Прошерстить коробки – дело пятнадцати минут. Если этот процесс не подтолкнуть, он так и завязнет. А если предварительно хотя бы разложить Дэвидовы вещи на кучки, то можно будет наконец прийти хоть к какому-то результату.
К тому же это, что греха таить, неплохой повод отвлечься от тетрадок ее школьных тугодумов и тупиц. Нет, надо же: от компьютеров их не оттащишь, а вот вычислить, сколько будет в остатке, если от четвертака отнять десятник и шесть центов, им никак не под силу!
Прихватив кружку с травяным чаем, Доун бодро пошагала наверх.
Разыскать Райнхарта оказалось достаточно просто. Любители ресторанного шика, если вы этого не знаете, то возьмите себе на заметку: обслуга в местах, где вы любите спускать свои деньги, нередко обретается в одном шаге от криминала. Не потому, что она такая по натуре: моральный облик огромного количества поваров, официантов и барменов вполне сопоставим с нормальными законопослушными гражданами, а таких, как средней руки банкир или коммерсант, они по своей порядочности еще и переплюнут. Однако есть такая штука, как употребление наркотиков в увеселительных заведениях, и ею грешат некоторые из людей, что отвечают за уборку и мытье посуды, потому как их послужной список мешает им заниматься чем-то другим. К тому же ресторанный бизнес практикует ночной образ жизни, а это всегда связано с тем, что здесь крутятся плохие парни, промышляющие своим древним ремеслом или зависающие в барах, куда после работы имеет обыкновение стекаться кухонно-ресторанный люд.
Я это вот к чему. Понаводив справки, я через определенных людей вышел на другие бары, где тоже кое-что повыспрашивал и уже достаточно скоро уяснил, куда мне идти.
Так что найти Райнхарта оказалось не так уж сложно. Иное дело, что мне тогда надо было именно над этим призадуматься, а я этого не сделал.
Сегодня этот район является частью Клинтона, хотя все, кроме риелторов, именуют его по старинке: «Адова Кухня». Здесь даже необязательно присматриваться, чтобы разглядеть остатки первобытного уклада (только наивный мог рассчитывать, что, застроив пару кварталов бистро, сумеет облагородить и принарядить общий антураж: а остальное, по-вашему, куда денется – исчезнет, что ли?). Ресторан назывался «’». Да, вы не ошиблись: апостроф. Согласно веб-сайту, это отражало мнение шеф-повара насчет того, что современной американской кухне чего-то недостает. Лично мне показалось, что чего-то недостает мозгам того шеф-повара, а вот недостатка в зажиточных клиентах здесь явно не испытывалось. Скорее, наоборот. С тротуара было видно, что ресторан полон, причем полон даже в среду в обеденный перерыв. Публика здесь смотрелась чинно, интерьер был светлым и просторным, на круглых столиках с выглаженными льняными скатертями в нежных вазочках красовались белые цветочки – любо-дорого смотреть! Вокруг порхали официанты – серые брюки, сиреневые рубашки, по виду агнцы, за всю свою жизнь не то что противоправного деяния, а даже пука не допустившие в неположенном месте. Правда, на кухне все же нашелся один, указавший искать столик посередке.
С Райнхартом сидели еще двое. Было видно, что это деловая встреча и что его собеседники с законом абсолютно в ладах. Оба в строгих черных костюмах (один из них повесил пиджак на спинку стула и сидел в голубой сорочке). Райнхарт что-то размеренно говорил. Вообще, вид у него был сдержанным, полным спокойного достоинства, – полный контраст тому истерику, которого я пару дней назад наблюдал в церкви.
Свою презентацию он закончил. Двое бизнесменов кивнули и, поджав губы, с глубиной в глазах переглянулись, как будто предложение от него прозвучало такое, что особо не поспоришь.
Райнхарт, откинувшись на стуле, отер губы салфеткой. В эту секунду его взгляд случайно упал на меня, и я, истолковав это как знак, шагнул с улицы в помещение. На входе меня попыталась перехватить какая-то дама в элегантном брючном костюме, но уклониться от нее мне не составило труда.
– Как еда? – поинтересовался я на подходе к столику.
– Замечательная, – подняв глаза, невозмутимо ответил Райнхарт. – Особенно моллюски. Я здесь обедаю почти каждый день. Но… ты, я вижу, это знал.
– Верно, – кивнул я, стараясь говорить так, чтобы не прерывать удовольствие от еды у других обедающих и не напрашиваться на то, чтобы сюда вызвали копов, во всяком случае пока. Брючный костюм возвратился к себе на подиум, но оттуда продолжал чутко приглядывать за мной. – Ты человек привычки. Это означает, что ты или тупой, или очень самонадеянный. Если только у тебя где-нибудь здесь за столиком не сидят верные люди. Что-то они медлят, учитывая ситуацию.
