Она рассказала всем известную слезливую сказку про тяжёлое детство и глупую молодость. Поплакалась, что очень хочет всё бросить и уехать домой, но на билет нет денег. Пожаловалась на Жилу. Мол, он плохо с ней обращается и без повода штрафует. Вместо того чтобы купить билет, «добросердечный» мужик предложил ей развести Жилу на бабки. Она согласилась.
Тут уж Жила не сдерживал себя, отыгрался по полной и оставил девицу зализывать раны. А она возьми и умри. Соседка по квартире, тоже «бабочка», вызвала полицию и написала заявление. Единственная радость — в СИЗО и на зоне блатные постановили, что насилие над проституткой-воровкой оправданно.
…Головная боль чуток притупилась. Жила взял термос, потряс возле уха. Кофе чуть меньше половины. Хотел открутить крышку и замер, ощутив на себе взгляд. Наверняка Хрипатый. А кто же ещё? Стоит где-то за деревом и наблюдает.
Стараясь не выдавать тревогу, Жила затолкал термос за спину. Краем глаза посмотрел на ракетницу. Вряд ли он успеет вытащить её из кобуры. И зачем вытаскивать? Не будет же Хрипатый стрелять, ей-богу. Теплилась надежда, что немой браток не разглядел в темноте, чем занимался приятель. А вдруг разглядел?
Лихорадочно соображая, как выкрутиться из щекотливой ситуации, Жила встал. Надевая куртку, повёл глазом туда-сюда. Среди серо-зелёных зарослей папоротника чернел силуэт. Это не Хрипатый. Он никогда не уляжется брюхом на землю, чтобы подсмотреть.
Жила рванул вперёд и поднял Сяву за шкирку, как котёнка:
— Я куда велел тебе идти, божья букашка?
— Вправо, — проблеял Сява.
— А ты куда пошёл?
— Вправо.
— Не ври! Следил за мной?
Сява затрясся:
— Нет! Клянусь! Я пошёл, куда ты сказал. Иду, иду. А тут кто-то прячется. Я решил, что Хирург или тот парень. А это ты.
— Врёшь, кузнечик, — произнёс Жила. Обхватил рукой шею Сявы. Выдернул из его кулака обломок ветки.
Сява трепыхнулся рыбкой, пытаясь высвободиться. Но силы были неравные.
— Я ничего не видел, — прозвучал его дребезжащий голос.
— Расскажи-ка поподробнее, что ты не видел, — потребовал Жила и переместил руку на тощей шее. Так проще сломать хрящи гортани.
Сява извернулся и вонзил зубы ему в предплечье. Не ожидая от хлюпика приступа храбрости, Жила невольно ослабил захват. Сява выскользнул из силка и, давясь кашлем, побежал. Жила помчался следом. Догнал и огрел палкой по макушке.
Сява упал, закрыл голову руками:
— Только не бей. Я никому не расскажу. Клянусь.
— Вот и молодца, — вымолвил Жила и со всей силы воткнул конец палки ему в солнечное сплетение.
Сява подавился воздухом. Уставился в небо, силясь сделать вдох.
Жила бил его долго. По голове и лицу, по рукам и ногам. А Сява продолжал вертеться и стонать. Наконец затих. Помня свою неудавшуюся попытку прикончить Шнобеля, Жила приложил палец к сонной артерии. Есть пульс!
— Какого чёрта?!
Ощупал палку, выбрал наиболее острый конец, приставил к ямке между ключицами и придавил сверху всем своим весом.
Максим открыл глаза. Темно. Не сообразив спросонья, где он находится, приподнял голову и шаркнул темечком о что-то твёрдое. На лицо посыпалась земля.
— Тише, — прошептал Хирург.
Короткое слово произвело должный эффект: Максим сразу всё вспомнил. Понимая, что уйти от погони не получится, он не стремился убежать как можно дальше. Напротив, он хотел затаиться где-то поблизости от братков, надеясь, что те не станут обыскивать местность под своим носом и в запале рванут в чащобу. Спускаясь с пригорка, увитого корнями, Максим заприметил карман, залез туда вместе с Хирургом и сразу отключился.
