Лоуэллу представилась отличная возможность, и он не мог ею не воспользоваться.
— Сами с собой поиграйте! — крикнул он. — У вас неплохо получается!
Со стороны расходящихся зрителей послышался смех. Такая реакция унизила спортивного координатора и привела в бешенство Блоджетта.
— И поиграем! — завопил он. — Поиграем!
Турман отвернулся со спокойным и пренебрежительным видом. На лицах товарищей по команде он заметил одобрительные ухмылки.
— Корольки дисквалифицированы! — объявил Рокни. — Кукушки становятся чемпионами турнира!
Но его никто не слушал. Никому не осталось до него дела, и его голос был едва слышен среди разговоров редеющей толпы.
Лоуэлл встретил Рейчел под кольцом своей команды.
— Снимай эту дурацкую форму, — сказала она, — и пойдем уже отсюда.
Когда они вернулись в номер, детей еще не было. И хотя мальчики могли войти в любую минуту, миссис Турман хотелось секса. Она проявила прежнюю настойчивость, и Лоуэллу это показалось неприятным и более чем отталкивающим.
— Моя киска испачкалась, — сказала Рейчел и задрала юбку.
На ней не было белья. Она раздвинула ноги и приказала:
— Вылижи ее. Вылижи начисто.
Ее муж покорно забрался лицом между ее бедер и принялся вращать языком, как ей всегда нравилось. Женщина крепко держала его голову и больно давила лицом в промежность до тех пор, пока не удовлетворилась. А затем отсосала ему с яростью, какой Лоуэлл прежде за ней не замечал. И хотя на чисто физическом уровне это его возбуждало, в глубине души он испытывал омерзение. Хрюкая, как животное, Рейчел взялась за дело еще жестче, быстрее и неистовее. Потом он кончил, и она с жадностью все проглотила, удерживая его губами, пока он не иссяк. Она слизала последние капли и выпустила его, после чего облизнулась, как кошка, и улыбнулась. На лице ее читалось полное удовлетворение.
Кто это? Это явно была не та Рейчел, которую он знал.
Затем Лоуэлл натянул штаны, а его супруга прошла к гардеробу и надела трусики. После этого она резко преобразилась в ту Рейчел, которую он знал. Она, похоже, смутилась тем, что сейчас произошло, хотя никто из них не стал об этом упоминать. Лоуэлл вспомнил о собственном реакционном поведении в начале игры. Какая-то сила, что крылась в этом курорте, манипулировала ими, и мысль об этом вселяла страх. Они словно шагали по минному полю и не знали, после какого шага им оторвет ногу или вовсе разнесет их на куски.
Турману так и не перезвонили из ассоциации автолюбителей, и он позвонил сам, чтобы пожаловаться. К этому времени они должны были уже уехать и быть на полпути к Тусону. Менеджер отыскал в списках его имя и номер телефона и объяснил, что в Тусоне произошло несколько аварий, поэтому в службе эвакуации, которая собиралась заняться его машиной, не осталось свободных буксиров. Раз его случай был не столь значительным, а Реата располагалась слишком далеко, то и грузовик приедет за ними только к утру.
Им предстояло провести еще одну ночь в этом плену.
Вскоре после этого вернулись дети. Они не говорили, где были все это время, и Лоуэлл с Рейчел не стали их расспрашивать. Судя по их поведению, мальчики видели нечто такое, о чем им не хотелось рассказывать. Нечто такое, что произвело на них неизгладимое впечатление.
Остаток вечера Турманы провели все вместе, играя в карты во внутреннем дворике. Им следовало поговорить, размышлял Лоуэлл, открыться друг другу. Но он не знал, как завязать разговор. Кроме того, его желание пооткровенничать было скорее поверхностным побуждением, чем какой-то необходимостью.
Поужинали они довольно рано, снова заказав еду в номер, и после наступления темноты никуда не выходили. Мальчики сидели у себя в комнате, Лоуэлл и Рейчел — у себя, и все порознь смотрели телевизоры. Казалось, они спрятались в бункере, отгородились от всего, что происходило за дверью — в надежде, что это не коснется их, пока солнце вновь не взойдет на горизонте.
Лоуэлл в некоторой степени и не сомневался, что именно этим они занимались.