Я медленно огляделся, хотя, конечно же, успел проделать это заранее, до того как войти. Если я и глуп, то не настолько. Судя по всему, здесь не было ни одного, ни пары серьезного вида ребят, которые бы украдкой непринужденно поглядывали по сторонам.
– Значит, ты все же туп. Или не веришь, что кто-нибудь отважится.
– Все-таки я тебя где-то видел, – произнес Райнхарт, глядя сквозь меня с таким видом, будто я был для него фоновой музыкой. – Только не могу вспомнить, где именно.
– Если не будешь слушать, могу познакомиться с тобой очень близко, – стараясь не сжимать кулаков, сказал я. – Прошлым вечером у тебя на улице был разговор с одним моим другом. Точнее, подругой.
Райнхарт со слегка виноватым видом поглядел на своих соседей по столику:
– Так ты ее бойфренд? Что ж, логично. Если в твои дела суются двое, то они должны быть меж собою связаны. Проблемка. Мне следовало это учесть. Так что я, возможно, и вправду обалдуй.
– Нет, – возразил я. – Лично я так не считаю. А что думаете вы? – обратился я к его спутникам. – Он вам кажется обалдуем?
Один из них отвернулся. Второй смотрел на остатки своей телятины по-пармезански с таким видом, будто сомневался в правильности своего кулинарного выбора.
– Мне тоже нет, – сказал я. – А потому вот что я тебе скажу, Райнхарт. Еще раз к ней приблизишься – тебе несдобровать. А будешь ей угрожать – тебе конец. Понял меня?
Он поглядел на меня со смутным интересом, словно пытаясь разобрать, на каком это языке я вещаю.
– Не знаю, какие у вас с этим человеком дела, – сказал я бизнесмену с телятиной, – только на вашем месте я бы поостерегся. Да вы кушайте: кто-то из поваров над этим блюдом так старался!
Ушел я с тяжелым чувством. До столкновения с Райнхартом я и не знал, насколько все во мне кипит, а в итоге у меня получилось лишь раззадорить его, а заодно и себя. И еще сбить с толку. Обычно людям не нравится ни то ни другое, особенно таким, как он. Да и таким, как я, тоже, особенно когда подобным образом я поступаю с самим собой.
Без всякой мысли я взял такси, но уже через несколько кварталов сказал шоферу ехать на Челси. Там я вышел на Шестнадцатой, где вместо церкви сразу направился к соседнему дому.
– Кто там? – послышалось в динамике домофона.
– Джон Хендерсон.
Пауза.
– И… что?
– Хотелось бы с вами поговорить.
– К сожалению, я сейчас занят.
– Тогда простите за неудобство. Но я только что запалил под человеком хворост, и мне от вас нужно объяснение того, что я сейчас сделал.
– Вы о ком?
– О Райнхарте, – ответил я.
Снова пауза, затем щелчок замка.
В тесноватом парадном было темно. Вскоре сверху послышался звук спускающихся по лестнице шагов, хотя он замер прежде, чем я что-либо увидел.
– Поднимайтесь сюда, на этаж, – сказал мне священник. – Это единственная часть дома, где бывает светло.
Я засеменил наверх, миновал площадку нижнего этажа с двумя молчащими дверями и зашел на второй. Там меня ждал Джефферс. Посторонившись, он пропустил меня в переднюю комнату дома. Здесь стоял письменный стол, два стула (позаимствованные, судя по всему, в церкви), а также фортепиано. Спартанскую обстановку разнообразило старинное кресло у окна – некогда роскошное, а теперь изрядно потертое.
– От моего предшественника, – перехватив мой направленный на кресло взгляд, пояснил священник. – Он здесь жил тридцать лет.
– Бывает иногда ощущение, что он все еще здесь? – предположил я.
На эту фразу дежурного сочувствия отец Роберт отреагировал неожиданно колким взглядом:
– Так что там с Райнхартом?
– Он вчера выследил близкую мне женщину и угрожал ей. Я только что с разговора, который у нас с ним состоялся.
– Вот как? Вид у вас, надо сказать, лучше, чем можно было ожидать.
– Я озаботился, чтобы встреча проходила в людном месте.
Джефферс медленно повел головой из стороны в сторону.
– Как вас понимать? – удивился я.
– А как он узнал, что она ваша подруга? И почему вообще проявил к этому интерес? Видимо, из-за того, что вы тем вечером объявились в церкви. Из чего следует, что он уже знает ваше место жительства, а также…
– О ней он узнал не из-за меня.