— Долго я спал?
— Навскидку полчаса, — ответил Хирург.
По меркам реального мира, лежащего по ту сторону оврага, прошло всего три минуты. Или того меньше.
— Ничего не слышал? — вновь спросил Максим.
— Неподалёку прошли Жила и Сява. Слышал их голоса.
Жила жив… Новость не огорчила Максима и не обрадовала.
— Бузук?
— Его не слышал. Наверное, остался. Или пошёл в другую сторону.
— Хрипатый? — поинтересовался Максим, и сердце заколотилось сильнее.
В отличие от Жилы, немой зэк не размахивал руками и вообще ничего плохого не делал, но Максим интуитивно чувствовал исходящую от Хрипатого смертельную опасность. И не потому, что у него ружьё. Не зря же говорится, что страшнее не тот враг, который угрожает, а тот, кто молчит. Хрипатый сам себе на уме, в компании держится обособленно, никому не подчиняется, не проявляет эмоций. В его взгляде сквозит снисходительное высокомерие, на лице — маска равнодушия. Такие люди нередко выкидывают подлые фортели.
— Если он действительно был снайпером, — вымолвил Хирург, — мы вряд ли его увидим или услышим. Бывших снайперов не бывает.
— Думаешь, выстрелит?
— Я уже говорил: браткам терять нечего. Впрочем, как и мне.
— У меня есть знакомый прокурор. Точнее, не у меня, а у моего друга…
Хирург перебил:
— Не надо, Максим.
— Я хотел сказать…
— Не надо.
В углублении было тесно и душно. Стараясь не шуметь, Максим поворочался, разминая затёкшую спину. Помассировал задеревенелые ноги. Придвинулся к узкому просвету между землёй и корнями и с особой осторожностью высунул голову наружу. После темноты тусклый дневной (или вечерний) свет резанул по зрачкам.
Щурясь, Максим пробежался взглядом по зарослям:
— Давай за мной.
Приподнимая пласт мха и прошлогодних листьев, вылез из укрытия. Подождал Хирурга и пополз вверх по склону пригорка.
За спиной прозвучало:
— Мы вроде бы оттуда прибежали.
Продолжая карабкаться, Максим бросил через плечо:
— Надо вернуться.
— Зачем?
— Там выход.
— Ничего не понял.
— Потом поймёшь.
Выбравшись наверх, Хирург помог Максиму встать:
— Обхвати меня за шею.
— А ты смотри под ноги, перешагивай ветки.
Мягко ступая, они переходили от дерева к дереву, от куста к кусту. Под подошвами ботинок бесшумно пружинила лесная подстилка. Лес хранил тишину.
Впереди, среди зарослей, завиднелись две искривлённые засохшие лиственницы. Максим выдохнул: память не подвела его. Подковылял к изгороди и нахмурился.
— Чего стоим? — спросил Хирург, озираясь.
— Калитка закрыта.
— Ну и что?
— А должна быть открыта.
— Ты что-то перепутал. Я лично проверял, она была закрыта. — Хирург крутнулся вокруг себя. — Мы здесь как на ладони.
— Я два раза сюда приходил, и оба раза она была открыта. Почему не открылась сейчас?
Хирург взглянул на него исподлобья:
— Ты в порядке?
Максим подёргал дверцу, похлопал себя по одежде:
— Есть что-то железное?
— Откуда? — Заметно нервничая, Хирург зыркал по сторонам. — Далась тебе эта калитка. Пошли отсюда.
Присев на одной ноге, Максим принялся обшаривать траву:
— Поищи сучок. Или камень.
— Ты серьёзно?
— Серьёзно. Ищи!
Хирург протянул обломок ветки:
— Такое подойдёт?
Максим попытался поддеть ржавый хомут, скрепляющий крайние штакетины ограды и калитки. Ветка сломалась. Не помог и найденный