К десяти часам миссис Турман уснула, и ее муж из любопытства взял пульт и, убавив звук до минимума, включил информационный канал Реаты. Он понятия не имел, чего ждать, но реклама, которая шла по телевизору, была не в пример более правдивой и реалистичной по сравнению с той, что предлагали на сайте и в брошюрах. На экране появился снимок с сегодняшнего матча по баскетболу: один из Койотов радостно врезался головой в Королька. Снимок сменился сценой из гриль-бара: женщина в футболке с логотипом Реаты и трусиках пела в микрофон. Лоуэлл немного прибавил звук и услышал: «В Реате можно играть целыми днями и всю ночь напролет развлекаться в роскошных заведениях посреди естественной красоты пустыни Сонора». Картинка переменилась: теперь в песке неподвижно лежал мертвый ребенок, и стервятник выклевывал ему глаза.
Турман выключил телевизор. Нужно уезжать. Нужно убираться отсюда.
Завтра, пообещал он себе.
Что бы ни случилось, завтра они уберутся из Реаты и даже не оглянутся.
Лоуэлл проснулся довольно рано. Он осторожно поднялся с кровати, чтобы не разбудить Рейчел, взял мобильник и отправился с ним в ванную — позвонить насчет буксира. Раздался сигнал, и последовало сообщение, что телефон вне зоны действия сети. Турман не мог понять, как такое возможно — ведь еще вчера он нормально до них дозвонился. Следующая попытка в спальне и еще одна в коридоре окончились тем же результатом. Рейчел все спала — даже храпела, — поэтому ее супруг старался не шуметь, поднимая трубку стационарного телефона в номере.
Телефон не работал.
Лоуэлл повесил трубку, снова поднял, понажимал рычажок, но не услышал ни гудка, ни других сигналов. Вообще ничего.
У него появилось дурное предчувствие, поэтому он быстро оделся и обулся.
— Что?.. — сонно спросила Рейчел.
— Ничего, — ответил ей муж. — Спи. Просто нужно проверить кое-что.
Газеты на коврике перед дверью не оказалось. И хотя мир обычно притихал в столь ранний час, в этот раз он казался слишком тихим. Турман не знал пока, что это значило, но это ему не понравилось, обеспокоило его. Он спустился по лестнице и направился к главному зданию. Что-то было не так. Лоуэлл чувствовал это. Нет, даже не чувствовал — видел. Хотя прошло некоторое время, прежде чем он осознал увиденное.
Пустые стоянки.
Мужчина остановился. Он дошел до комплекса номеров, следующего за их собственным, и обнаружил, что парковка перед ближайшим корпусом пуста. Либо все разъехались по домам, либо у всех разом угнали машины. Лоуэлл двинулся дальше, прошагал к следующему зданию, миновал еще одно, пока не добрался до приемной и главной стоянки.
Господи боже! Ни одной машины. Стоянки буквально опустели за ночь. Даже маленьких картов, на которых разъезжал персонал, нигде не было видно.
Турман пересек пустую площадку и прошел к сторожке, чтобы выяснить, что здесь творилось. Но в маленькой будке никого не оказалась, и дверь была заперта. Как и ворота, блокирующие въезд.
Теперь Лоуэлл действительно забеспокоился. Он снова прошел через стоянку и вернулся к приемной. Служащих перед входом не оказалось, так что дверь пришлось открыть самому. В холле никого не было. Мало того, казалось, он пустовал уже какое-то время. Лоуэлл ощущал себя Рипом Ван Винкелем, словно забылся сном и проспал целую вечность. Стойка регистрации покрылась слоем пыли, украшенное зеркало позади нее потускнело, а ковровое покрытие на полу истерлось до дыр. Из окон, выходивших в патио и на бассейн, вид открывался точно на вымерший город. Шезлонги и столики лежали опрокинутыми, буфет был заколочен, а бассейн полон мусора. Лишь ухоженные клумбы свидетельствовали о том, что так было далеко не всегда, что еще вчера это был преуспевающий, роскошный курорт с целой армией персонала.
Так как вокруг не было ни души, Лоуэлл уперся руками в пыльную стойку и перескочил на другую сторону. Компьютеры пропали, а все полки и ящики были пусты. Но телефоны остались на месте и были подключены. Турман поднял одну трубку. Затем другую. И следующую. Пока не испробовал все пять.
Телефоны не работали.
На всякий случай он еще раз попытался позвонить с мобильного, но тот по-прежнему не ловил сеть. Мужчина догадывался, что с телефонами других гостей дело обстояло не лучше.
Если здесь еще были другие гости.
Лоуэлл не паниковал — пока еще не паниковал, — но тревога в его душе неумолимо росла. Он спешно вышел из вестибюля и двинулся к ближайшему из строений. Там он постучался в первый же номер, до которого дошел, и приложил ухо к двери. Изнутри доносились самые желанные звуки голосов и движений.
