И вот опять.
На этот раз молодая женщина даже не стала смотреть на дисплей мобильника. За десять минут до этого прислал эсэмэску Джон, и она на нее ответила. Единственный человек, кто еще мог ей написать, – это Кэтрин Уоррен, подумала Кристина. Но имя ее подруги высветилось бы на экране.
Проникшись этой мыслью, Крис вынула трубку. Проверка входящих звонков показала, что все неотвеченные вызовы исходили с одного и того же номера, а в последний раз поступило еще и голосовое сообщение. Может, это все-таки была Кэтрин – потеряла, допустим, свой сотовый и звонила с другого номера сообщить, что не придет сегодня на кружок? Вообще они меж собой не общались с той памятной размолвки дома у миссис Уоррен.
Кристина решила на всякий случай проверить. Как назло, голосовое сообщение тоже не прошло: телефон записал лишь десятисекундную полосу тишины – эдакий странно певучий наплыв статики, – после чего случился обрыв связи.
Крис убавила шаг, держа мобильник в опущенной руке. Через пять минут звонок раздался снова.
– Слушаю! – спросила она, резко подставляя трубку к уху. – Кто это?
Тишина.
– Не кладите трубку, – сказала молодая женщина, спешно сворачивая в проулок. – Вас не слышно.
Линия смолкла.
Чертыхнувшись, Кристина переключилась обратно на голосовую почту. В ожидании, когда воспроизведется последнее сообщение, она брела по тротуару, одной рукой держа трубку, а ладонью другой загораживая динамик от внешних шумов. При этом она старалась не думать, что эта улочка как раз вроде той, где ее накануне подкараулили с угрозами.
Опять тот приливный шум: тишина, которую нельзя назвать безмолвием. Хотя… может, это и не тишина. До слуха вроде как что-то доносится, только очень слабо.
Ссутулясь возле какого-то подъезда, Кристина снова вслушалась в эту тишину, заткнув пальцем второе ухо и зажмурив для еще большей сосредоточенности глаза.
Может, это просто ум собирает произвольные звуки в подобие какого-то смысла? Так хозяева домов, где якобы обитают привидения, исподтишка включают посетителям записи с белым шумом: вот вам, мол, гости из потустороннего мира.
Но нет, все-таки нет.
«Брррпррр… Сссмм…»
Одно слово: сказки, навеянные сном, шепот на ухо в канун пробуждения. В первом наборе звуков улавливалось что-то – буквально намек – на Брайант-парк. Да, похоже, что так. Может, из-за мысленной ассоциации, что они там впервые повстречались с Лиззи? Но если таким образом слышатся звуки, то нельзя не слышать в них и слова. Вторая часть ведь тоже что-то да значит. На нее Крис, кстати, и обратила внимание изначально. Как будто бы кто-то пытается выговорить: «Семь».
Брайант-парк, семь.
Она прослушала запись еще раз и теперь уже по-другому ее не воспринимала. Почему звучит так странно и слабо, непонятно. Проблема то ли с сотовым, то ли с голосовой почтой, то ли с качеством связи. Короче, звезды не так сошлись. А связываться для выяснения с этими говнюками из сервисного отдела – да пошли они!
Такое послание (особенно такое: краткое, о встрече в сквере) мог послать только один человек. Тем более что у Лиззи есть ее номер. Если это все не игра воображения, то сообщение от нее. И если это предложение встретиться, то надо идти.
Стоп: а как же Райнхарт? Прошлым вечером он напугал Кристину до ужаса, хотя напугать ее – задача не из легких. Тогда она прибежала к Джону, и он обнял ее, тщательно расспросил, все ли с ней в порядке, но не сделал того, чего ему (она знала), безусловно, хотелось: кинуться разыскивать того мерзавца. Более того, с той поры Джон о нем и не заговаривал, хотя ему это наверняка стоило титанических усилий. Из разговора, который у него затем был со священником, выяснилось, что кто-то из друзей Лиззи работает на Райнхарта. Ну а сам этот человек, как хозяин, понятно, остерегается, что такие, как Кристина, могут, чего доброго, похерить ему какие-нибудь сделки.
Вот он ее и предупредил, ясно и доходчиво.
В голову женщине неожиданно стукнуло: а что это Джон как-то смутно описал свое нынешнее утро? Говорит, просто гулял, а потом в Челси попал к Джефферсу, тоже, в общем-то, случайно. А не может ли статься, что он вместо этого разнюхивал насчет Райнхарта? Надо будет спросить. Хотя если и так, то ничего особенного Джон не накопал, иначе сказал бы.
Теоретически.
Сейчас шесть. До парка двадцать минут ходу. От него до «Нолиты» – минут десять на такси. Кружок с восьми тридцати, не раньше, да если и задержаться минут на пяток, не застрелят. Будут, понятно, воздетые над очами брови (а уж как те укоризненные очи могут принижать, лучше и не думать), но все равно никто не встанет и пальцем не ткнет: глядите, люди добрые, какая нахалка!
