этот долговязый мужчина заработал в последней четверти десять очков и поэтому осмелел.
— У Кукушек будет неравное преимущество, — сказал Блэк спокойно и с рассудительностью, которой позавидовал даже Лоуэлл. — Мы сорок минут носились по площадке, надрывались как черти. А они выходят свежими.
Спортивный координатор не нашелся что ответить.
Толпа начала расходиться. Ряды зрителей медленно потянулись к проходам по обе стороны от трибун. И, скорее всего, именно их уход послужил сигналом к окончательному завершению турнира.
— Мы хотим играть! — проревел Блоджетт с середины площадки.
Лоуэллу представилась отличная возможность, и он не мог ею не воспользоваться.
— Сами с собой поиграйте! — крикнул он. — У вас неплохо получается!
Со стороны расходящихся зрителей послышался смех. Такая реакция унизила спортивного координатора и привела в бешенство Блоджетта.