От того места, где Кристину подловил Райнхарт, сквер отстоял достаточно далеко. В этих краях у него дел быть не должно. В ресторан ей еще только через несколько часов, а Джон уже там, так что налицо свободное окошко, которое выдается нечасто.
Ну а если откровенно, то причина Крис была и не нужна.
Она шла по своей воле.
В сквере было почти безлюдно – так, пара туристов ежились зябликами за одним из столиков у торца библиотеки. Нагнув головы, боковыми аллеями срезали дорогу редкие в этот час офисные работники, все в мыслях поскорей нырнуть в метро или в закусочную, где можно в рамках деловой встречи или просто наедине с собой пропустить стаканчик-другой, прежде чем перей-ти в следующую фазу своего существования. Работа за барной стойкой если чему-то и учит, так это тому, что всюду в массе своей кипит параллельная жизнь: люди, девяносто пять процентов своего времени создающие видимость чего-либо, оставшуюся толику времени спешат жить своей, более сокровенной жизнью. Временами Кристину посещала мысль: какая, интересно, пропорция жителей мегаполиса промежуток с полшестого до восьми проводит или за выпивкой, или тайком держась за руки с коллегой по работе? Число напрашивалось такое, что лучше не углубляться: ни к чему путному это не приведет.
Пройдя на середину лужайки, молодая женщина огляделась. Та парочка за столиком поднялась и уныло потянулась к себе в отель – принять душ и как-то перегруппироваться к вечернему веселью в чуждом городе. А в головах у обоих сейчас наверняка стыдливая мысль: хорошо-то оно здесь хорошо, но, честно говоря, как бы классно – пусть хотя бы на этот вечер – было бы перенестись домой, на родной диван, и развалиться там в родных трико перед родным теликом!
Крис посмотрела на часы. Подождать еще немного или уже ловить такси? Задуматься об этом, безусловно, не мешало, и времени на раздумья оставалось негусто. Поехать в свой «Свифт», замириться там с Кэтрин, поболтать с часок об изысканном и не очень толстом романе, которым они все увлеклись (или который, как Кристина, терпели с постепенно растущим раздражением). А затем обратно в бар, к своей работе, близкому человеку и жизни. Иными словами, на стезю. Ее стезю.
Нет, не сегодня. Сегодня отчего-то не хочется. А хочется чего-то другого. Чего-то нового.
Отвлекшись от раздумья, женщина увидела, что по всем четырем углам сквера теперь стоят люди. Темные фигуры с неясными лицами, поодиночке и парами.
– Эй! – тихо окликнула их Крис, но то ли сделала это недостаточно громко, то ли они решили не отзываться. Может, попробовать снова?
– Привет, – неожиданно прозвучало сзади и с расстояния, гораздо более близкого, чем Кристина ожидала. Обернувшись, она увидела черноволосую Лиззи. Сердце ее гулко стукнуло.
– Значит, послание до тебя дошло, – сказала брюнетка.
– Вроде как. А почему ты просто со мной не поговорила?
– Не могу.
– Да ну? И почему звучало так слабо?
– Лень объяснять, – отмахнулась Лиззи. – Я рада, что ты пришла.
Кристина, которую охватила неожиданная растерянность, лишь кивнула.
Между тем фигуры с углов сквера сместились, собравшись более плотно на конце Шестой авеню. Кое-кто помнился Крис по предыдущей встрече – в частности, вон та пухленькая девушка. Все сейчас смотрели на вновь прибывшую, словно в ожидании чего-то.
– Ну что, – Лиззи невесомо взяла Кристину за руку, – пойдем развеемся?
Из сквера Кристина в сопровождении Ангелов вышла в город, гордящийся тем, что никогда не спит. Здесь уже мерцающими дрожащими пунктирами зажигались огни, а настроение улиц из дневного переплавлялось в вечернее. Через авеню Крис проследовала в сплетение улиц, где по обе стороны тянулись бары и рестораны. Шагая туда, она чувствовала – знала, – что ее окружает братия, которая чужих в свои ряды пускает крайне редко, если вообще это делает. Они шли то гурьбой, болтая со своей гостьей и задавая ей вопросы о жизни, то растягивались по улице от тротуара к тротуару, словно между собой их ничего не связывало.
Крис покорно шла в их текучем потоке – чувствовалось, что вести такую, как она, им было в кайф: Ангелы как будто пьянели от восторга, то и дело меняя вектор движения. Время от времени их шарахало в проулки, а были моменты, когда они шагали прямо посреди проезжей части, среди машин, струясь настолько ловко, что те им ни разу не бибикнули (чего нельзя сказать об их новенькой спутнице) – ни дать ни взять струйки холодного дождя, сочащиеся по лесной почве! Далее Крис почувствовала, что ее заводят в бар – шумный, переполненный и полутемный. Ей показалось, что здесь ее новые друзья расслабились (она уж точно: на улицах приходилось быть начеку, ну а здесь, в кишащем людьми полумраке, можно было чувствовать себя свободней).
